— Кирилл? — Тихий вопрос будто издалека донесся до него.

Кирилл поднял голову. Сквозь белую пелену, окутывавшую его взор, пред ним предстал брат.

— Филипп… — пробормотал он, ослабив хватку.

Нелли что-то пробормотала, но ее слов вовсе невозможно было разобрать. Она все еще была в каком-то полуобмороке. Филипп подошел к ним и, склонившись, крепко ухватил Нелли и резко поднял ее с земли, вырвав из объятий Кирилла. Тот оставался на коленях. Будто умалишенный, покачивался он из стороны в сторону, глядя на брата. Филипп перевел взор на Нелли, которая беспомощно лежала в его объятиях, с закрытыми глазами, совершенно белая. Затем она вздохнула и открыла глаза. Тут же Филипп поставил ее на ноги, не обращая внимания на слабость жены. Нелли не поднимала глаза, но, почувствовав на себе взгляд мужа, она подняла руку и закрыла ею лицо.

— Ты можешь идти? — едва сдерживая досаду, спросил у нее Филипп.

Нелли утвердительно кивнула головой и в тот же миг покачнулась и упала бы, если бы Филипп вновь не успел ее подхватить. Не медля ни минуты, он опять взял жену на руки и быстро пошел в дом, оставив Кирилла одного на тропинке.

10

Нелли лежала на диване и все еще никак не могла прийти в себя. Филипп смотрел на ее закрытые глаза и чувствовал, как душу его наполняет злость. Он не верил ни этой беспомощности и слабости, ни этой бледности… Он даже вовсе ничего не сделал, чтобы помочь ей прийти в себя. То, что он увидел, поразило его в самое сердце.

В первый миг Филиппу даже показалось, что между его женой и его братом существует полное согласие. Кирилл страстно обнимал ее, и она вовсе не сопротивлялась, как то было в прошлый раз. Верно, они вовсе не ждали, что их обнаружат. Ее тонкие руки, которые он целовал с такой любовью, безвольно покоились в объятиях Кирилла, губы отвечали на его поцелуи…

Потом он понял, что она была без сознания, оттого ни словом и ни жестом не являла себя, но все же… Все же отчего Кирилл почел для себя возможным изъявлять страстные чувства к Нелли? Не от того ли, что та давала ему повод? Нет, быть того не может! Ведь до последнего момента Филипп ни на минуту не сомневался в том, что она любит только его… Но не было ли все это ложью? Страшное сомнение терзало его: что, ежели все это было только обманом?

Филипп встал и вышел вон из комнаты. Он не мог более находиться подле Нелли. Была ли она виновата, нет ли, это не имело для него никакого значения! По крайней мере, теперь. Его хватило только на то, чтобы позвать служанок, которые хлопотали около Нелли, пытаясь привести ее в чувства.

Едва придя в себя, Нелли хотела поговорить с Филиппом. Но на ее зов он не явился, отговорившись какими-то пустяками. Когда она смогла подняться с постели, он не пожелал говорить с ней, решительно пресекая всякие ее попытки к объяснению. Поначалу Нелли недоумевала, но позднее в ней проснулись гнев и обида. Какая несправедливость! Разве была она в чем-нибудь виновата? Да еще все это произошло в такой день, когда… У нее была для мужа замечательная новость, но теперь она ничего не могла ему сказать, ибо он не желал с ней разговаривать. А ведь Нелли ждала ребенка и была от этого бесконечно счастлива!

Несколько дней Филипп почти вовсе не был дома. Сухо и холодно отговорясь хозяйственными делами, он на несколько дней уехал, оставив Нелли одну. Первый день она проплакала без остановки, без пользы изводя себя печалью. Потом немного успокоилась и порешила встретить Филиппа в добром настроении и с приятной улыбкой. Нелли рассудила, что за несколько дней он поостынет и между ними, Бог даст, все снова будет хорошо.

Но после возвращения ничего не изменилось. Филипп стал вести обычный образ жизни, часто бывал дома, но при том сделался подозрителен, молчалив. В нем будто проснулся мрачный демон, сводивший Нелли с ума за столом, на прогулках, в спальне. Она не понимала: в чем тут причина? Неужели он действительно не верит ей и ревнует? Нет, это просто неразумная обида, уговаривала себя Нелли.

