Из серии нарочно не придумаешь.

А может, действительно нарочно? Под видом бурной деятельности во благо…

В Сеуле

Но и Корея оказалась такой же несговорчивой, как и Япония. А что же вы хотите? Ясное дело. Военных советников убрали, финансового тоже. Королю в убежище отказали[224]. И еще чего-то просить нахальничаете?

Вот будь в русских руках охранные батальоны да финансы, по-другому бы говорили.

7 августа заместителю Павлова Дмитревскому было приказано заявить корейскому правительству, что «сделка с японцем в Мозампо является незаконной», что Россия не может допустить утверждения корейскими властями купчей на участок, право первенства на который неоспоримо принадлежит русским, что если корейское правительство безотлагательно не решит этот вопрос в желаемом нами смысле, то мы будем вынуждены вступить в фактическое владение указанным участком, произведя уплату за него сообразно его стоимости.

Ответ корейского правительства был уклончивый. Оно заявляло, что «местные власти не вправе отказывать кому бы то ни было в утверждении купчей на тот или другой участок на том лишь основании, что какое-нибудь другое лицо обставило его пограничными знаками, не заключив даже с владельцами никакого условия».

Оно настаивало на праве этих владельцев свободно распоряжаться своими землями и говорило, что покупка участка не касается ни центрального правительства Кореи, ни местных властей. В заключение корейское правительство выражало уверенность, что для защиты наших интересов мы не прибегнем к насилию.

Ну что вы! Боже сохрани! Вот поговорить — поговорим.

Русское правительство отвечало, что корейский министр иностранных дел не может отговариваться неведением, так как Павлов официально заявил в Сеуле о намерении русского подданного Распопова приобрести намеченный участок. Если же покупка в ту минуту не осуществилась, то лишь потому, что корейским правительством еще не было дано корейцам разрешения на продажу их собственности.

«Повторите самые настоятельные представления об удовлетворении требований миссии», — предписывал Штейну граф Муравьев, проявляя истинно русский патриотизм. Выполняя предписания министра, Штейн закончил свои переговоры с корейцами заявлением, что «мы никогда и ни в каком случае не откажемся от пользования правом всеми мерами ограждать наши законные интересы».

Новый ответ корейского правительства походил на прежний. Повторяя старые доводы, оно добавляло, что «первенство должно принадлежать тому, кто первый заплатил деньги».

МИД наш, несмотря на уже сделанные Корее угрозы, пошел по испытанному пути, то есть на попятную.

Русское правительство решило отложить вопрос о Мозампо до возвращения в Сеул Павлова; он должен был прибыть сюда в декабре месяце, а по пути в Корею заехать в Японию. Чего спешить-то? А в Токио Павлову, глядишь, умное скажут. Так и произошло.

Из беседы в Токио Павлов пришел к убеждению, что ответственность за все случившееся в Мозампо должна лечь всецело на корейское правительство, с которого нам и надлежит получить соответствующее удовлетворение.

На свидании же Павлова с Командующим морскими силами на Дальнем Востоке и Начальником Тихоокеанской эскадры адмиралами Алексеевым и Гильтебрандтом было решено, что мы потребуем от Кореи уступки нам в том же Мозампо или в его окрестностях другого подходящего нам участка, но значительно большего по размерам и притом на концессионном основании, то есть чтобы земля была выкуплена у населения самим корейским правительством и передана нам в назначенный срок по заранее условленной цене.

По мнению адмиралов, наиболее подходящим решением было бы приобретение острова Каргодо. Адмиралы были 100% правы. Из-за остального не стоило и огород городить.

Дальше из документов неясно, сами ли моряки решили проявить вдруг умеренность, или правительство их накрутило, но было решено, что так как подобное требование может вновь вызвать возбуждение в Японии и угрожать нам столкновением, мы можем ограничиться сравнительно небольшой концессией на материке, если только корейское правительство примет на себя обязательство ни под каким видом не отчуждать и не предоставлять в пользование иностранцам или какой-либо иной державе никакой части острова Каргодо.

Прямо как с островами Миао-Дао[225].

При объяснениях Павлова с японским министром иностранных дел в Токио последний заявил, что Япония, безусловно, признает за нами право получить от Кореи должное удовлетворение за эпизод в Мозампо и что если таковое будет заключаться в обеспечении за нами небольшой концессии, то японское правительство не только не будет препятствовать, но готово оказать нам в Сеуле моральную поддержку даже в том случае, если бы мы были вынуждены поддержать свои требования вооруженной силой. При этом Павлов считал, что нам необходимо возможно скорее потребовать и получить от Кореи полное удовлетворение по делу Мозампо.

Обратите внимание. То, что в конце 1897 года мы могли получить от Кореи легко и охотно, превратилось через полтора года в практически неразрешимую проблему. Как и предупреждали адмирал Дубасов и посланник Шпейер.

Идеи Павлова встретили в Петербурге полнейшее одобрение. Там только не считали нужным искать содействия японского правительства, в особенности в таких делах, которые касались исключительно взаимных отношений между Россией и Кореей. Мы гордые.

Ошметки Мозампо флоту не годятся

Между тем оба адмирала признали приобретение небольшой концессии в пределах открытого порта Мозампо решением неудовлетворительным и начали настаивать на том, чтобы у Кореи была потребована уступка выбранной адмиралом Гильтебрандтом бухты Аткинсона, то есть бухты, лежавшей вне границ открытого для иностранцев порта. По их мнению, участок в Мозампо не будет отвечать условиям даже для угольной станции и совершенно не удовлетворит потребностям эскадры.

Бухта Аткинсона находилась в 10 верстах к югу от границы открытого порта Мозампо, против северной оконечности острова Каргодо. Размер вновь намеченной площади был в 20 раз больше участка, избранного вице-адмиралом Дубасовым.

Наш МИД в очередной раз напугала ожидаемая подозрительность иностранных держав к тем новым преимуществам, которые мы намерены получить на юге Кореи; вероятные попытки Японии завладеть на тех же основаниях или островом Каргодо, или каким-либо другим еще неоткрытым портом Кореи; вероятная необходимость для нас прибегнуть к вооруженной силе, дабы получить концессию в бухте Аткинсона.

И Павлов, и Муравьев указывали на целый ряд осложнений, неизбежных при занятии бухты Аткинсона, говорили о необходимости удовольствоваться концессией в пределах открытого порта Мозампо. В конце концов, уговорили и адмирала Алексеева, указавшего даже и место для новой концессии. В то же время присутствие в Чемульпо внушительного отряда прибывших сюда русских военных судов сломило последние колебания корейского правительства.

Соглашения подписаны

В результате 17 марта 1900 года Павлов подписал с корейским правительством два соглашения: одно об уступке нам концессии в Мозампо для «мирных» надобностей нашей эскадры (угольного склада, лазарета и прочих приспособлений), а другое — о неотчуждаемости острова Каргодо вместе с лежащими близ него островами и соседними берегами материка[226].^{276}

Оба этих соглашения сильно нам потом помогли. Вдобавок русское правительство обещалось в только что указанных пределах никогда не требовать ни для своих надобностей, ни для надобностей своих подданных или торговых и промышленных компаний никаких концессий или земельных участков.