Это было единственное место работы, куда я шёл как на каторгу, как на плаху, как на расстрел. Каждое утро, миновав площадь Труда, я тяжело ступал на Благовещенский мост, откуда как на ладони открывалась моему взору ненавистная панорама Васильевского острова. Бедный, бедный остров! Конечно же, он был не виноват в том, что я за короткое время успел невзлюбить его настолько, что мне потребуется ещё немало лет, прежде я сумею взглянуть на него совершенно другими глазами. А тогда…
«Ни страны, ни погоста.
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров.
Я иду умирать»
«Несчастный Бродский…» – вздыхал я, несколько видоизменив «пророческие» строки поэта… На самом деле, мне жалко было исключительно себя.
С трудом передвигая ноги, я медленно брёл по бывшему мосту лейтенанта Шмидта, проклиная свою судьбу. Некогда восхищавшая меня панорама города, была подёрнута какой-то серой полосой тумана. С Финского залива дул холодный и пронизывающий ветер, а по небу неспешно плыли мрачные свинцовые тучи, изредка поливая меня мерзопакостным моросящим дождём. Предстоящий день не сулил мне ничего хорошего, вселяя в мою душу только страх и отчаянье. Именно такая картина предстаёт предо мной всякий раз, когда я с ужасом вспоминаю это злосчастное место работы.
Как и следовало ожидать, началась текучка кадров: официанты и повара стали меняться чуть ли не каждый день, как перчатки. Обслуживающий персонал постепенно превратился в издёрганную и затравленную кучку зверей: все стали огрызаться и дерзить друг другу, каждый норовил спихнуть работу на другого. При любом удобном случае, стремились закрыться (хотя бы на некоторое время!) в туалете, где дышалось намного легче и свободнее. И только мы с Ирой старались держаться вместе, морально поддерживая друг друга.
– Потерпи, дорогой! – теперь она уже пыталась меня успокоить, чувствуя, что со дня на день я не выдержу и брошу всё к чертям собачьим. – У нас в гостинице, по-моему, местечко освобождается… Не буду ничего заранее говорить…
В общем, атмосфера в коллективе достигла точки кипения. Дурацкий колокольчик, извещающий поваров о каждом новом заказе, почти ни на минуту не умолкал. Однажды, прикола ради, я перерезал нитку. Через пять минут тишины, столь непривычной для нашего кафе, Марго чуть не хватил инфаркт. Боссы, также выползли из своих кабинетов, удивившись отсутствию столь приятного и сладостного для их слуха трезвона.
«Интересно, – подумал я про себя, – когда же придёт моя смерть?»
И «она» не заставила себя ждать, явившись вначале в виде пары изящных женских ножек, которые я успел разглядеть сквозь окно раздачи. Прямо напротив, располагалась входная дверь. Мне же, была видна только самая нижняя её часть. Там, где находились ступеньки, ведущие в зал.
Ножки задержались на некоторое время, как бы раздумывая – входить ли им или же протопать дальше. Я весь напрягся в ожидании. Наконец, они, всё же, переступили порог нашего заведения и, бодро цокая каблучками, спустились по лестнице. И тут же, им на смену возникла уже другая пара ног.
«Два!» – процедил я сквозь зубы и в следующую секунду принялся считать вслух:
– …Три, четыре… шесть, семь…
На десятой паре, я схватил себя за грудь, в области сердца.
– …Пятнадцать, шестнадцать… – вдруг я почувствовал, что начинаю нервно посмеиваться.
– …Двадцать девять, тридцать… – на какое-то время я оцепенел, находясь в прострации.
– Ё# твою мать… – невольно вырвалось у меня, и я тихо сполз по стенке.
Вскоре выяснилось, что наше кафе приглянулось группе иностранных туристов, которые изъявили желание отужинать именно здесь.
Как я и предполагал, каждому захотелось соригинальничать и заказать себе что-либо такое, чего никто до него не заказывал. И я сразу же проникся огромным уважением к нашим, отечественным туристам, которые как попугаи, абсолютно все, как один, берут почти одно и то же, не утруждая мозгами ни себя, ни обслуживающий их персонал.
