— Это специальные лягушки, с гидростабилизатором в трех плоскостях, — важно пояснила колдунья.

Я кивнул еще раз.

— А лягушек нам потом тоже съесть придется? Гидростабилизатором не подавимся?

— Ну-у, французы же едят — и ничего. И весь цивилизованный мир питается устрицами. А стабилизаторы встроенные, органические — умнете за милую душу!

— А что-нибудь менее съедобное, но более эффективное есть? — спросил я, пряча верблюдов и лягушек. Мало ли что придется встретить. А насчет съедания — посмотрим.

Старуха покопалась в шкатулке. Значит, не все выгребла подчистую.

— Вот! — и она достала раздвижную пожарную лестницу. — Лестница-чудесница! — провозгласила она. — Пожарные с ее помощью чудеса делают.

— Тогда лучше сразу эскалатор, — пробурчал я.

— Эскалатор пригодился бы вам только для подъема на гору... ну и для спуска с нее, — возразила старуха, — а лестницу вы можете использовать, например, над морем: бесконечно раздвигаясь, она донесет вас до любого берега, как бы далеко тот ни оказался.

— Хорошо, я все это беру, — произнес я, вставая.

— Только одно условие, — остановила меня колдунья.

— Какое?

— В моем лесу бензопилой не пользоваться. А то будут тут шастать всякие... по просеке.

— Хорошо. А лес твой скоро кончится?

— А я вам покажу короткую тропинку.

Мы вышли из избушки. Кони приветствовали нас радостным ржанием. Овса в колоде не было, а бока у них ощутимо раздулись. Захотят ли они тащить еще и нас? Впрочем, по лесу мы быстро не поедем, так что успеют растрясти.

Следуя указанному колдуньей направлению, мы продирались по обуженной тропинке, почесывая бока коней о торчащие ветки. Пока им это нравилось. Потом моя лошадь — я ехал первым — вдруг шарахнулась в сторону, а мне в спину уперлось копье сэра Жеральда: он ехал с ним наперевес. Ощущение было не из приятных, невзирая на кольчугу.

Из кустов снова высунулась морда доброго медведя. Нет, я бы не узнал его, но он тихо сказал:

- Это я, не узнаете?

- Почему же нет, узнал, — сначала соврал я. а потом вспомнил. — Ты специально ждал нас?

- Я хотел спросить...

Я развел руками:

— Извини, друг, пока не получается. Эта колдунья тебя не заколдовывала, поэтому расколдовать не может. Но я буду пытать всех встречных колдунов — обещаю тебе! — и найду того, кто это сделал. Слово рыцаря!

— Спасибо, — тихо произнес добрый медведь. — Удачи вам!

Мы проехали мимо него. Я оглянулся. Он все стоял, глядя нам вслед и махая лапой.

ПОД ДОЖДЕМ

Из леса мы выехали довольно быстро и оказались на небольшой опушке, за которой протекала река.

Еще когда мы преодолевали последние метры зарослей и сквозь ветки блеснула водная гладь, у меня екнуло сердце.

«Ну, начинается! — подумал я. — Бросил дракон ленточку — появилась река».

Но нам, скорее всего, встретилась обычная река, естественная — либо ленточка у дракона оказалась очень узкой, потому что на непреодолимую преграду река не тянула.

Мы перешли ее вброд, и лишь в одном месте копыта лошадей на мгновение оторвались от дна и они немного проплыли.

Выбравшись на берег, мы обнаружили, что след исчез... Капли драконовой крови, мозолившие нам глаза два дня и к которым мы уже привыкли как к необходимому атрибуту окрестного пейзажа, теперь исчезли, испарились.

Собственно говоря, чего-то подобного я и боялся; но пока ехали по лесу, все надеялся, что след незримо сопровождает нас по листьям над головами. И когда выехали на опушку и его не заметили — молча переглянулись, не говоря друг другу ни слова, отгоняя коварную мысль, продолжали тешить себя надеждой, что он как-нибудь да проявится на том берегу...

И вот все надежды пропали, развеялись, словно их и не было. Мы оказались в положении собаки, решившей поиграть со своим хвостом и уже закружившейся на месте, и вдруг обнаружившей, что хвоста-то у нее и нет...

— Та-ак, — произнес сэр Жеральд, почесывая затылок и оглядываясь, - и куда же нам теперь идти?

— Туда, — сказал Юнис, указывая направо.

