Ходкевич подошел 22 августа и нанес удар от Новодевичьего монастыря к Кремлю по левому берегу Москвы-реки. После полудня жестокий пеший бой кипел уже у «острожков» и на валах Земляного города, когда дворянский отряд Второго ополчения, оставленный накануне в Замоскворечье, ударил в тыл полякам с другого берега. Трубецкой не собирался помогать Пожарскому, но несколько атаманов заявили ему, что «в вашей нелюбви Московскому государству и ратным людям пагуба становитца» и самовольно повели свои «станицы» вослед дворянам. Враг был отброшен.
Голос совести заставил ополченцев преодолеть взаимную вражду, но немедленно заныла другая рана Смуты: снова нашелся предатель, который скрытно провел 600 гайдуков из лагеря Ходкевича в осажденный Кремль. Теперь объединенным силам земских ратей предстояло выдержать решающие натиски врагов с двух сторон — от Донского монастыря и от Кремля на сожженное Замоскворечье, для чего они произвели соответствующую перегруппировку. Утром 24 августа шляхетская кавалерия смяла дворян и казаков, а затем наемная пехота атаковала валы города. К полудню оборона ополченцев была взломана: конница откатилась за Москву-реку, а пехота залегла «по ямам и кропивам» среди обгорелых развалин.
По-разному повели себя тогда ратные люди. Ватага казаков, увидав литовские знамена на остроге у церкви Святого Климента, вернулась и отчаянным натиском уничтожила вражеских пехотинцев. Однако никто не поспешил немедленно на помощь, отвага сменилась унынием, и вольные люди, проклиная дворян, побрели обратно за реку — где их товарищи и не думали вступать в бой. У ставки же Пожарского, где собрались дворяне, священники служили молебны о победе перед образами Святой Живоначальной Троицы, Божьей Матери Казанской и чудотворцев Сергия и Никона. Ходкевич в упорных схватках уже потерял всю свою пехоту и «дал отдых» черкасам и шляхетской коннице в обозе у вала Замоскворечья, напрасно надеясь на вылазку гарнизона. Настало время для контратаки, и ополченцы стали готовиться к ней на берегах Москвы-реки, снова сосредотачиваясь в садах и развалинах Замоскворечья и осыпая стрелами и пулями поляков. В стан же Трубецкого был послан известный казакам троицкий келарь Авраамий (Палицын) для их ободрения.
Старец обратился к «вольным людям» сначала с похвалой за их труды, даже пообещал за верную службу казну Троицкого монастыря, а затем призвал их возобновить столь удачное нападение, «дерзати… и звати ясак чудотворца Сергия!». Проповедь Авраамия возымела действие, и казаки всем войском снова выступили из лагеря на помощь товарищам. Одновременно сам Козьма Минин неожиданно попросил у князя Пожарского отряд, взяв по своему выбору роту Хмелевского и несколько лучших сотен, перешел с ним реку против левого фланга противника и опрокинул стоящие там литовские роты. «И во время благополучно кликнута ясаком чудотворцовым: «Сергиев! Сергиев!» и устремившеся обои полки, дворяне и казаки, на поганых единодушно». Одновременная атака всех рассыпанных по Замоскворечью, «по ямам и кропивам» отрядов, воодушевляемых святым именем заступника Земли Русской, привела к полной победе: поляки потеряли уже введенный в город, за валы Скородома, обоз с припасами и были выбиты из города.
Воеводы остановили воинов по рву и валу столицы и остудили их пыл разумными словами: «Не бывает на один день две радости, а то зделалось помощию Божьею». К тому же в открытом поле литовцы имели подавляющее превосходство в кавалерии. Охваченные победным пылом и ликованием ратники еще часа два вели сильную пальбу из пищалей, «яко убо не слышети, хто что говоряше», а дувший им в спину ветер заволок клубами порохового дыма конницу Ходкевича. Та, ожидая нападения, всю ночь простояла в боевом строю, а наутро «срама ради своего прямо в Литву поидоша».
