— Может быть, он просто не любит, когда они сражаются, — ответил Дорн.

— Почему это? — резко поинтересовалась она. — Потому что боится, что одна из них победит его?

Дорн снова перевел взгляд на город.

— Тебе нужно драться не с ним, а с повстанцами, — ответил он.

— Спасибо за указание, — насмешливо произнесла воительница. — А ты настоящий умник. Если не буду знать, что делать, я спрошу у тебя.

Дорн снова обернулся к ней и с удивлением обнаружил, что она кому-то его напоминает.

— Лучше держись от меня подальше, — проворчал он. — Мне нужно кое-что сделать в этом городе. Есть там люди, которые не расплатились еще по моим счетам, и те, кто должен мне золото.

— Звучит многообещающе, — произнесла воительница. — Как насчет того, чтобы я тебе помогла? Судя по твоему виду, тебе не помешает кто-то, кто будет прикрывать твою спину.

— Ничего другого, кроме моей спины, ты не увидишь, — с усмешкой заявил Дорн.

— Пополам? — предложила амазонка.

— Две трети и треть.

Ода сидела на усыпанных снегом ступенях храма в Дуболистье. Она много размышляла над тем, что произошло в Вороньей башне, и спрашивала себя, могла ли она самостоятельно разобраться в том, что истинно, а что ложно. Наверное, ей никогда не найти ответ. В конце концов, ей пришлось подчиниться воле Хадара, и результат говорил сам за себя. Она надеялась, что боги, и особенно Хадар, проявят понимание и в ответ простят ее братьям грехи.

Кутаясь в зеленую мантию мейстера Гиндавеля, Ода наблюдала за оборванным на вид туннельным карликом, топавшим к ней, невзирая на мороз и холод. Дойдя до нее, он протянул ей три тяжелых, завернутых в кожу книги.

— Ты размышляешь? — спросил гном.

— Почти все постоянно о чем-то размышляют, Грязно-коричневый, — призналась Ода.

— О, — удивился карлик. — И о чем ты размышляешь?

— Я думаю о своих братьях, — призналась Ода.

Грязно-коричневый кивнул.

— Новая добыча из Твердоплота? — спросила она.

— Я не смог унести больше. Но на следующий раз я уже отложил целую кучу карт и бумаг. Многое немного обуглилось, но вполне можно пользоваться.

Ода встала, прошла несколько шагов по снегу и обернулась к храму, чтобы осмотреть вывеску над входом: круглый символ, соединяющий в себе солнце, меч, крест, молнию и серп, а сверху надпись большими буквами «Храм божественной семьи».

— Хорошо получилось, правда? — спросила она Грязно-коричневого, вставшего рядом с ней.

— Большое яблоко тоже было бы красиво, — признался карлик. — Но так тоже сойдет. Через два дня будет первая месса. О чем ты собираешься рассказать другим тощим гномам, когда они придут?

Ода поглядела на три толстые книги, которые держала в руке, а затем открыла ту, которая была сверху.

— Я прочту им историю, списанную с белокорых деревьев, — довольно заявила она и улыбнулась.

Рубиния стояла у плиты и задумчиво помешивала капустный суп, который варила в горшке.

— Я еще не поблагодарила тебя за то, что ты принял меня в свой дом, Гундер, — сказала она, обращаясь к брату, который стоял у окна и смотрел на детей, игравших в снегу.

— Ты часть семьи, — ответил тот. — Здесь твое место, живи сколько захочешь. Детям лучше, когда в доме есть женщина.

Рубиния отложила ложку в сторону и встала рядом с Гундером. Они вместе наблюдали за тем, как весело играли дети на заснеженной площади. Рубиния бросила оценивающий взгляд на пенек старого дуба рядом с колодцем. Сколько она себя помнила, дерево было символом деревни. А затем перевела взгляд на хрупкое деревце с другой стороны колодца.

— Почему вы решили посадить яблоню? — полюбопытствовала она.

— Дуб — дерево, конечно, величественное, — произнес Гундер, — но приносит только желуди. Когда новое дерево вырастет, на нем появятся вкусные сочные яблоки. Осенью мы будем собирать их, запекать с корицей и ванильным соусом, приглашать на деревенский праздник. Чем не отличная идея.

Рубиния рассмеялась.

— Все Черниксы одинаковые.

