— Я не могу оставить бригаду. Обстановка у нас трудная, ты знаешь. И мы наметили несколько больших операций.

— Да, я понимаю, — огорченно проговорил Гастон. — На тебе бригада, понимаю… …

— Могу я поехать, — сказал Воронков, обращаясь к Дядькину.

— Ты? — Дядькин минуту подумал. — Правильно! У тебя опыта не меньше, чем у меня.

Только уехали Гастон и Воронков, заявился Кучеренко. Он доложил, что приехал с чехом священником Алексеем, который имеет поручение к командиру русских партизан от антифашистской организации русских эмигрантов. Об отце Алексее Дядькин уже знал. Чех давно сотрудничает с бельгийскими партизанами и несколько раз выполнял поручения Кучеренко, которые ему передавались через бельгийцев. Отец Алексей, разумеется, и не догадывался, что работает на разведку бригады. Действовать ему было много легче, чем другим: священник отлично знал не только Бельгию, но и Францию, Голландию, свободно владел немецким, фламандским, английским, французским, русским и польским языками. Для партизанской разведки он был настоящей находкой.

— Где ты оставил священника? — спросил Дядькин.

— Ждет в Элликуме, недалеко от дороги.

— Хорошо, поедем!

Дядькин ожидал увидеть пожилого, убеленного сединами священника, а перед ним стоял совсем еще молодой человек, лет двадцати восьми, стройный, с энергичным и умным лицом. Небольшая русая бородка клинышком и пенсне с черным шнурком делали его очень похожим на Чехова.

Кучеренко, знакомя Дядькина с отцом Алексеем, сказал:

— Вот наш командир, с которым вы хотели встретиться.

Священник, должно быть, тоже представлял себе партизанского командира совсем другим. С минуту он смотрел на него удивленно и вместе с тем испытующе. Затем, сняв шляпу, проговорил с искренним волнением:

— Я счастлив пожать вашу руку. Сам бог помог мне найти к вам дорогу… Теперь я буду молить всевышнего, чтобы он открыл мне дорогу к вашим мужественным сердцам. Поверьте, я ваш друг!

— Друзьям мы рады, отец Алексей, — ответил Дядькин. — Русские люди беспощадны к врагам, а за друзей, за настоящих друзей, они жизни не пожалеют.

— Мы это знаем! — Священник поправил пенсне и после длительной паузы произнес задумчиво: — Да, теперь мы знаем, кто враги и кто друзья, с кем идти дальше. Эта война не только ожесточила сердца людей, она сделала нас мудрее, открыла глаза на правду. Сколько было заблуждений…

— Вы приехали по поручению русской эмигрантской организации? — спросил Дядькин. — Чем занимается эта организация, какие у нее цели?

Священник сообщил, что русские эмигранты «участвуют в саботаже против оккупантов» и имеют в своем распоряжении большие средства. Он дал понять, что эта организация имеет поддержку союзников, каким-то образом связана с ними.

— Эти люди могут быть вам полезны, иначе я не приехал бы, — убежденно проговорил отец Алексей.

— Они хотят со мной встретиться?

— Да. Если вы согласны, назначьте место и время встречи. К вам приедет поручик Жириков, их представитель.

— Хорошо, передайте, что я согласен. Через три дня здесь, в это время. Поручик должен быть один. Прощайте, — Дядькин, взяв велосипед, направился к дороге. Кучеренко последовал за ним.

Отец Алексей пошел по тропе к кустам, где он оставил свой велосипед, но вдруг остановился, громко окликнул Дядькина:

— Подождите! Прошу вас…

Дядькин и Кучеренко остановились. Священник подошел к ним и, нервно теребя шляпу, несмело проговорил:

— Я мог бы сделать для вас… я хотел бы чем-то помочь русским. Может быть, у вас найдется для меня поручение?

Кучеренко посмотрел на Дядькина и сказал решительно:

— Мы вам верим, отец Алексей. Работа для вас найдется… Вы, кажется, собираетесь ехать в Хасселт? Нам надо найти в Хасселте одного человека, бельгийца. Он работает на железной дороге, адрес его сообщит вам Жан Колл. Жана вы встретите завтра, в Бохолте. Задание получите от него. Из Хасселта приедете в Бохолт…

— Я сделаю все, что вы скажете! — Священник положил руку на большой серебряный крест, блестевший у него на груди. — Спасибо вам… — Он повернулся, пошел быстрым, широким шагом — стройный, прямой, в длинной черной сутане. Кучеренко, посмотрев ему вслед, проговорил с улыбкой:

— Я этого батю обращу в свою веру, добрый разведчик будет… Семь языков знает, чертяка!

