Как-то мистер Друвит объявил, что Мэри приготовила замечательные пироги с крольчатиной и шлет немного племяннице. Над принесенной им тарелкой была приподнята крышка-купол:

— Какая гадость! — раздался двойной вздох.

Вместо пирогов ведьма послала племяннице кроличью голову. Расстроенный трактирщик порылся в кармане, нашел там половину побелевшей шоколадки.

— Возьми вот это, не все здесь плохие люди, — сказал мистер Друвит, имея, очевидно, в виду, что сам то он добрый и чувствительный мужчина, просто от него здесь ничего не зависит.

Но у Мэри случалось и хорошее настроение.

— Почему я такая красивая, Друвит? В моей семье подобных женщин еще не было, — она сидела перед зеркалом.

— Ваше величество… — трактирщик угодливо заулыбался. — Всякие случаются природные парадоксы, как говаривал мой покойный дедушка.

— Он тоже работал трактирщиком? — спросила Мэри, не оборачиваясь.

— У нас, Друвитов, это потомственное, — гордо ответил Друвит. — Дедушка завещал, чтобы его прах насыпали в цветочные корзины «Перепелки и ужа». Когда в них распускаются петунии, завсегдатаи говорят — «Сегодня у Вигрифа цветущий вид»… Дедушку Вигрифом звали, — уточнил словоохотливый трактирщик. — Некоторые даже считают, что по ночам трактир похож на него.

— После нескольких пинт пива можно что угодно увидеть, — сказала Мэри. — А дедушка ваш был сумасшедшим. Это я как специалист говорю.

Мистер Друвит не заступился за родственника, только согласно хихикнул. Он надумал ухаживать за Мэри и уже намекал ей, что трактир должен остаться семейным бизнесом. Из него получился бы замечательный муж-подкаблучник, но у Мэри имелись другие планы.

— Этот носик будет шикарно смотреться на монетах, — заметила ведьма, рассматривая свой профиль. — Знаешь ли ты, дорогуша, что я выхожу за дракона? — разговорилась она с племянницей.

— Разве тетеньки выходят замуж за драконов? — робко удивилась Брэнда.

— Да за кого угодно можно выйти, если он влиятельный мужчина. Ты никогда не хотела стать принцессой?

— Хотела, — призналась Брэнда. — Но дракона я боюсь.

— Все ясно, у ребенка фобия. Проведем тест, — Мэри нашла тетрадку, карандаш и попросила племянницу нарисовать семейство Скидморов.

Когда Брэнда протянула ей рисунок, тётя удовлетворенно сказала:

— Психологические проблемы, что и требовалось доказать… Огромная фигура отца. Маленькая мама — в самом углу. В центре — брат, как я понимаю… Себя ты втиснула в промежуток между Джорджем и… что это за баллон?

— Это не баллон, это Леди, она тоже член семьи, — обиделась Брэнда.

— Собака крупнее людей, полная дисфункциональность, — тетя Мэри вышла из комнаты, а Брэнда подписала рисунок, выведя перевернутыми буквами свое имя. На подоконник сел голубь, которого девочка не спутала бы ни с каким другим.

— Найди моего брата, — попросила она птицу, прикрепляя рисунок к её лапке.

— Тебе кто разрешил окна открывать? — вернулась ведьма. Мэри высунулась наружу, с подозрением осмотрела безлюдную улицу и, захлопнув окно, заперла его на обе щеколды:

— Девочку надо отвести в подвал, — приказала она Друвиту.

В подвале Брэнда уселась на полу, прижала лицо к ободранным коленкам. Как бы ей хотелось стать эльфом… Нога сама выскользнет из железного кольца, и крылья понесут ее домой. До свидания, странный город! До свидания тетя Мэри, теперь вам придется самой убирать в своей гостинице!

— Брэнда, — позвал кто-то слабым голосом.

Девочка обернулась и увидела пузатого человечка с клоунским носом и пышным воротником. Он показался очень-очень знакомым. Подвал был полон и других лепечущих странных созданий — с такими же знакомыми лицами.

— Не бойся, мы твои человечки.

Брэнда вспомнила их — это были смешные фигурки и мордочки, которые она давно приметила в трещинах и пятнышках подвала. Когда ей было одиноко, она разговаривала с ними.

