Хорошо хоть меч у меня был острее бритвы, да и кинжал, который я держал в левой руке, не хуже. Поэтому любое прикосновение металла к мясу заканчивалось не в пользу последнего.
Да и, по хладнокровному рассуждению, которое вернулось ко мне по истечении нескольких минут схватки, что они могли нам сделать? Искусать не искусают, рогов — или рог? — тоже нет, копытов... или копыт? — Тьфу! — Копыта отсутствуют. Ну разве что задушить в теплых мокрых объятиях.
Я сражался и думал: почему бы не постараться разогреть их до такой степени, каковая позволила бы им самозажариться? Такая масса неминуемо должна разогреваться при движении. Но добиться этого, наверное, все же невозможно.
Захваченный пылом боя — мои куски становились все меньше и меньше, — увлеченный этим процессом, я перестал поглядывать на сражающихся товарищей и вновь обратил на них внимание только когда смог смотреть поверх сильно уменьшившихся, обструганных мной нападающих кусков мяса.
Юнис, которому сэр Жеральд помог собраться с силами, доканчивал последнего противника, превращая его в гуляш, а сэр Жеральд, вернувшись к своим, одного из которых он опрометчиво разрубил на четыре, теперь гоняйся за ними по очереди по поляне, измельчая до состояния фарша.
Вскоре все было кончено. Отдуваясь и вытирая со лба пот пополам с мясным соком, мы собрались вместе.
— Что теперь с ними делать? — спросил сэр Жеральд, указывая на расстилающуюся на поляне панораму мясной лавки, — может быть, съедим? Прекрасное мясо!
— Тьфу! — Юнису досталось больше всех: один кусок, видимо, все же приложился к нему, изрядно перепачкав с головы до ног. — Это похоже на каннибальство! Есть своих противников...
- Да ну, — возразил сэр Жеральд, поддевая мечом с земли кусок попригляднее, — обыкновенная телятина.
- Нет, что-то не хочется, — отказался и я.
- Ну как хотите, — пожал плечами сэр Жеральд, но разводить костер не стал, тоже отказавшись от мыслей об обеде. — Оставим волкам, пусть устроят себе настоящий пир!
- Смотрите, а этот еще живой! — указал Юнис на пригвожденный моим копьем к дереву кусок мяса. Он ворочался у ствола, безуспешно пытаясь отцепиться.
Убивать больше не хотелось. Я выдернул копье и кусок, совсем по-человечьи зажимая раны лапами-отростками, устремился в лес.
— Зря, — сказал сэр Жеральд, провожая его взглядом, — он может позвать на помощь, а если их будет в два раза больше, нам придется туго...
— Тогда догони его и убей, — устало сказал я.
— Да ладно, — отмахнулся сэр Жеральд, — я придумал нечто иное.
— Что? Пусть он расскажет, что с нами связываться опасно?
— Нет, огонь. Будем их сразу жарить. Я не думаю, что они смогут сражаться зажаренными!
— Жаль, что у нас нет с собой собак, — сказал я, — собаки сожрали бы их еще на подходе.
— Приручим волков? — предложил Юнис.
— Нет, просто постараемся купить собак где-нибудь в городе... Если будем возвращаться этим путем.
— Лучше не надо, — помотал головой Юнис.
— Может, проследим, где у них логово? — предложил сэр Жеральд. — Надо бы обезопасить себя.
— Ну да. И приведет он нас к какому-нибудь мясокомбинату, — усмехнулся я. — Правда, такие куски мяса могут быть вырезаны разве что у китов. Или у бронтозавров. Но это еще менее реально.
Собственно, почему нереально? Тут все может быть реально. Дракон что, реален? Так и бронтозавров можно увидеть.
— А что такое бронтозавры? — спросил Юнис.
— Похожи на драконов, только не летают, и с одной головой, — пояснил я. - Тонн полтораста туша, с одной стороны хвост, с другой — длинная шея. Но раз ты спрашиваешь, значит, не видел.
- Почему не видел? Видел, — возразил Юнис, — у моего дядюшки в поместье таких разводят.
- Вот как? — удивился я. — А чего ж ты тогда спрашиваешь?
— Только зовут их не бронтозавры, а длинношеи, — продолжал Юнис, -в озере пасутся. Котлеты из них хорошие, — вздохнул он.
— Так, может, попробуем? — кивнул я на куски мяса.
— А вдруг не из них? — усомнился Юнис. — Лучше не надо.
— Давайте поищем воду, — предложил сэр Жеральд, — надо бы обмыться.
Предложение было дельным, и, главное, своевременным. Мы развернули карты — не возвращаться же назад, на прачечную — и в полумиле от нас по ходу движения обнаружили небольшой пруд.
Ехать в мокрой от крови, а потом высыхающей и становящейся колом одежде было очень неприятно. Утешало одно: ехать предстояло недолго.
