В полдень из штаба кавкорпуса сообщили, что наши подразделения перерезали железную дорогу на участке Житомир — Городище, лишив тем самым гитлеровцев возможности что-либо вывозить из города. Это было очень важно, так как в Житомире у них были крупнейшие военные склады. Город был, по существу, базой снабжения фашистских войск на этом участке фронта.

Наступление развивалось успешно. Но после полудня командир 30-й стрелковой дивизии генерал-майор В. П. Янковский доложил, что на рубеже юго-западнее Студеницы встречено сильное огневое сопротивление врага; подразделения, понеся потери, вынуждены были остановиться. Аналогичное донесение последовало и от полковника И. В. Бастеева, принявшего после гибели Г. Ф. Щербакова командование 23-й стрелковой дивизией.

Самым тревожным было сообщение из 218-й стрелковой. Части ее также были остановлены и, развернувшись, вели бой с контратакующим противником. Кроме того, дошла потрясающая весть о том, что при бомбежке в районе деревни Левково одновременно погибли командир дивизии генерал-майор С. Ф. Скляров и начальник штаба полковник И. Г. Елисеев. Последнего я знал очень близко: он до меня исполнял обязанности начальника штаба корпуса. Потери на войне, конечно, неизбежны. И тем не менее с этим всегда трудно примириться. Разум еще долго отказывается верить, что человек, с которым ты еще вчера делил все невзгоды, больше никогда не протянет тебе дружескую руку и не сможет выручить в минуту опасности. Всякий раз, когда гибли в бою товарищи, сердце наполнялось горечью и болью и вместе с тем росла ненависть к врагу, заставлявшая нас мстить за погибших и драться с фашистами с еще большим ожесточением и непримиримостью.

Генерал-майор С. Ф. Скляров и полковник И. Г. Елисеев так же, как и погибший до этого командир 23-й стрелковой дивизии подполковник Г. Ф. Щербаков, были похоронены в Киеве со всеми воинскими почестями.

…Обстановка на нашем участке фронта складывалась неблагоприятно. Фашисты начали подбрасывать подкрепления, явно намереваясь задержать нас на подступах к Житомиру. В 15.00 гитлеровцы контратаковали подразделения 30-й, а полчаса спустя — 218-й дивизий.

К этому времени ухудшилась обстановка на левом фланге и в центре нашей 38-й армии. Оправившись от шока, вызванного сокрушительным ударом советских войск в районе Киева, немецко-фашистское командование решило восстановить положение и начало лихорадочно подтягивать резервы. На Киев была повернута 25-я танковая дивизия немцев, прибывшая из Франции. В Казатине срочно разгружалась переброшенная с севера танковая дивизия СС «Адольф Гитлер», появление первых частей которой было обнаружено нашими разведчиками еще несколько дней назад. К Белой Церкви подбрасывалась 198-я пехотная дивизия, а в район Гребенки — танковая дивизия СС «Рейх». Подходящие гитлеровские войска сразу же вводились в бой. Резко замедлилось продвижение наших частей в районе Фастова. Там с 9 ноября развернулось ожесточенное сражение, в котором с обеих сторон было применено большое количество танков.

К 12 ноября фронт наступления 38-й армии расширился до 220 километров, хотя в начале операции он не превышал 34 километров. Плотность войск, естественно, резко уменьшилась. Артиллерия из-за нехватки горючего отставала. Между частями и соединениями появились опасные разрывы и промежутки, об одном из которых уже говорилось выше. Мы тогда еще не знали в деталях, что отставший левофланговый сосед — 21-й стрелковый корпус, выйдя на рубеж железной дороги Житомир — Фастов западнее Корнина, был контратакован значительными силами пехоты и 40 танками. Его 71-я стрелковая дивизия не выдержала удара и отступила к району поселка Озера, оголив фланг и тыл 135-й стрелковой дивизии, двигавшейся на Котлярку, и та тоже стала отходить под угрозой окружения. Таким образом, создалась реальная опасность выхода гитлеровцев в тылы нашего корпуса.