– У-у, с-суки! – взвыл я, включая на полную мощь все плиты, духовые шкафы, пароконвектомат и громыхая кастрюлями, плошками и сковородками…
Сознательно опуская ту часть, которая противопоказана нормальному читателю, я только скажу одно: когда через полтора часа я наконец расправился с последним заказом, кухня напоминала распотрошённый курятник, в котором только что побывал хищный зверь. Сам я выглядел как ощипанный петух, который непонятно каким образом спасся от ужасных клыков. На мне совершенно не было лица, а сердце колотилось так, словно вот-вот выскочит наружу. Я совершенно не помню, как закончилась моя смена, и в котором часу возвратился домой. В этот день, до меня вдруг дошло лишь одно – я очень люблю жизнь и хочу жить! Хочу дышать полной грудью, хочу любить, быть естественным и свободным.!
Через день я шёл по тому же самому мосту и удивлялся: «Господи, какая кругом красота! И чего это я раньше всего этого не замечал?!»
На работе меня встретила строгая Маргарита Павловна. В руке была зажата пачка с очередной порцией напечатанных листов.
– Что за дела, почему опаздываем?! – нахмурив брови, начала было отчитывать меня начальница.
Не говоря ни слова, я грубо выдернул у неё из рук пачку бумаг, всучив ей взамен всего один листочек.
– Что это?! – опешила она, широко раскрыв от изумления глаза: таким она меня ещё никогда не видела.
– Некролог! – чётко отчеканил я и, не сдержавшись, громко расхохотался – По собственному желанию!
И не дав ей опомниться, развернулся к дверям.
В тот же вечер в моей квартире раздался телефонный звонок. Звонила Ира, которая сообщила, что в гостинице «Спутник» освободилось место старшего повара.
– Много «обоев»? – коротко поинтересовался я.
– Совсем нет! Какие поклеишь, такие и будут – рассмеялась в трубку подруга и, немного помолчав, успокоила: – Не волнуйся: после Марго, наше место тебе покажется просто раем.
«Почему бы и нет, – логично вывел я заключение, – в аду я уже побывал. Двум смертям не бывать. Почему бы, в качестве компенсации мне не понежиться немного в раю. Ведь, Бог – Милостивый и Милосердный…»
Бусинка пятьдесят третья – Гостиница «Спутник»
г-ца «Спутник». Фото с сайта www.spravka.org
Чик-чик-чик и цак-цак-цак
Больше всего на свете меня раздражают дилетанты. Не имея ни малейшего представления о том – как устроен механизм производства, что за этим стоит и так далее, не особо забивая себе голову подобными «глупостями», они с поразительной лёгкостью любят встревать и давать советы. При этом, совершенно искренне полагают, что всё, что лежит вне сферы их интересов, сущие пустяки, не стоящие серьёзного обсуждения.
Очередное место работы: обычный бизнес-центр на 100 – 120 человек. Мой знакомый – непосредственный шеф, арендатор кафе – недовольный малой прибыльностью заведения, стал приставать ко мне с тем, чтобы я добавил в меню новые блюда. На все мои попытки – объяснить ему, что это практически невозможно, поскольку у меня только пара рук, и что всё это требует дополнительных продуктов (а значит и дополнительного оборудования, новых рабочих рук и прочее), он, недоверчиво скривив свои губы, своеобразно «разъясняет» мне, энергично рассекая ладонью воздух:
– Ну, что тут сложного? Это же так просто: чик-чик-чик, и – готово!
Я в ступоре: стою, молчу и понимаю, что дальнейший разговор бесполезен. Это «чик-чик-чик» меня вскоре так достало, что в конце концов мне пришлось с ним расстаться и перейти на новое место работы.
С трудом составил оптимальное меню, учитывая множество факторов; определил график работы смен; заключил договора с поставщиками. Словом, только наладил производство, как вдруг происходит смена руководства наверху и, как следствие, в один прекрасный день, у нас появился новый заведующий производством: молодой, ничего не соображающий, но очень амбициозный товарищ.