Шукшин сидел, уронив голову на грудь. Там, в лагере, живут надеждой на освобождение, ждут, когда придут партизаны, вызволят из неволи. Но что можно сделать без оружия? И где укрыть столько людей?
Шукшин поднялся, зашагал по тесной землянке.
— Как вы ушли?
— Видзинский вывел, — ответил Тюрморезов. — Пять дней в Айсдене у Альберта Перена жили. Облавы кругом шли, нельзя было выйти… Туда, к Альберту, секретарь партийного комитета Айсдена приходил. Его зовут Вилли, он шахтер… Я говорил с ним об освобождении лагеря. Он сказал, что время еще не пришло, но скоро может появиться такая возможность. Вилли придет сюда, в отряд. Ему надо говорить с тобой.
— Вилли знает, что мы формируем бригаду?
— Знает. Силиве держит с ним связь. Вилли сказал мне, что командование партизанскими силами высоко ценит боевую деятельность русских отрядов. Командующий приказал комендантам провинции Лимбург установить с нами контакт и оказывать помощь.
— Ну, на бельгийцев мы не обижаемся. А когда Вилли будет здесь?
— Сказал, что придет скоро. Сегодня он должен уехать в Льеж. У них там, как я понял, какое-то очень важное совещание… — Тюрморезов помолчал, сняв пиджак, прилег на нары. — Куда ты думаешь нас определить?
— Поживите пока в этой землянке, мы с Мариновым завтра уходим. Надо с новыми людьми познакомиться.
Знакомясь с партизанами, влившимися в бригаду, Шукшин и Маринов две недели ходили по лесам, от землянки к землянке. Нередко отправлялись на операцию вместе с партизанами. Это было самым лучшим знакомством с людьми. И партизаны могли сразу оценить достоинства командира и комиссара.
Так, пробираясь от взвода к взводу, Шукшин и Маринов пришли в землянку Дядькина. Заместитель командира бригады оставался на прежнем месте, осуществляя руководство первым, вторым и третьим отрядами, сосредоточенными близ городов Пеера и Брея. В землянке Дядькина разместился штаб бригады.
Спустившись в землянку, Шукшин устало, с глухим стоном сел на топчан, застеленный красным ватным одеялом. Голову пронизывала острая боль, в глазах стало темно.
— Плохо, Константин Дмитриевич? — Дядькин наклонился над Шукшиным. — Ложитесь, ложитесь… Может, чаю дать?
— Нет, подожди… — с трудом проговорил Шукшин. Он лег, закрыл глаза. Скоро боль немного утихла, он уснул. Маринов, прислушиваясь к его прерывистому дыханию, сказал:
— Тяжело ему, Иван Афанасьевич, ездить по отрядам. Боялся я, что дорогой свалится… Должно быть, тебе командовать придется.
— По отрядам ему мотаться не надо. Я буду ездить. А главные вопросы будем решать вместе. У него же большой опыт, разве я с ним сравнюсь… Может быть, Шукшину лучше жить с четвертым отрядом? Отряд самый большой, и обстановка там трудная…
— Пожалуй, это целесообразно. Мы с тобой в четвертом отряде часто бывать не сможем. И через Мазайк у нас связь с партизанским командованием, с коммунистами…
Подумаем!
Шукшин проснулся уже поздно вечером. Над столом ярко горела лампа. На ящике из-под консервов (накануне перехватили на шоссе немецкую машину с продовольствием) сидела молодая, миловидная женщина. Дядькин, глядя на нее с доброй улыбкой, сказал Шукшину:
— Вот, Константин Дмитриевич, наша спасительница… Мария Давенс!
— Мария Давенс? — Шукшин поднялся. Женщина подошла к нему, протянула руку.
— Вот вы какая, оказывается… — Шукшин представлял себе Марию Давенс, о которой так много слышал от партизан, совсем другой. Трудно было предположить, что эта маленькая, похожая на девочку женщина с кроткими голубыми глазами и есть бесстрашная Мария Давенс.
— Смотрите, Константин Дмитриевич, что Мария привезла нам! — Воронков взял со стола небольшой сверток, развернул.
