— Согласно этому же Закону, граждане Литвы, Латвии и Эстонии...
Я начинаю звереть. Да начхать мне на права граждан Эстонии. Так же, как и граждан остальных суверенных обломков великой страны. И на твои, лейтенантские, права, тоже. Я еду в отпуск. Я! СОВЕТСКИЙ ЧЕЛОВЕК! ЕДУ! В ОТПУСК! И все незалежные раздолбаи, путающиеся под ногами, виноваты сами.
— А ну встать, самка собаки грёбаная! — Ору я классическим командным голосом — Смирно! Ты как со старшими по званию разговариваешь, щенок!
Бедный лейтеха вскакивает, как ошпаренный и вытягивается по стойке смирно. Не забыли еще Старшего Брата.
— Совсем службу забыл! Землю жрать будешь! Я тебе покажу, как на жопе сидеть! На границу с Афганом поедешь. Будешь там сортиры драить, от обеда и пока снег не выпадет! — Я продолжаю орать, по ходу вспоминая все крылатые фразы из армейских анекдотов. — Ты кому мозги трахаешь? Да у тебя еще трахалка не отросла, боевому офицеру мозги трахать! Да ты...
Ору минут десять, не давая ему слова вставить. Всё это время его лицо бледнеет по нарастающей. К концу моей речи оно напоминает цветом тот самый снег, который спасет его от чистки сортиров. Если выпадет, в Чуркестане редко бывает холоднее плюс двадцати. А там, где бывает, нет сортиров. Дрожащие руки лейтенантика что-то неловко делают с нашими бумажками, а губы чуть слышно шепчут:
— Извините, товарищ майор, счас всё сделаем, товарищ майор, никаких проблем, товарищ майор, — акцент исчез совершенно...
Интересно, почему майор. Может, именно майоры так себя и ведут. Ну да хрен с ним, майор, так майор. Все бумажки подписаны, печатки поставлены, и теперь ничто не мешает нам двинуться через территорию одного суверенного Чуркестана на территорию другого суверенного Чуркестана. И душу, заодно, отвел.
Выездная таможня претензий не предъявляет. Либо приказано всех выпускать, либо настроение сонное, а, может, привыкли. Но проходим тихо и быстро.
На въездной регистрируюсь первым и присаживаюсь на лавочку у выхода. Тепло. Солнышко светит. Наркотическая собачка прыгает на наших рюкзаках. Не знаю, как наркоту, но колбасу чует на раз. Из заставы выходит пограничный начальник и присаживается рядом. Возрастной уже капитан, явно с опытом службы в Союзе. Угощаю его табачком. Сидим, курим. Дети смелеют.
— А почему нас только на наркотики проверяют? А вдруг мы оружие везем!
Капитан с видимым наслаждением затягивается.
— Ну и дураки... У нас дешевле.
Дети секунду осмысливают услышанное. Потом разражаются дружным хохотом. Капитан прячет улыбку в усы.
Улыбку стирает грохот в здании таможни. Нас буквально сдувает с лавочки. Наркотическая собачка, поджав хвост, несется к своей будке. Капитан бросается к дальнему входу, уже в движении перебрасывая мне ствол. Однако у него лишний ствол при себе! И мгновенная оценка ситуации, как он четко понял, что мне можно доверять. Не так уж у вас тут всё безоблачно, ребята. Ору детям: «Ложись», перекатываюсь под прикрытие ящика с песком и беру под прицел ближний вход. Из таможни через оба выхода валит народ. Вроде, ничего подозрительного. О чем шум?
Через пять минут капитан орет на дежурного. Орет на местном, но понятно почти всё. Выражения интернациональные и такие, что я откровенно завидую. Мне бы утром их знать. Тот лейтеха нам бы рюкзаки через всю свою страну тащил бы. На собственном горбу.
Разнос заканчивается, и местная власть возвращается на лавочку.
— Ну ты подумай, — говорит мне капитан, — я понимаю, твой сопляк потащил с собой баллончик. Молодой еще, глупый. Но мой раздолбай! Должен же головой думать, прежде чем на пимпочку нажимать! Учишь их, учишь! Як диты, — заканчивает фразу он на чистом украинском.
Смеемся. Подъезжает наша «буханка». Грузимся, и вперед. В отпуск!
Я еду в отпуск. В теплые и ласковые Хванские горы. Где яркое солнце и ослепительно голубое небо. Многометровые скальные стены и белоснежные вершины пятитысячников. Разноцветные озера и живописнейшие ущелья. Реки желтые справа и синие слева. Где мы целый месяц будем ходить по перевалам, петь песни у вечернего примуса и слушать байки встреченных альпинистов. Где не будет тревог, ночных выходов, вообще, никаких спасов, поисков и транспортировок. Первый настоящий отпуск за хрен знает сколько лет.
Про то, что на Горе лавиной накрыло Соловья, я узнаю только когда вернусь.