Наконец, она решилась сказать Филиппу о своем положении, сочтя, что это вмиг примирит их. Однако все вышло совсем не так…

Однажды утром, не вынося уже более таковой неопределенности, что воцарилась между ними, Нелли решила начать разговор с Филиппом сама.

— Я должна поговорить с тобой, — начала она. — И прошу тебя, позволь мне сказать, не уходи…

— Что же? — Лицо Филиппа выражало полную неприступность.

Он никак не мог примириться с происходящим. То ему казалось, что он не прав, то, напротив, что Нелли виновата перед ним… Во всяком случае, ее теперешний кроткий и какой-то болезненный вид побудили его остановиться и выслушать ее.

Нелли подошла к Филиппу ближе и положила руку на обшлаг его рукава.

— Новость радостная… — сказала она, покраснев. — Я — в положении…

— Что? — Филипп не сразу понял, что она сказала. — Что? Позволь, о чем ты?

Нелли рассмеялась:

— Ну какой ты непонятливый! Скоро у нас будет ребенок…

— Ребенок?.. — Внутри у Филиппа все похолодело.

Нелли, увидев лицо мужа, испугалась. В нем она увидела вовсе не то, о чем мечталось ей. Он обернулся к жене и пристально посмотрел ей в глаза.

— Ты уверена?

— Да, — растерянно пробормотала Нелли.

— Что же… Кто его отец? — вдруг произнес Филипп.

Нелли помертвела.

— О чем ты? — только и смогла она вымолвить упавшим голосом.

— Как же? У ребенка должен быть отец, — внешне невозмутимо продолжал Филипп. — И я хотел бы знать — кто это? Может быть, Кирилл? — При этих словах он отвернулся от жены, поправляя что-то на столе.

Нелли резко отдернула руку от руки мужа.

— Как ты смеешь? — спросила она побелевшими от такой несправедливости губами. — Как ты смеешь?

Филипп резко обернулся к ней. Он весь кипел от какой-то странной злобы и от ненависти, которыми, Филипп чувствовал, он едва может управлять.

— Как смею? — Он перевел дух. — Что же, я объясню тебе…

Нелли смотрела на мужа и не верила собственным глазам. Под ее взглядом лицо его странно изменилось. Это теперь был вовсе незнакомый ей человек, с ледяными, чужими глазами, притом полный какой-то звериной ярости. Кулаки его сжались, весь он подобрался, будто для нападения. Нелли вся съежилась, ожидая немедленной атаки.

— Может быть, мне померещилось все то, чему я был свидетелем? — тихо продолжил Филипп. — А мой брат? Не в его ли объятиях я дважды заставал тебя? И это только то, что я видел… Но чему же я не был свидетелем?

— Перестань… — слабо шепнула Нелли. — Не продолжай…

— Но отчего? Ты боишься? Чего ты боишься?

— Не говори так… — бормотала Нелли.

— Ты боишься разоблачения? — Он приблизился к ней и наклонил лицо очень близко к лицу Нелли.

— Я ни в чем не виновата. — Губы у Нели тряслись, но она не отводила глаз от глаз мужа.

— Вот как? — От отрицаний жены ярость вскипела в нем с утроенной силой. — Ты отрицаешь? — Он схватил ее за плечи и с силой тряхнул. — Ты отрицаешь? Мои глаза обманули меня? Ну, ежели бы то было один раз, я бы поверил тебе… Но во второй раз…

— Но при чем же тут я? — защищалась Нелли. — Я не могла остановить…

— Остановить? — прервал он ее. — И как далеко зашел мой брат в тот раз, когда ты не могла его остановить? Когда что меж вами было? — он оттолкнул Нелли от себя с такой силой, что она едва устояла на ногах. — Боже мой! — вдруг воскликнул Филипп. — Я не могу, не могу! Я почти ненавижу тебя!

В этот самый миг, когда наконец он смог выплеснуть наружу свои сомнения, им овладело чувство горя и потери. Он так любил Нелли, так верил ей! А она? Она предала, предала, нанесла сокрушительный удар в спину… Или он не прав? Но от этого злость его сделалась еще сильнее, еще неуправляемее!

— Филипп, милый, — опомнилась вдруг Нелли. — Поверь мне! Я ничего не сделала дурного, я не обманывала тебя…

— Я бы убил тебя, — вдруг сказал он, взглянув на нее своими страшными глазами. — За твое предательство…