Здесь были геройский офицер в треуголке — он придумался из скола краски на двери, индеец в перьях — из отбитого кафельного узора, дядька с трубкой и в кепке, который ей мерещился на потолке, и даже обезьяна с круглыми ушами и улыбающаяся коза, которых она привыкла видеть на стене. Никто, кроме Брэнды, не знал про них.

Человечки поохали, разглядывая цепь и натертую ногу девочки, посовещались и убежали. С Брэндой остался один клоун.

— Мы поможем тебе, — успокаивал он, сам трясясь от страха.

Скоро все вернулись — офицер верхом на козе привез молоток, обезьяна притащила пилочку, индеец где-то раздобыл отвертку. Они подложили под цепь найденный в комнате ведьмы платок, чтобы не было больно, и принялись стучать и пилить. Стучали и пилили человечки долго, но ручки у них были маленькие, а цепь толстая — ничего не вышло.

— Прости. Мы очень хотели спасти тебя, — сказал клоун и расплакался. — Эх, если бы кто разбудил Зеленого человека…

— Разве его можно разбудить? — спросила Брэнда.

— Его нужно разбудить! — воскликнул бравый офицер.

— Сделать это совсем несложно, — наперебой заверещали человечки, карабкаясь на плечи девочки.. — Достаточно лишь пойти к… — они сложили ладони и зашептали ей прямо в уши.

— Не может быть! — рассмеялась она, поежившись от щекотки.

— Правда-правда! Это очень простой способ, но о нем никто не догадывается, все ищут сложные пути.

— А вы откуда знаете?

— Мы — его сны, — ответили фигурки.

Они сообщили Брэнде, что в этот самый момент добрый гигант слышит Брэнду и улыбается. А еще он часто видит во сне Августину. Ему известно о несчастьях принцессы.

Глава девятнадцатая

Голубь приносит весть

Когда-то отец научил Джорджа время от времени задавать себе вопросы, почему он попадает в неприятные ситуации. Спрашивать себя: «Что это было — невезение или дурость?». Честный ответ требовал подробностей.

Если просто подскользнулся и со всего маху упал в канаву, полную грязной воды, — это, конечно, невезение, с любым случается. Но если перед падением ты балансировал на мокрой железяке перил паркового мостика, вдобавок строил рожи и выпендривался под одобрительное улюлюканье приятелей, — это чистой воды дурость. Или, допустим, тебя укусила соседская собака — это невезение. Но кто перед этим дразнил ее?

Не первый день Джордж бродил около трактира и обдумывал свои предыдущие поступки. Дождик промочил его голову и плечи. Мальчик был грязен, голоден — он спал где попало, а оставшихся монеток хватало только на хлеб. Лицо его было мокро не только от дождя, но и от слез: ему больше не увидеть дом и родителей. Он не сможет пойти в замок к дракону, а тетя не выпустит Брэнду. Хотя какая она теперь тетя…

Вдобавок Питер исчез бесследно. «Он, наверное, давно злился на меня. И зачем я козырял перед ним собственной начитанностью и отцом?» — корил себя Джордж.

Даже богатство не сделает его счастливым. Теперь он понимал слова отца о том, что лучше довольствоваться меньшим, но зато иметь дружную замечательную семью.

До чего тоскливо без родного дома… Там ничего особенного вроде и не происходит в будни. Можно просто сидеть вечером всей семьей, жаловаться на скуку и смотреть телевизор. Но там всё наполнено теплом и любовью.

Каждый занимает свое любимое место — Джордж на полу у горящего камина, мама в кресле, к ней на колени забирается Леди. Отец лежит на софе, и Брэнда сидит там же — у него в ногах.

Во время рекламного перерыва мама идет на кухню, она готовит чай и не спрашивает, сколько сахара и молока добавлять в чашку, потому что наизусть знает вкус каждого.

И чашки никогда не спутает. У отца — белая с парусником, у Брэнды — с кошачьей мордой и словом «Мяу», у Джорджа — синяя, с его именем. А у самой мамы нет чашки — не везет ей с ними. Ее любимая, с клубничками, недавно разбилась, и поэтому она себе чай наливает в первую попавшуюся ничейную чашку, но Джордж с Филиппом уже подыскивают для нее новую, похожую на ту, разбитую — в подарок ко дню рождения.