Я бегу. Бегу вверх по склону уже третий час. Дыхание потихоньку начинает сбиваться, сердце норовит изнутри сломать ребра. Но я бегу. Пока. Пока ноги переставляются в этом ритме. Вовчик первые полтора часа дышал мне в затылок. Тяжело так дышал. Потом потихоньку отстал. Бежит где-то ниже. А может, уже идет. Это непринципиально. Он все равно не остановится. Деваться некуда. С той самой минуты, когда рация хрипло выкашляла знакомым голосом: "Нам ...здец... си ...тальных" и умолкла. Может быть навсегда... Надо ж было так сложиться, что на базе нас оказалось только двое. И москвичка, к которой Вовчик подбивает клинья вторую неделю, обещая ей Гору. Вряд ли он собирается ее туда вести, не в тему это, но лапшу вешает вполне профессионально. Чует мое сердце, после сегодняшней ночи, она и сама не захочет. Ни Гору, ни Вовчика. И, слава богу. Не до нее. Бежать надо. Быстрее. Уже темнеет, а еще далеко. Слишком далеко... Черт дернул Понтяру переться на Гору при таком прогнозе. Накрыть может в любую минуту. Здесь всегда может накрыть в любую минуту, а уж когда циклон на подходе... Сколько с ним народу? Не помню, хоть убей. Полковник с женой точно. Эти еще ничего, спокойные как танки. Возрастные только. Но форму держат, видок вполне спортивный. Кто еще? ... Скалы. Неплохо бегу. На час улучшил личный рекорд. Только времени все равно не хватает. Уже стемнело. Фонарик достать. Так. Бегом, бегом, времени нет... Кто же еще? Меньше чем за пять бумажек Понтяра бы на Гору не полез, это точно. Значит, пять рыл минимум... Оглядываюсь. Где там Вова? Не видно. Как бы его не скрутило, второй день, как из отпуска, с югов. Ладно, авось выдержит... Кто же еще? Ага, горнотуристочки с Питера, две штуки. Это плюс. Девочки крепенькие и толковые. Им бы пару своих мужиков, никакой гид не нужен. Но вряд ли они заплатили больше бумажки на двоих, у них совсем с деньгами туго было. Еще кто?... Черт, бок болит. Дыхалки не хватает. Слишком высоко. Попить надо. И таблеточку заглотить. Нормалек. Теперь бегом. До крутяка немного осталось. Потом траверс и еще один крутяк. А там и до седла рукой подать... Докуда они дошли? Может, не добрались до траверса... А, блин, Краля, конечно! Эта паскуда всем себя предлагала за Гору. Членом он думает что ли?... Месяц назад клиенты дошли только до траверса. Тогда легко было, до полуночи спустили. А вот в прошлом году пришлось с вершины. Полный кирдык был... Луна вылезла, видно, как днем. Выключаю фонарь, поберегу батарейки. Крутяк. Притормаживаю, но выбегаю. В ушах стучит, слишком быстрый набор, слишком. Не видно их, жаль. Значит, выше. Ладно, бегом. Ага, вот здесь повешу веревочку. Самому страховаться некогда, но Вовке полегче будет. И на спуске пригодится... Бл*дь! Я аж остановился. Этот козел Сопляка с собой взял! Клоуна этого недоношенного! Ублюдок! Мало ему четырех баб и старика! Ладно, бегом. Отберу все бабки к чертовой матери. Если жив, конечно. Уж больно мне этот "...здец" не нравится. И если клиенты живы. Если хоть одно тело есть, бабки к Мусе уйдут. На доказательство невиновности. Типа клиент сам пошел, сам виноват... Оглядываюсь. Отсюда много видно. Ага, Вовчик подходит к крутяку. Здорово он отстал. Плевать. Вперед, вперед, бегом...
_________________________
Я иду. Сил бежать уже нет. Высоко, особо не разбежишься. И круто здесь. Фигня, прорвемся. Уже второй крутяк. Черт бы побрал это ночное хождение. Когда я пришел в Службу, все было проще. У Службы тогда совсем другой статус был. Имели право и завернуть. На Гору пускали только с лагерей. И не всех. Еще туристы ходили, дикарями, но тоже в основном народ грамотный. Ни тебе интернет-самоубийц, ни гидов-раздолбаев. Спасов, конечно, и тогда хватало, горы есть горы, но не так как сейчас... Ага, крутяк кончается, сейчас площадочка будет. Вот они! Вроде, все шевелятся. Пятеро. Только пятеро, мать-перемать! А это что за окопы? Ага, Полковник, похоже, заставил их рыть пещеры. Молодец мужик, что значит военная выучка. Ни хрена не вышло, конечно, но все были при деле. Иначе бы давно околели от холода. Сколько же часов они роют? Ого! Только Краля сидит в двух пуховках. Что с ней? Кровь из носа. Плевать, от этого не умирают. Обычно. Так, а Понтяра где? самка собаки, этого следовало ожидать. Из-за лишней бумажки, сто пудов. Только уже должен был вернуться. И давно. Либо на крест пошли, либо... Придется наверх. Лады, пусть еще пороют, пока Вовчик не подойдет. Или пока я не спущусь. Достаю рацию. Сообщаю Вовчику диспозицию. На базе еще никого, на связи москвичка. Плохо. Теперь вперед и вверх. Бегом. Нет, не бежится. Иду. К седловине... Эх, зарплаты тогда были хорошие. Очень. Не чета теперешним. Тогда бы за бабки никто на Гору лохов бы не повел. И не бросил бы пятерых чайников над вторым крутяком, чтобы одного на вершину запереть. Да еще такого. Крутой пэрец. Знаний ни на грош, умений еще меньше, снаряж — говно, красивое буржуйское говно из самого крутого магазина для лохов. Зато гонор из ушей льется. Никогда выше Подмосковья не был, а тут ему Гору подавай. Типичный дисбаланс жидкостей в организме: не то моча в голову ударила, не то кровь в жопе играет, а скорее и то и другое одновременно. Сопляк, он сопляк и есть. Каждый второй труп — такой. Сопляки. Его никто даже за полную стоимость вести не хотел. А Понтяра, блин! Раньше Понтяру на второй день бы выгнали. Теперь терпим. Работать некому... Седловина. Куда они пошли? Скорее направо, там попроще и покороче. Понтяра, конечно, козел, но не настолько же, внизу чайники ждут. А Сопляку все равно, ему лишь бы потом тупым телкам втирать, что на Горе был. Направо. Паршиво-то как. Надо собраться, еще немного...