Тут ее лицо снова посерьезнело.

— Как тебе удалось уговорить других членов совета снова принять меня в деревенскую общину?

— Ты сама этого добилась, Рубиния.

— Вот только не говори мне, что они прониклись моими способностями руководителя, — фыркнула она.

— Ни в коем случае, дорогая сестрица, — рассмеялся Гундер. — Уне Лютикс и Исле Зеленолист пришлось пообещать, что ты поведаешь им свой рецепт черничных кексов, а Квимм Оплотс и Бильби Валунс согласились только потому, что я отдал им половину твоего компота.

Рубиния усмехнулась. Бывают и хуже ситуации, чем те, когда тебя уважают за твое умение готовить. Тем не менее, было бы здорово, если бы дуболистяне оценили то, что она сделала для них в тяжелые времена.

Она невольно вспомнила об Оде, которая теперь тоже обрела свою родину. Она была агнцем Матери, это Рубиния поняла из рассказов Мило и жрицы. Ода — хоть и невольно — освободила Хадара и тем самым обеспечила поражение Отмана. Пока сама Рубиния сидела в клетке. Несмотря на это, девушка долго не могла прийти в себя из-за той роли, которую сыграла в случившемся. И слава Цефее, что эти испытания уже позади. Больше тревог, чем было в Дуболистье, им долго еще не понадобится…

Мило и Бонне шли по отлично видимому в снегу следу кролика. Вооруженные короткими луками и пращами, братья бодро топали в направлении севера. И вдруг след оборвался. Полурослики переглянулись.

— Его забрал Отман, — заявил Бонне.

— Отман мертв, — ответил Мило.

— Он не может умереть, — возразил Бонне. — Потому что боги боятся сказать ему, что он скончался.

Мило посмотрел на брата и расхохотался.

— Прекрати распространять подобные глупости в деревне, не то детей напугаешь. Со временем и так вокруг Вороньей башни наберется столько страшилок, что тебе не придется к ним ничего добавлять.

— Ну, я же могу кое-что рассказать, — заявил Бонне. — Как я замечательно провел время в гостях у зеленокровок, пока ты бродил по стране с этим огромным наемником и даже нанес визит эльфам.

Мило ткнул брата луком в бок.

— А что бы ты делал, если бы я не вернулся?

— Тогда я присоединился бы к Ксумите и его уродливым приятелям, — убежденно заявил Бонне.

— Правда? Почему?

— Ты видел, какую дрянь они едят, сидя в своих темных пещерах? Неудивительно, что у них кожа зеленая. Тьфу, вот что я скажу. Кто-то должен научить этих зеленокровок тому, какой бывает хорошая еда. А в этом вопросе никто не разбирается лучше меня.

— Мне-то что, можешь поиграть в строителя мостов дружбы между народами, — произнес Мило, — тогда мне не придется объяснять деревенским девушкам, почему мой младший брат целыми днями таскается за мной, как собачка.

Бонне скривился.

— Деревенские девушки вообще заговаривают с тобой только потому, что хотят познакомиться со мной.

— Мечтай побольше, братишка, — рассмеялся Мило. — Я уже практически договорился, с кем пойду в этом году на танцы во время праздника Горячего вина.

— Я тоже, — заявил Бонне. — Я решил, что стоит пригласить Оду.

— Не смей, — зашипел Мило. — Я собирался ее пригласить.

Дискуссию прервали треск льда и плеск воды. Звуки доносились с другой стороны небольшого холма. Полурослики осторожно, стараясь не шуметь, взобрались на отвесный склон. Затем легли в снег у вершины и заглянули на другую сторону.

Мило не поверил своим глазам. За холмом расположился маленький замерзший прудик. В него по бедра провалился оживший мертвец и застрял там. Трудно было сказать, кто это — мужчина или женщина. От трупа остался один скелет, который удерживала вместе задубевшая кожа. Дырявая рубашка со стеганым воротником служила единственным указанием на то, что это когда-то был человек. Существо беспомощно размахивало руками.

Бонне сел и заскользил по склону. Найдя то, что искал, он расчистил ногами снег и достал две удобные дубинки. Одну из них он протянул брату.

— Ты пойдешь по одну сторону пруда, а я по другую, — заявил он. — Кто первым подманит его к себе, тот и пригласит Оду на танцы.