Победа была полной: противник потерял большую часть пехоты и немало из остальных войск; в руки победителей попало 400 возов с припасами для осажденного гарнизона. Теперь сидевшие в Кремле поляки были обречены. Решив судьбу Москвы, битва 22–24 августа 1612 г. стала переломным моментом в истории всей освободительной войны, похоронив сколь-нибудь реальные надежды интервентов завладеть всем Московским государством.
10.7. Освобождение Москвы от поляков
1612 г., конец сентября — объединение правительств обоих ополчений.
Середина октября — ноябрь — неудачный поход короля Сигизмунда III на помощь польскому гарнизону Москвы.
22 октября — взятие Китай-города ополчениями.
27 октября — капитуляция польского гарнизона Кремля.
1613 г., январь-февраль — Земский собор в Москве для избрания нового царя.
В конце сентября 1612 г. произошло соединение правительств обоих ополчений: приказы сливались, а грамоты в города стали писаться от имени обоих воевод, князей Пожарского и Трубецкого[204]. Тем временем у осажденных поляков начался страшный голод: по всем источникам, они даже начали есть трупы умерших. 22 октября казаки и земские люди штурмом взяли Китай-город, и через 4 дня гарнизон Кремля капитулировал. Правда, значительная часть пленных была убита ратниками вопреки договору.
Весть о взятии Москвы достигла польского короля уже на пути к русской столице, куда он спешил с отрядом немецкой пехоты, 1200 человек конницы и остатками войск Ходкевича. После этого он безуспешно попытался овладеть Погорелым городищем и Волоколамском, но в конце ноября твердый отказ москвичей принять королевича, готовность к обороне столицы крупного войска (7,5 тыс. человек) и резкое ухудшение погоды заставили поляков вновь отступить ни с чем.
Однако в это же время разорительная война началась на северных землях: черкасы Наливайки разорили Белоозеро (30 июля) и Вологду (22 сентября), а затем, соединившись с казаками Песоцкого и Яцкого (всего до 8 тыс. человек), а также с русскими «ворами», вернулись и вновь рассыпались по окрестностям. С одним из этих отрядов, стремившихся захватить будущего царя Михаила Романова, и связан знаменитый подвиг Ивана Сусанина.
«Сигизмундов» план Москвы начала XVII в. Гравюра XVII в.
На юге Заруцкий попытался наступать из Михайлова, но был разбит под Переславлем-Рязанским. В Северской земле поляки снова захватили Путивль. По всем указанным направлениям, а также против татар в Поволжье и против поляков под Смоленск пришлось выслать воевод с ратными людьми, многие из которых в преддверии зимы стали разъезжаться по домам. Эта ситуация существенным образом повлияла на обстановку в столице во время Земского собора, созванного для избрания нового царя.
10.8. Татарская война в период Смуты (1605–1612)
В конце XVI в. занятость Крымской орды в борьбе с Габсбургами и ее мир с Россией, подчинение ногаев и успехи строительства укрепленных линий и крепостей в Диком поле привели к затишью на этом направлении. Привычная ежегодная «береговая» служба по Оке стала анахронизмом, и с 1599 г. полки начали располагать намного южнее: Большой во Мценске, Передовой — в Новосиле и Сторожевой — в Орле. Кроме этого Большого украинного разряда появился и Меньшой — Рязанский[205]. Гражданская война в России положила конец правильной организации обороны от степняков Дикого поля. Последний раз Лжедмитрий I в 1606 г. наметил расставить полки «на берегу» и в «украинном разряде», но после его убийства эти соединения превратились в активных участников междоусобной войны.
Уже в следующем году, по окончании военных действий в Венгрии, возобновились разорительные татарские набеги на Россию — сначала ногаев, а затем и крымцев. После мирного договора Турции и Речи Посполитой (16 июля 1607 г.) Сигизмунд тайно договорился с крымским ханом Казы-Гиреем об прекращении татарских набегов на польскую Украину и содействии в борьбе с Россией в обмен на ежегодные «поминки». Отношения царя Василия с Крымом долгое время осложнялись тем, что его послы и гонцы перехватывались «ворами» и разбойниками-черкасами.