Ли устала, ее мучил голод и жажда. Она села на землю. Земля была холодная, на траве серыми жемчужинами висела роса. Ли хотела идти дальше, но у нее не было сил. К тому же ее удерживал страх за родителей.

— Что же мне делать? — проговорила она. — Я ушла, но ведь еще не поздно и вернуться. — Она подняла глаза. На синем шелковом небе сияла полная луна. Луна! — позвала ее Ли, и луна, словно отвечая ей, засияла еще ярче. Ли вдруг стало спокойно и захотелось плакать.

— А ты поплачь, — посоветовала ей луна. — Поплачь.

— Что же мне теперь делать? — думала Ли. — Как вернуться к помещику, чтобы он не покарал ни моих родителей, ни меня. Я согласна на все, лишь бы он простил нас.

Она заплакала. Луна ласково смотрела на нее, и Ли услыхала шепот:

— Отдай помещику драгоценный камень, какого у него еще не бывало. Свой глаз!

— Нет, только не это! — всхлипнула Ли.

Она плакала долго. «Я не могу и не хочу идти дальше, — подумала она. — Но как отдать ему свой глаз?»

Она снова заплакала.

— Ну, ну, успокойся, — сказала луна. — Я помогу тебе.

Ли закрыла руками глаза, и вдруг в руке у нее оказался фиолетовый камень. Она испуганно потрогала свои глаза, но они были на месте. Она посмотрела по сторонам и тогда обнаружила, что видит только одним глазом.

На ладони у нее грустно сверкал необыкновенно красивый камень. В глубине его проплывали залитые луной пейзажи — далекие леса, бескрайние равнины, бурное море.

Ли с облегчением вздохнула и пошла назад. Теперь у нее было, чем задобрить помещика.

— Я вернулась, — сказала она ему.

Помещик с удивлением посмотрел на Ли, он не узнал ее.

— Я Ли! — настойчиво повторила она.

— У ходи, незнакомка! — сказал помещик. — Ли исчезла, и теперь я уже никогда не буду счастлив.

— Я принесла тебе подарок, чтобы ты не слишком сурово наказал моих родителей и меня, — проговорила Ли и протянула ему аметист.

Помещик взглянул на него, вскрикнул и отпрянул назад.

— Такие глаза были у Ли! — воскликнул он. — Что с ней случилось?

— Я здесь, перед тобой, — в отчаянии прошептала Ли.

Помещик двумя пальцами осторожно взял камень и посмотрел сквозь него на луну. Какие красивые были у нее глаза! — вздохнул он и нежно поцеловал камень.

Ли растерянно смотрела на него.

— Ради этого камня я пощажу родителей Ли, — сказал он. — Но ты уходи. И никогда больше не попадайся мне на глаза! Ты слишком похожа на Ли. Ступай прочь!

И Ли ушла. Она шла, не разбирая дороги. Ночью она остановилась и огляделась. «У меня нет больше сил», — подумала она. И снова услыхала тот же незнакомый голос. Над головой у нее щебетала птица, шумел в деревьях ветер, плескалась река. Ли встала и протянула руки к луне.

— Я смогла… — прошептала она.

Дай-Ши замолчал. Молчал и светловолосый.

Молчание длилось несколько минут.

— И это все? — спросил светловолосый. — Я не думал…

За стеной палатки вдруг послышались возгласы и звон сабель. Заржала лошадь, яростно залаяли собаки.

— Что это? — светловолосый вскочил.

Дай-Ши по-прежнему молчал.

— Легенда кончена? — спросил светловолосый.

— Да, и луна ушла уже слишком далеко, — ответил Дай-Ши.

— Что там происходит? Ты заколдовал лагерь своей легендой?

— Если ты это чувствуешь, значит, ты уже видишь больше, чем тебе кажется, — ответил Дай-Ши.

До палатки донеслись возмущенные возгласы.

— Это твоя работа! — крикнул светловолосый. — Смотри у меня! — И он выбежал из палатки.

Глава 10

Николай опять провел бессонную ночь. Мать, как и накануне, вернулась поздно и сразу прошла к себе.

Утром Николай бесшумно покинул дом. Будить мать ему не хотелось, тем более говорить с ней: он боялся услышать от нее новую ложь.