Дядькин ехал молча и, казалось, не слушал Кучеренко. На сердце у него было неспокойно. «Черт их знает, этих эмигрантов, какие у них планы, на кого они работают…»

Решение вступить в переговоры с антифашистской организацией русских эмигрантов Дядькин принял не единолично. Как только стало известно о том, что эмигранты хотят войти в контакт с партизанами, вопрос этот обсудили на Особом совещании штаба, в котором, кроме Шукшина, Маринова и Воронкова, участвовали командиры отрядов. Мнения были различные. Трефилов заявил с присущей ему резкостью: «Пошли они к дьяволу! Чтобы я стал разговаривать с этой сволочью? Никогда!» Воронков спокойно возразил ему: «Надо понимать политику. Политика это есть политика… Кто такой Черчиль? Ангел небесный или враг? Враг, самый лютый враг Советской власти. А с ним сам Сталин ведет переговоры… Политика? Понимать надо…» Маринов подошел к вопросу философски: «Кто такие русские эмигранты? Белогвардейцы, капиталисты и их сынки. Одним словом, наш классовый враг. Это с одной стороны. А теперь возьмем другую сторону. Как русские эмигранты относятся к гитлеровцам? Большинство их ненавидит. Немало эмигрантов состоит в отрядах Сопротивления. Национальные чувства нельзя сбрасывать со счета… Как они поведут себя после войны, мы не знаем. Друзьями Советской власти, я думаю, они не станут! Но теперь, когда идет антифашистская война, они могут сотрудничать с нами… Вывод? В интересах борьбы с главным врагом можно использовать помощь эмигрантов». Шукшин рассудил так: «Надо их разведать. Если дадут оружие, — брать. Не дадут — послать к черту. В общем, ухо надо держать востро, помнить, с кем мы имеем дело… Могут так подвести, что потом не расхлебаешь!»

Дядькин хорошо понимал, какую ответственность штаб берет на себя, вступая в переговоры с белыми, понимал, что потом им придется давать объяснения… Но это — потом. А сейчас надо любой ценой добывать оружие. Наступает время решающих схваток, а у них ни одного пулемета!

Встретившись с Дядькиным, поручик Жириков решил, по-видимому, что он имеет дело с человеком неопытным, мало искушенным в политике. Стараясь придать своему тусклому, вялому лицу с коричневыми мешками под глазами властное выражение, он заговорил начальственным тоном:

— Наша организация имеет значительные силы и опытное руководство. В наших рядах боевые офицеры… — Поручик осторожно потрогал мизинцем свои темные нафабренные усики. — Чтобы принять вас под свое руководство, мы должны знать численность вашего отряда и его возможности. Вы будете получать задания в соответствии с вашими силами…

— Вот что, поручик, — глаза Дядькина зло блеснули, — в вашем руководстве мы не нуждаемся. У нас хватает командиров… Что касается заданий, то мы сами знаем, что нам надо делать. Если вы хотите нам помочь делом, — выкладывайте. У меня нет времени заниматься пустыми разговорами!

Жириков сразу утратил начальственный тон, на губах появилась растерянная улыбка.

— Вы не так поняли меня… Простите, я не имею чести знать вашего чина…

— Лейтенант.

— Господин лейтенант, я могу вас заверить, что мы окажем помощь. Мы, русские люди, восхищены вашей борьбой, мы гордимся…

— Конкретнее, поручик. Оружие вы нам дадите?

— К сожалению, я не уполномочен вести об этом разговор. Мне поручено установить с вами связь и выяснить возможности.

— Хорошо. Мы подождем, когда вы получите полномочия. А лучше бы нам встретиться с вашим руководителем. Кто стоит во главе организации? Или это секрет?

Поручик поднял глаза на Дядькина, секунду подумал.

— Я знаю, что вам можно доверить все! Организацию возглавляет княгиня Елена Павловна…