Приподнимаюсь на локтях, и вижу аккуратно повешенный на специальной вешалке, вицмундир и пару моих бессменных барринсов, в не менее аккуратно вывешенной на специальном крючке, сбруе. О, как! Даже оружие не отобрали? Интересно-о.
Встав с постели, наконец, обращаю внимание на темноту за окном. Что ж, значит, провалялся я чуть почти полдня. Взгляд на часы, и стрелки подсказывают, что в бессознательном состоянии я провел чуть больше девяти часов. Ну, Вент, ну сука, удружил. Друг, называется…
Взяв с прикроватного столика колоколец, звоню. Через минуту, в дверях появляется Грегуар. Как всегда, невозмутимый и исполненный достоинства.
— Домашний костюм. Кофе, коньяк, газеты. — Коротко бросаю я и морщусь от головной боли, внезапно прострелившей виски. — И обезболивающее.
— Сию минуту, мессир. — Кивает Грег и бесшумно скрывается за дверью. Ха, оказывается, дворецкий не так уж и спокоен. Иначе, не обзывался бы на французский манер. Примета верная. Помнится, на эту особенность нашего дворецкого, мне указала Лада, года три назад. Лада… вот, уроды! Запереть мою жену, словно преступницу… Это, они лишку хватили. Ну ладно, разберемся.
Я с трудом разжал сведенные челюсти и в этот момент вернулся Грегуар с подносом. Приняв пилюлю от головной боли, я с облегчением ощутил, как проясняется в голове, и уходят последние ошметки розового тумана перед глазами. Благодарно кивнув Грегу, взял с подноса бокал коньяка и, не чинясь, забросил ароматную жидкость в глотку. Лечиться лучше комплексно. Хм… а чем меня так Толстоватый «приласкал»? Что — то из менталистики, или… хм, надо будет узнать. Все одно, чувствую, без еще одной беседы с телепневским адъютантом, дело не обойдется.
Тряхнув головой, отгоняю мрачные мысли и берусь за кофий и газеты… Последние потребовал у Грегуара по ежеутренней привычке, да и то сказать, за две недели в лесах, никаких книжных лавок или мальчишек — разносчиков, почему — то ни разу не встретилось…
Делаю первый, самый ароматный глоток кофия и, развернув отутюженную газету, тут же выплевываю черную жидкость, прямо на первую полосу. Как восемнадцатое июля?! Я же был в канцелярии пятнадцатого! Это что же, меня на три дня вырубило?!
Оправившись от шока, откладываю безнадежно испорченную газету в сторону, и берусь за следующую. Хм, и с этим надо будет разобраться… Но позже, позже… Закуриваю сигарету и, долив кофия из стоящего на подносе кофейника, заново начинаю просмотр прессы. И, естественно, первое, что бросается в глаза, большая статья посвященная проверкам на верфи и маленькая заметка на ту же тему, об училище. Но вскользь… Оно и понятно. В военную епархию желающих лезть без мыла, довольно мало. А те, что есть, порой рискуют получить столь необходимый для улучшения скольжения предмет, причем вместе с веревкой. Так что, здесь ничего удивительного. А вот заметка о моем буйстве в отделении канцелярии, хоть и мала, но по контексту ясно, что она далеко не первая. И это уже интересно. Травля продолжается, да?! Ну, тогда извините, сами нарвались. Хоть и не вовремя все это, очень не вовремя, но ничего не поделаешь, придется сдвигать планы и…
— Виталий Родионович, осмелюсь доложить, что внизу вас ожидает посетитель. — Ровный голос Грегуара, заставил меня вынырнуть из невеселых мыслей. А когда я повернулся к дворецкому, тот уже приготовил домашний костюм и стоял, держа в руках мягкий атласный пиджак темно — синего цвета.
— Случаем, не господин полковник пожаловали? — Интересуюсь, одновременно одеваясь. Разве что, совсем тупой человек не уловил бы сарказма в моем голосе. А Грег, отнюдь не туп.
— Боюсь, что нет. Полковник заходил с утра… Я сообщил ему, что вы не принимаете, и он обещал вернуться завра, к десяти утра. — Помогая мне одеть пиджак, ответил дворецкий.
— Вот как? И кто же тогда, ждет меня внизу? — Поинтересовался я, уже привычным жестом отправляя в рукав, местный аналог дерринджера.