— Бог ты мой… Знамя! — Шукшин нетерпеливо схватил хрустящее, отливающее пламенем шелковое полотнище. — Знамя! — Посредине, вверху, горел золотом герб Советского Союза. По всему полотнищу крупными буквами было вышито: «Русская партизанская бригада «За Родину».
Шукшин долго, не отрываясь, смотрел на пурпурное полотнище, потом порывисто поднес его к лицу и поцеловал. Не стесняясь набежавших на глаза слез, повернулся к Марии Давенс.
— Спасибо вам, родная, от всех партизан спасибо!
— О, что вы, камерад… Это не я… Это знамя вышивали другие женщины, много женщин, — Давенс застенчиво, мягко улыбнулась. — Оно ходило из дома в дом. Каждая женщина хотела немного вышить… Как это вам объяснить… Они хотели выразить свои чувства… Вы понимаете?
В землянку вошел Кучеренко. Обращаясь к Давенс, сказал:
— Идем сейчас!
Он вытащил из-под топчана ящик с патронами, положил две большие горсти в карман. Затем, проверив оружие, кивнул женщине и молча вышел из землянки. Мария пошла за ним.
— В Пеер отправились? — спросил Шукшин, провожая их взглядом.
— Нет, в Брей, — ответил Дядькин. — Он должен встретиться с бургомистром. Кажется, этот бургомистр будет на нас работать.
— Опасное это дело, Дядькин, — проговорил Маринов, раздумывая. — Где они встретятся?
— В доме одного бельгийца, — ответил Дядькин. — Человек надежный… Константин Дмитриевич, проект программы и устава бригады я подготовил. Вот документы… — Он взял со стола пачку больших листов, вырванных из какой-то бухгалтерской книги, и подал Шукшину вместе с целой кипой записок. Проект программы и устава обсуждался во всех отрядах, передавался от одной группы партизан к другой. В записках были замечания и предложения. Шукшин, просмотрев записки, спросил Дядькина:
— Вы разобрались с этим? Тут немало дельных замечаний!
— Разобрались и внесли много изменений. Можно сказать, программу и устав составляла вся бригада!
Шукшин присел ближе к свету, рядом с ним устроились Дядькин, Воронков, Маринов.
Началось обсуждение каждой статьи, каждого параграфа. Устав утвердили быстро. Но программа бригады вызвала острый спор. Собственно, спор разгорелся вокруг одного вопроса — об отношениях бригады с различными организациями, существующими в Бельгии, с иностранцами. После горячей дискуссии большинством голосов программу утвердили в следующей редакции:
1. Русская партизанская бригада является военно-политической организацией, объединяющей в своих рядах русских военнопленных, сумевших вырваться из немецкого плена, с целью возобновления борьбы с фашистскими захватчиками до окончательного их разгрома под знаменем СССР.
2. В целом организация составляется из граждан советского подданства и своей задачей ставит проведение в жизнь политики Коммунистической партии и Правительства СССР.
3. В военном отношении организация строится на основе уставов Красной Армии.
4. С подданными других государств командование бригады имеет право вступать в любые отношения и переговоры. Заключать соглашения с любыми представителями от имени организации, если это идет на пользу общего дела для уничтожения фашизма.
5. Переход организации в зависимость или подчинение каким-либо представителям иностранных государств, не имеющих на то соглашения с правительством СССР, запрещается.
6. Передать руководство организацией руководители бригады могут только лицам, имеющим полномочия и документы от правительства СССР.
7. Политическое руководство возлагается на партийную организацию. Работа ведется под руководством заместителя командира бригады по политической части.
8. Для повседневного руководства в настоящих условиях организация пользуется программой и уставом.
Взрыв в Мазайке
Все небо затянуто неподвижными облаками, моросит дождь, невидимый и неслышный. Улицы погружены в темноту — нигде ни огонька. Кажется, город вымер. Глубокая и какая-то тревожная, напряженная тишина.
Гертруда идет впереди. Ее не видно, но когда Трефилов, останавливаясь, прислушивается, он улавливает легкий, быстрый стук ее каблучков.
Трефилов идет с Чаловым. За спиной у них рюкзаки, набитые толовыми шашками. Соседней улицей с такой же ношей пробираются Трис и Жеф.