«Гуляй-город», хранившийся под Москвой, активно применялся в боях 1606–1609 гг., а коломенский (или серпуховской) был взят ратниками Ляпунова к столице в 1611 г. — после чего упоминания об обоих исчезают из источников. В полевых боях использовались обозы или «таборы» из сцепленных между собой телег (зимой — саней), оснащенных дощатыми щитами с бойницами или просто наполненных сеном. Так, при Добрыничах перелом в ход битвы внесла внезапная массированная пальба стрельцов и пушек, укрытых за возами с сеном, по польской коннице — тот же прием, что был применен против татар при Молодях (1572). Донцы и черкасы умели прорываться с такими обозами сквозь вражеские боевые порядки. По польскому описанию, в 1611 г. ратники Просовецкого шли «гуляй-городом, то есть подвижною оградою из огромных саней, на которых стояли ворота с несколькими отверстиями для стреляния из самопалов. При каждых санях находилось по 10 стрельцов: они и сани двигали, и, останавливаясь, стреляли из них, как из-за каменной стены. Окружая город со всех сторон: спереди, с тыла, с боков, эта ограда препятствовала нашим копейщикам добраться до русских…».

Во время боев 1609 г. стрельцы Фёдора Шереметева применили прием, давно испытанный на Волге в борьбе с татарами: передвигаясь на стругах, они внезапными налетами при содействии конных сотен громили отряды «тушинцев» на переправе. Однако в открытых боях, особенно в безлесной местности Суздальского ополья, сторонники самозванца сохраняли перевес над земскими ратями. Также и посошные северорусских городов в нескольких боях были «посечены как трава» считаными ротами шляхты. Наступление поляков было остановлено ими сначала упорной обороной в крепостях и на засеках. Затем, осторожно продвигаясь к Ярославлю, ратники обязательным образом действовали под прикрытием острогов и засек. Постепенно русская пехота выработала способность везде находить укрытия: в бою с Ходкевичем (август 1612 г.) сбитые со стен Замоскворечья стрельцы и казаки кн. Пожарского засели «по ямам и кропивам», в погребах сгоревших домов, откуда по сигналу перешли в наступление. Отметим еще, что в зимнюю пору русские и финские пешие ратники широко применяли лыжи («рты»), что не только ускоряло передвижение, но и легко позволяло уйти от вражеской конницы по лесу или глубокому снегу.

Опыт, добытый кровью земских ратей, был закреплен и переработан в систему князем Михаилом Скопиным-Шуйским. Воевода добросовестно перенял из нидерландской военной школы метод «блокгаузов», хорошо знакомый ветеранам Делагарди. Постройкой цепи этих небольших укреплений («острожков») с мобильными отрядами внутри можно было надежно блокировать лагерь противника или обезопасить собственное войско на марше. В обозе кн. Скопин-Шуйский стал возить до 2 тыс. готовых острых кольев для частокола. В воеводские наказы русской армии надолго вошло описание разработанного им похода «с большим бережением». Сначала из расположения рати вперед отправлялись надежные дворяне с отрядом, которые тщательно выбирали выгодное место для следующего стана и укрепляли его рогатками. Только после этого остальные ратники выходили в путь под обязательным прикрытием разъездов, с тем чтобы как можно скорее добраться до подготовленного к обороне места и оборудовать там полноценный «острожек». Такая тактика применялась в походах к Москве и Смоленску в 1609–1610 гг., обоими ополчениями в 1611–1612 гг., царским войском под Смоленском, Можайском и в Новгородской земле в 1613–1618 гг. и далее вплоть до 1650-х гг.