— Вот его карточка. — Грегуар подал мне прямоугольный листок твердого мелованного картона цвета слоновой кости, с тиснением и витиеватым, изящным шрифтом. Прочитав надпись на карточке, я удивленно хмыкнул. Вот так оперативность.
— Что ж, Грегуар. Идемте, узнаем, что понадобилось в наших пенатах сему господину. — Карточка щелчком была отправлена на рабочую поверхность бюро и я, дождавшись пока дворецкий выйдет из комнаты, отправился следом за ним. Небрежно брошенный ментальный конструкт запечатал дверь спальни не хуже, чем те, что применяют полицейские при опечатывании помещений.
— Добрый вечер. — Я прошел в гостиную мимо подтянутого молодого человека в строгом «деловом» костюме, но без наград и знаков отличия. А значит, визит не совсем официальный. Окинув взглядом, поднявшегося при моем появлении с кресла, визитера, жестом предложил ему присесть, и сам с удовольствием разместился в кресле напротив, так что между нами оказался низкий чайный столик.
— Здравствуйте, ваше сиятельство. — Четко артикулируя и чересчур правильно, проговорил гость, вежливо кивнул и присел на край кресла. — Мое имя, Нильс Хоффен и я являюсь вторым атташе в Русском посольстве Нордвик Дан, что в Хольмграде.
— Да, я прочел вашу карточку. Не желаете чаю, или кофию. Может, что — то покрепче? — Проговорил я, внимательно рассматривая гостя. Интересно, он выехал в Каменград сразу после известия о проверке, или до того, лишь услышав о комиссии в «Четверке Первых»?
В любом случае, весьма оперативно действуют господа «вероятные противники»…
— Благодарю, я бы не отказался от кофия и рюмки настойки. — Все также академично правильно, ответил консул.
— Грегуар, будьте добры, подайте нам кофию. Господину атташе рюмку брюна, а мне, пожалуй, бокал порто и шоколад. Да, точно, темный шоколад подойдет и к тому, и к другому. Не возражаете? — Я повернулся к гостю и тот, вежливо кивнул. Молча…
Что ж, понятно, в присутствии дворецкого, Хоффен будет нем, как рыба. Значит, разговор пойдет очень серьезный.
— Сию минуту, мессир. — Дворецкий кивнул и удалился.
— Итак, господин Хоффен. Чем обязан вашему визиту? — Поинтересовался я, едва между нами на столике появился очередной поднос с заказанными напитками, а Грегуар скрылся за дверью.
А дальше было добрых два часа плетения словесных кружев, из которых следовал один простой вывод. Покровители… или доверители господина атташе, возложили на него миссию выразить их сочувствие и поддержку опальному князю, столь много сделавшему для укрепления величия Руси, и так скверно оцененному Государем. А помимо сочувствия, доверители атташе, заинтересованные в моем благополучии, как люди, вложившие некоторые средства в создаваемое на территории Нордвик Дан производство, желали заверить меня в своем желании принять у себя человека столь светлого ума, буде Государь, пребывая в заблуждении относительно моих талантов, и далее будет чинить препятствия моим начинаниям.
Это если вкратце, и перевести на более или менее вменяемый язык. Атташе же, разливался соловьем почти два часа, за которые успел приговорить поллитра настойки. И если поначалу, на постоянно подливаемый ему в рюмку напиток, он морщился, старательно изображая всеми возможными невербальными сигналами, что, дескать «Сатурну больше не наливать», на что я, понятное дело, никак не реагировал, а отказаться вслух дипломат не рисковал, то после четвертой рюмки, он уже самостоятельно орудовал графином. И один раз попытался даже налить брюн в мой бокал. Но я вовремя среагировал, щелкнув пальцем по ополовиненной бутылке с портвейном. В общем, к исходу второго часа, речь Хоффена стала чуть менее внятной, но еще более витиеватой, а расстались мы с господином дипломатом, улыбаясь друг другу, словно старые друзья.
Откланявшись, атташе, чуть покачиваясь, дошагал до ворот, где забрался в ожидающую его коляску и укатил в ночь. А следом за ним покатил еще один экипаж… Родная канцелярия нас бережет, ага.
Но, мне уже было все равно. Благодаря последним действиям великого князя, колесо судьбы, скрипя, совершило полный оборот, и визит атташе был прекрасным показателем того, что обратного пути у меня нет.