Сразу же за рощицей мы увидели небольшой, но живописный пруд: голубая вода в обрамлении зеленой травы, да еще и украшенная ожерельями желтых кувшинок.
А возле пруда, на взгорке, мы заметили двух совершенно обезвоженных коров — скелеты, обтянутые кожей — и убегающий от них кусок мяса; быть может, тот самый, которого мы отпустили. Выходит, они не так уж и безобидны.
Я живо представил себе наши мумии, лежащие рядком на лужайке... Бр-р-р!
— И ты их пожалел? — сэр Жеральд испепелил меня взглядом и поскакал вслед за куском мяса.
Мы с Юнисом переглянулись и устремились за ним. Отдохнувшие лошади несли быстро, и мы догнали его в два счета.
Сэр Жеральд успел пригвоздить кусок мяса копьем к земле и теперь, соскочив с коня, кромсал его на части. Мы спешились и в три меча быстренько превратили кусок мяса в пюре.
— После этого я не мог оставить его в живых, — сурово сказал сэр Жеральд, выдергивая из земли копье и пряча меч в ножны.
— Ты прав, — согласился Юнис, а я просто положил ему руку на плечо:
— Извини, я забыл, что если на тебя кто-то напал, то это неспроста. Тем более если нападает не человек... Да, они хотели нас съесть. Но теперь, я надеюсь, они знают, что сделать это будет нелегко.
НОВОЕ СРАЖЕНИЕ
Мы подъехали к пруду.
— Купаться! — объявил я.
— А если они вернутся? — предположил Юнис. — Может, будем дежурить по очереди?
- Они нас боятся, — успокоил я его, — вспомни, как убегал тот последний кусок...
И тут же мне в голову пришла дикая мысль. Я вспомнил, как мамы обычно говорят детям: «Вот не доешь этот кусочек — будет он потом за тобой гоняться!». Так, может быть, это как раз и есть те самые кусочки, которые кто-то из нас когда-то не доел в детстве? Они с тех пор выросли, разжирели - в безуспешных попытках догнать маленьких мальчиков, — а потом решили сами съесть своего бывшего едока. Но за собой я ничего подобного не помнил. Так значит, виновники — Юнис или сэр Жеральд?
Я им так и рассказал. Но они только посмеялись над моим предположением Юнис пробормотал, что недоедал только манную кашу, так как терпеть ее не мог — тут мы немного посмеялись и представили, как бы за ним гонялось разросшееся озеро манной каши... Смеялись мы не потому, что так уж смешно было, а потому что требовалась разрядка после схватки. Сэр Жеральд заметил, что за собой он вообще ничего подобного не помнит: в детстве он доедал абсолютно все, да еще и просил добавки.
— Что же касается более зрелого возраста, — сказал он, — то недоесть кусок мяса можно только на пиру, но там обычно все недоеденное подбирают слуги и собаки, так что о том и думать нечего.
— Ну, значит, это не наши куски, — резюмировал я, — и нам их опасаться не стоит.
Несмотря на это, сэр Жеральд и Юнис все же обнажили мечи и в воду вошли вместе с ними. А я обнажил себя, а меч оставил в ножнах, хотя и положил его у самой воды — на всякий случай. Но мне казалось, что повтор случившейся схватки невозможен: сколько можно крутить один и тот же цикл?
Я опасался, что Вика может в этот момент выкинуть какой-нибудь иной фортель, но, очевидно, она довольствовалась малым: созерцанием нас. Впрочем, сэр Жеральд и Юнис все равно прикрывались, входя в воду — по средневековой рыцарской привычке. Так что я не могу даже сказать, были ли они прорисованы с такой же тщательностью, как и я...
Пока наши постиранные камзолы сохли на воткнутых в землю копьях, я позагорал, а сэр Жеральд и Юнис облачились в запасное нижнее белье с кружевами и шитьем. Глядя на них, я подумал, что мода циклично возвращается: в двадцать первом веке она почти такая же, как и в семнадцатом, то есть мужская одежда приближается по фасону к женской. Собственно, такие экспансии предпринимались неоднократно, и с обеих сторон: взять хотя бы женские брюки. Может быть, не так уж не правы были классики марксизма-ленинизма, когда говорили о стирании граней между городом и деревней, умственным и физическим трудом, между мужчиной и женщиной... э-э-э, нет, это уже Стругацкие устами профессора Выбегаллы, да и то в шутку Другое дело, кому и для чего это нужно? Кому нужно нивелирование абсолютно разных людей? Вот как в Китае было: восемьсот миллионов — и все в одинаковой одежде. Но, с другой стороны, там же от этого отказались! То есть, следовательно, существует и обратная тенденция: подчеркивание индивидуальности каждого человека. А по-моему, главное — не обращать ни на кого внимания и оставаться самим собой.