Повторяю, полностью мы тогда этого не знали, хотя о многом уже догадывались, получая лишь первые разрозненные сведения о противнике, действующем слева от нас. В той сложной обстановке генерал Н. Е. Чуваков настойчиво требовал от командиров 23-й и 218-й дивизий отразить контратаки противника на подступах к Житомиру и стремительным ударом овладеть городом, выполнив поставленную задачу, а в последующем развернуть часть сил фронтом на юг и обеспечить безопасность своего левого фланга.

Для более быстрого и надежного отражения контратакующего противника, особенно его танков, до половины имеющейся у нас артиллерии было выдвинуто в боевые порядки пехоты на прямую наводку. Однако и в руках комкора оставался довольно мощный артиллерийский кулак: до пяти гаубичных и двух пушечных дивизионов, несколько батарей тяжелых гвардейских минометов. Их огнем Н. Е. Чуваков маневрировал по фронту, сосредоточивая его на наиболее угрожаемых направлениях и помогая таким образом продвижению наших частей.

Штаб корпуса разработал план овладения Житомиром. Суть его была такова: во взаимодействии с частями 1-го гвардейского кавалерийского корпуса нанести концентрические удары с трех сторон — силами 30-й стрелковой дивизии с северо-востока, 23-й — с востока и 218-й — с юго-востока. Генерал Чуваков одобрил этот замысел и отдал приказ готовиться к штурму города. На это поискам отводилась всего одна ночь. А сделать предстояло немало. Необходимо было доразведать систему обороны противника, вывести части на исходные позиции, подтянуть артиллерию, подвезти боеприпасы и создать необходимый их запас, сформировать штурмовые отряды для уличных боев. В полки для контроля и помощи на местах выехали работники штаба, в том числе почти все операторы. На КП остались лишь А. П. Федоров и В. Е. Салогубов.

На рассвете полковник В. А. Квашневский позвонил мне с НП и сообщил, что артиллерия выведена в намеченные районы, заняла огневые позиции и может открыть огонь.

О готовности полков к наступлению доложили также все комдивы.

— Ну что ж, начнем! — сказал Чуваков, выслушав их.

Ровно в 9.00 утра, после короткой артиллерийской подготовки, совмещенной с мощным налетом авиации, наши части атаковали гитлеровские позиции, проходившие по окраине города. Оборона немцев здесь строилась по очаговому принципу. Промежутки между опорными пунктами прикрывались пулеметным и артиллерийским огнем. Некоторые каменные дома, подвалы были превращены в долговременные огневые точки.

Первым ворвался в Житомир полк Винокурова. Федор Иванович сконцентрировал удар по одному из промежутков в обороне противника. После подавления огневых точек врага орудиями прямой наводки, выдвинутыми в боевые порядки пехоты, он бросил вперед свой штурмовой отряд, который вышел сперва во фланг, а потом и в тыл немецких позиций. В образовавшуюся брешь Бастеев быстро ввел еще один полк. Оборона противника была прорвана, гитлеровцы начали отходить. Уже в 17.30 полковник Бастеев доложил комкору:

«Веду уличные бои на восточной окраине Житомира. Продвигаюсь к центру».

Вскоре такое же сообщение последовало от штаба 218-й стрелковой дивизии. В тот же день 12 ноября командиром этого соединения был назначен полковник Николай Николаевич Мезенев.

К 19 часам стремительными ударами конницы и пехоты город был полностью очищен от врага. Наши части вышли на рубеж реки Каменка. 667-й стрелковый полк 218-й дивизии, как и было предусмотрено планом, достигнув северной окраины Лиски, развернулся фронтом на юг и занял оборону по берегу реки Гуйва с задачей прикрыть левый фланг корпуса. В Житомире нами были захвачены большие трофеи: 7 самолетов, более 400 автомашин, много складов с боеприпасами и продовольствием.

В результате стремительного наступления на запад части корпуса с 5 по 12 ноября освободили 175 населенных пунктов, пройдя с боями 125 километров. При этом было уничтожено 78 танков противника, 35 самоходных орудий, 200 автомашин, 36 тяжелых орудий, более 2500 вражеских солдат и офицеров.

Наши воины проявили исключительную стойкость и мужество. Десятки, сотни из них были отмечены правительственными наградами, а 23-я и 30-я стрелковые дивизии получили почетное наименование «Житомирские». 218-я дивизия была награждена орденом Красного Знамени. 13 ноября 1943 года всему личному составу корпуса Верховный Главнокомандующий объявил благодарность.