Гарнизоны полевых «острожков» нередко состояли из «детей боярских», что послужило важной причиной их перевооружения огнестрельным оружием в 1610-х гг. Впрочем, сыграл роль и материальный фактор: с разорением основных торгово-ремесленных центров страны и общим их упадком обновлять доспехи, закупать качественные саадаки и каленые стрелы стало невозможно для основной массы служилых людей, тогда как огнестрельное оружие и боеприпасы исправно поставлялись всем земским ратникам. Оснащение всадников ручницами перестало считаться чем-то недостойным, и определение «пищальник», как признак ущербного служебного положения, исчез из списков городовых «детей боярских». К 1621 г. подавляющая часть дворянской конницы уже имела на вооружении «езжие пищали», годные и для конного боя, и для обороны укреплений.

Не меньшее значение имел первый опыт освоения западноевропейской — нидерландской пехотной тактики. В августе 1609 г. бойцы посошных ратей кн. Скопина-Шуйского были отданы в обучение ротмистру Христиеру Зомме и его ветеранам, которые усиленно занимались с ними по методике принца Морица Оранского: «Московитских воинов, имевших хорошее вооружение, но пока необученных и неопытных, он в лагерной обстановке заставлял делать упражнения по нидерландскому способу: учил в походе и в строю соблюдать ряды на установленных равных расстояниях, направлять, как должно, копья, действовать мечом, стрелять и беречься выстрелов». Русская пехота с пикинерами упоминается при Клушине в 1610 г. и в Первом ополчении в 1611 г., но затем временно исчезает вместе с практикой боевого использования посошных людей (до 1630-х гг.).

Опыт непрерывных пятнадцатилетних боев и походов Смутного времени не только изменил вооружение и образ действий русского войска — он стал питательной основой большинства военных реформ эпохи первых Романовых, царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича.

Михаил Федорович, первый русский царь новой династии (1613–1645). Гравюра из книги А. Олеария, 1647 г.

Боярские списки последней четверти XVI — начала XVII в. и роспись русского войска 1604 г. / Сост. С. П. Мордовина и А. Л. Станиславский. М., 1979. Ч. 1–2.

Документы Разрядного приказа о походе А. Лисовского (осень-зима 1615 г.) // Памятники истории Восточной Европы: Источники XV–XVII вв. М.; Варшава, 1995. С. 101–123.

Книга сеунчей 1613–1619 гг. // Памятники истории Восточной Европы: Источники XV–XVII вв. М.; Варшава, 1995. С. 12–98.

Народное движение в России в эпоху Смуты начала XVII века, 1601–1608: Сб. документов. М., 2003.

Осадный список 1618 г.// Памятники истории Восточной Европы. М.; Варшава, 2009. Т. VIII.

Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки. СПб., 1777.

Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке. М., 1937.

Арсений Елассонский. Мемуары из русской истории // Хроники Смутного времени. М., 1998.

Буссов К. Московская хроника 1584–1613. М.; Л., 1961.

Видекинд Ю. История шведско-московской войны XVII века. М., 2000.

Маржерет Ж. Состояние Российской империи. Ж. Маржерет в документах и исследованиях: (Тексты, комментарии, статьи) / Под ред. Ан. Береловича, В. Д. Назарова, П. Ю. Уварова. М., 2007.

Мархоцкий Н. История Московской войны. М., 2000.

О начале войн и смут в Московии / Исаак Масса. Петр Петрей. М., 1997.

Паерле Г. Описание путешествия Ганса Георга Паерле… // Сказания современников о Дмитрии Самозванце. СПб., 1859. Т. 2. С. 153–234.

Флетчер Д. О государстве Русском или образ правления русского царя (обыкновенно называемого царем Московским). СПб., 1906.

Азарьин С. Книга о чудесах преподобного Сергия. СПб., 1888.

Наседка И. Житие и подвиги преподобного отца нашего архимандрита Дионисия. (Б. м.), (б. г.).

Иван Тимофеев. Временник Ивана Тимофеева. М., 1951.

Новый летописец // Хроники Смутного времени. М., 1998.

Палицын А. Сказание Авраамия Палицына / Под ред. Л. В. Черепнина. М.; Л., 1955.

Памятники древней русской письменности, относящиеся к смутному времени // Русская историческая библиотека. СПб., 1909. Т. 13.