Может, это, конечно, и не было сознательным вредительством, но пахнет от всего этого дурно.
Изъяны организации проявлялись и в самой структуре, и во взаимодействии центральных учреждений флота. За техническое состояние флота теоретически отвечал Морской Технический Комитет (МТК), который в лице своих высококвалифицированных специалистов прилагал немалые усилия по поддержанию его на современном научном уровне.
Однако ответственный за всю технику флота МТК был лишен хозяйственной самостоятельности, и осуществление его решений и предложений зависело от «финансовых соображений» Главного Управления Кораблестроения и Снабжения (ГУКиС) — учреждения, будто задавшегося целью нанести максимально посильный вред родному флоту. А его начальник в описываемый «порт-артурский период» — вице-адмирал В.П. Верховский — не только не содействовал МТК, но сплошь и рядом пренебрегал его рекомендациями. Это мы опять же покажем на примере «Варяга».
Будущее флота решалось, как уже не раз говорилось, не на основе планомерной научной разработки морской тактики и стратегии, а на Особых Совещаниях, лишенных общей руководящей идеи и ответственности за свои решения.
Эта «планируемая» безответственность позволяла также безнаказанно проводить и воплощать в жизнь идеи, которые по вредоносности для страны кроме как изменническими не назовешь.
В результате во флот были внедрены многие ошибочные взгляды и заблуждения, обернувшиеся, в конечном счете, трагедией Цусимы.
Слова «ошибочные взгляды и заблуждения» воспроизводят стандартную точку зрения, принятую при рассмотрении событий, предшествовавших русско-японской войне. На самом деле нагромождение всех этих «ошибок и заблуждений», уже на стадиях проектирования и строительства обрекавших новейшие русские корабли на состояние «второй свежести» по сравнению с лучшими мировыми образцами, отдает отнюдь не глупостью, а поистине технической гениальностью.
Гениальностью, направленной на разрушение обороноспособности Российской Империи.
Артиллерия — бог войны
Так, рассчитывая лишь на прямое попадание, отказывались от щитов у орудий (чтобы уменьшить размер цели) и тем самым обрекли на уничтожение и орудия, и комендоров, осыпаемых градом осколков снарядов, разрывавшихся даже при ударе о воду{224}.
Снаряд бронебойный — облегченный
Среди прочих допущенных просчетов и преступных ошибок последствия этой «экономии» проявились при Цусиме самым катастрофическим образом.
Особенно трагичными для флота были последствия новаторского по замыслу, но дискредитированного отсутствием соответствующей тактики, решения МТК о переходе в 1892 году на облегченные снаряды, которые обеспечивали увеличение почти на 20% начальной скорости полета снаряда. Благодаря этому, по сравнению с артиллерией иностранных флотов, было достигнуто существенное превосходство в настильности траектории, то есть в наибольшем ее приближении к прямой линии, что резко увеличивало меткость огня на дистанциях до 30 кабельтовов[208].
«Легкий» снаряд имел большую кинетическую энергию, а потому пробивал на этих дистанциях более толстую броню, чем «тяжелый» такого же калибра, но с меньшей начальной скоростью. Дистанция в 30 кабельтовов считалась предельной в бою как из-за трудности прицеливания и определения расстояний[209], так и ввиду почти полной неуязвимости броненосных кораблей при обстреле с больших расстояний. На большей дистанции 203-мм плиту из крупповской брони не мог пробить уже никакой снаряд, поэтому для уничтожения противника сближение считалось неизбежным.
Новая система соответствовала духу экономии, так как давала выигрыш в весе для одного 152-мм орудия с боекомплектом 2,2 т, для 203-мм орудия — 3,9 т; для 305-мм — 7,5 т. «Легкое» орудие было дешевле на 11,7% (152 мм), на 12,8% (203 мм) и на 5,2% (305 мм){225}. На малых и средних дистанциях русские пушки по баллистическим качествам превосходили английские фирмы Армстронга, которые имел на вооружении японский флот.
Адмирал Макаров, исполнявший обязанности Главного инспектора артиллерии в 1891-1894 годах, был активным сторонником «легких» орудий и до конца дней своих был убежден, что снаряд с изобретенным им бронебойным наконечником пробьет любую броню.
Что ж, Макаров был и сторонником безбронных крейсеров вместо эскадренных броненосцев. У творческих людей бывают свои заблуждения. Тем более, что разумные основания для мнения о преимуществах «легких» пушек и снарядов в 1892 году были.
Однако уже через несколько лет благодаря бурному прогрессу науки и техники, применению более мощных артиллерийских порохов и высокопрочных сталей, выдерживающих большие удельные давления, сократилась разница в начальной скорости, настильности и бронепробиваемости «легких» и «тяжелых» пушек. А при увеличении дальности последние имели даже преимущество при стрельбе фугасными снарядами.
Вот так русский флот, «сэкономив» на весе артиллерийских установок и боекомплекта, проиграл в весе снарядов. Если до 1892 года русский 152-мм снаряд весил 55,4 кг, то «легкий» цусимский стал 41,5 кг; японский же — 49,1 кг. 305-мм весил 454 кг, стал 332 кг против 385 кг японского.
Снаряд фугасный — самый невзрывчатый в мире
Но вес снаряда — еще полбеды. На самом деле все было значительно хуже. И то, что произошло, никак нельзя списать на добросовестную ошибку, как в случае с облегченным снарядом с бронебойным макаровским колпачком.
В погоне за дешевизной отказались от тонкостенных фугасных снарядов из высококачественной стали с большим содержанием взрывчатого вещества и снабдили флот худшими в мире фугасными снарядами, в четыре-шесть раз уступавшими японским по массе разрывного заряда.
История эта настолько потрясает воображение, что достойна подробного рассказа.
Даже не военному человеку очевидна истина, что чем больше в снаряде взрывчатого вещества, тем больше разрушительное действие, тем лучше тому, кто стреляет, и хуже тому, в кого стреляют.
В конце 1880-х — начале 1890-х годов завод «Рудницкий и Кучинский» изготовил опытную партию 152-мм фугасных снарядов с фантастическим количеством взрывчатого вещества: от 18 до 22,5% от веса снаряда. Блестящий результат был достигнут благодаря изучению и применению передового зарубежного опыта и технологии. Благодаря применению вальцованной стали толщина стенок этих снарядов составляла всего 0,08 диаметра снаряда. Из-за высокого качества стали эти снаряды были, разумеется, недешевы.
Завод Рудницкого из-за малой мощности обеспечить флот снарядами не мог, казенные заводы не могли поставлять сталь необходимого качества[210], а другие частные предприятия, по мнению Морского Ведомства, просили лишку. Управляющий Морским Министерством адмирал Н.М. Чихачев в 1892 году приказал «озаботиться удешевлением снарядов» и заказывать их исключительно казенным заводам, пока частные не понизят цен.
Собственно, что ему? Он свое отплавал, в бой больше не пошлют, пора послужить Отчизне иным способом.
«Озаботились» следующим образом: от снарядов со стенками из вальцованной стали перешли сначала к кованным, а затем — литым. Низкие качества литой стали по сравнению с вальцованной заставили увеличить толщину стенок сначала до 0,16 диаметра, что автоматически повлекло уменьшение количества взрывчатого вещества до 7,7%. Но даже при такой толщине стенки оказались слабыми, и снаряды деформировались. Стенки утолщили, количество взрывчатого вещества уменьшили до 3,4%, и этими снарядами вооружили весь флот{226}.