— А почему не туда? — сэр Жеральд указал налево и выжидательно посмотрел на меня.

Я молчал. Оба направления казались равнозначными. Над лесом дракон мог заложить любой вираж и равно уйти как направо, так и налево. Прямо хоть возвращайся к колдунье и проси какой-нибудь драконоискатель, драконокомпас или драконоиндикатор.

Исходя из обычной логики, следовало проехать туда-сюда вдоль берега. Нет, если экстраполировать известное нам направление полета — над избушкой колдуньи, — то Юнис оказывался прав: дракон полетел направо. А вот если дракон решил словчить, то полетел налево. Хорошо еще, что всего две стороны выбора, да не очень большое расстояние проехать: километров по десять в каждую сторону, чтобы вновь отыскать след. Но это по предварительным прикидкам. Может, нам действительно стоит разделиться, чтобы не тратить время? А то десять километров в одну сторону да двадцать — в другую...

Я попытался вновь воспарить и представить всю окружающую местность в виде карты, но получалось плохо. Не было главного — драконьего следа, к чему можно было осуществить привязку.

— Придется искать, — сказал я, — что же еще остается? Ровное поле, расстилающееся от реки, давало полный простор для выбора направлений, оно звало и было готово принять нас в свои широкие объятия, но для нас существовало только два пути: вверх по течению реки или вниз.

Мы решили поехать вверх, то есть направо: мне почему-то стало казаться, что Юнис прав. И потом: я вспомнил, что если выбор направления очень важен, мы получим какую-нибудь подсказку, а если не важен, то, куда бы мы ни поехали, все равно прибудем в нужное место.

И мы двинулись направо, продолжая внимательно поглядывать по сторонам.

Кони шли скоро, равномерно встряхивая гривами. Тут бы нам и поговорить, но говорить не хотелось: каждый полной грудью вдыхал чистый воздух, напоенный ароматом полевых трав' что после глуши колдовского леса воспринималось особенно благоприятно.

Наверное, это был единственный момент в нашем путешествии, когда я отдохнул. Нет, мы внимательно смотрели по сторонам, выискивая следы, остерегаясь врагов — непонятно, правда, каких: кроме дракона у нас других пока не было. Но так хорошо светило солнце, такая тишина разливалась вокруг — за исключением стрекотания кузнечиков: одного из них вспугнул конь Юниса и тот приземлился на гриву моего коня, — что я отдыхал всей душой, а это мне было особенно необходимо после напряженной беседы с колдуньей Акив. Всё ли мы у нее взяли из того, что нам могло пригодиться в будущем? Или что-то упустили?

Я перебрал по памяти все, не раскрывая сумы: три верблюжонка, три лягушонка, лестница-чудесница, туннель сквозь пламя, бензопила, отбойный молоток... и алмазный свисток. Всего семь предметов. Больше она мне, наверное, и не дала бы: магическое число. Я усмехнулся: последний можно было и не брать — от него никакой пользы нам не будет.

«Мало взяли, надо было еще что-нибудь захватить», — подумал я, глядя на клубящиеся на горизонте черные тучи. Так вот почему кузнечики стрекотали!

— Дождь будет, — произнес сэр Жеральд, указывая на тучу.

— Настоящий или колдовской? — поинтересовался Юнис.

— Настоящий, вон кузнечики как стрекочут, — успокоил его сэр Жеральд.

— А кузнечикам разве не все равно, перед каким дождем стрекотать: настоящим или колдовским? — сказал я. — Они же реагируют на изменение погодных условий... — и в меня незамедлительно закралось сомнение. Вот что значит быть городским жителем и плохо знать народные приметы погоды. Последнее я отнес как к себе, так и к Вике.

Сейчас мне почему-то стало казаться, что кузнечики, наоборот, замолкают перед бурей и грозой: что-то у них там намокает от повышения влажности воздуха и перестает стрекотать. Но полностью быть уверенным в этом я не мог. Сэр Жеральд-то пусть и утверждает, что это так, но сэр Жеральд — такое же порождение Викиной фантазии, как и Юнис... да и я сам, в общем-то. И если при использовании технических терминов и знаний Вика наверняка подключается к какой-нибудь базе данных, то разговоры на бытовом уровне скорее бы выявили истинное положение вещей: понадеявшись на свою память, Вика вполне могла сморозить натуральную глупость. И я еще раз подумал, что знание — сила. Вот знай я хотя бы народные приметы — мог бы поймать Вику на первом же несоответствии!