Он опять прогулял школу и долго бродил по городу, над которым нависло серое небо. Зашел в кино, но ему было трудно следить за развитием сюжета, и он ушел, не досидев даже до половины. Заглянул в магазин пластинок, в книжный магазин, в газетный киоск, опять в магазин пластинок. В магазине спортивных товаров долго разглядывал хоккейное снаряжение. Наконец он зашел в кафе, съел гамбургер и поиграл на автоматах.

Домой он вернулся в сумерки. Матери дома не было, но сегодня он был этому даже рад.

Наутро Флоринда встала с трудом.

У нее ныло все тело, она плохо спала, ее мучили путаные сны.

Она заварила себе чай, зажгла свечи и, выглянув в окно, подумала, что вечером луны не будет видно из-за туч и, может быть, еще днем пойдет снег.

Ей вспомнились обрывки сна. Она куда-то вела отца. Он — высокий, в темном костюме, она — маленькая, в белом платье. Почему-то она видела себя со спины. Они поднимались по широкой лестнице с высокими ступенями. Пахло сиренью. Вдруг отец остановился, протянул руку и кто-то положил в нее блестящие мокрые камни.

Флоринда улыбнулась. Она вспомнила, как однажды на берегу Ладоги нашла красивые камешки и отдала их отцу. Был воскресный июньский день, жарко пекло солнце и вдали звенел одинокий коровий колокольчик.

Флоринда отодвинула чашку, лицо у нее стало серьезным.

Странный сон. Она стояла рядом с отцом, когда блестящие камни упали к нему на ладонь.

Глаза ее скользнули по чашке, по чайнику на плите. Она вдруг пожалела, что у нее нет самовара. Первые годы в Норвегии она очень тосковала по самовару. Потом ее мысли почему-то перешли на Владимира, а к этому она была не готова.

Максим проснулся в гостинице, у него болела голова. Дрожащей рукой он прикоснулся к затылку и нащупал шишку — откуда она там взялась?

Он застонал и попытался сесть. Напрасно.

Как он вернулся в гостиницу? Как добрался до постели?

Он ничего не помнил. Голова была пуста, в ней не было ничего, кроме боли. Максим все больше жалел, что приехал в Йоханнесбург. В ушах шумело, и сквозь этот шум Максим разобрал несколько слов: «…не вздумай обмануть меня… так долго работали вместе и вот, пожалуйста…» За голосом возникло знакомое лицо — холодные голубые глаза с ледяным блеском.

Больше Максим ничего не помнил, но все острее чувствовал, что запутался в чем-то, от чего следовало держаться как можно дальше.

Лидия сразу заметила человека, который вышел из такси. Он оглядел улицу, и наконец его взгляд остановился на ее доме. Она стояла у окна в темной кухне, спрятавшись за занавеску — научилась соблюдать осторожность.

Он еще шагу не сделал, а она уже знала, что он идет к ней и что это имеет какое-то отношение ко вчерашнему письму и звонку.

«Царские камни, — думала она. — Что же это за царские камни?»

Дверной звонок молчал. Лидия выглянула в окно, но никого не увидела.

Она прошла по всем комнатам от одного окна к другому, внизу и наверху, — никого. Никто не стоял на улице, прислонившись к фонарю, никто не скрывался в саду за кустами. Спуститься в подвал в каминную она не решилась. Там шторы не были спущены. А вдруг он прижался там лицом к стеклу и ждет, когда она выдаст свое присутствие в доме.

В конце концов Лидия укрылась в холле под лестницей, здесь ее из окон не было видно. Но все было тихо. Она покрылась испариной, ей стало не по себе. Она слышала подозрительные звуки и в доме, и снаружи. Или все это ей только чудилось?

Не выдержав, Лидия позвонила в полицию и сказала, что у нее по саду шныряет чужой человек и что ей страшно.

Через час приехал полицейский и успокоил Лидию — в саду никого нет. Лидия сдержанно поблагодарила полицейского. Когда он уехал, она вышла из дома. Она и так потеряла слишком много времени и была недовольна, что позволяет себе пугаться по пустякам.

Глава 11

Элиам впервые попала в мужской храм лунного полукружия. Она и теперь не успела разглядеть его как следует. Ее провели в большие покои, напоминавшие покои Алии, и она поняла, что оба храма похожи друг на друга.