Увы, далекий, царственный образ, предмет его платонического обожания, померк перед живой красавицей, сидевшей так близко к нему, оправдывая собственное его поэтическое сравнение, что в соседстве яркого солнца отдаленная звезда меркнет. Юноша безумно влюбился в Замойскую и с этого вечера стал ее рабом и пажом.

В начале обеда принцу подали большой куверт с гербом. Вскрыв его, принц объявил:

— Наш милый шевалье де Сакс извиняется, что никак не может прибыть к обеду, он будет позднее Но, чтобы заслужить прощение невольной манкировки, шевалье шлет нам новое свое стихотворение плод музы изящной. Я прочту его за десертом.

Единодушные рукоплескания были ответом. За десертом де Линь в самом деле прочел французское стихотворение шевалье такого содержания.

— Превосходно! Прелестно! — восклицали все.

— Какая непринужденность! — сказал граф Поццо ди Борго.

— Тут есть закутанность тонкой мысли, — заметил виконт Талейран де Перигор.

— И заметьте, какая естественность… — присовокупил граф Флао де Биллиардери.

— Скажу только, что, избирая несомненно лучший дар небес, шевалье слишком скромен. И прочие дары его не миновали. Хотя бы лютня — Аполлонов дар — звучит под его пальцами очень мило! Его буримэ, его вирлэ, его триолеты…

— И надписи, — вставил Талейран.

— Да, и надписи — все это с таким вкусом сделано! Что касается даров Марса, то кто не знает храбрости шевалье!

Встали из-за стола и перешли в концерт-залу и библиотеку.

Де Линь подошел к Рибопьеру и, отведя в сторону, сказал ему:

— Шевалье де Сакс сейчас будет. В Вене его все любят. Он имеет здесь обширнейшее знакомство. Это самый приятный в обществе человек. Но он ненавидит русских. Вы знаете его историю, граф?

— Знаю, принц, — отвечал Рибопьер.

— Эта история скоро будет иметь развязку. Но я хотел вас предупредить, прежде чем шевалье де Сакс явится. Узнав, что вы русский, он приложит все усилия, чтобы к вам придраться и вызвать. Будьте же осторожны. Шевалье де Сакс, быть может, первая шпага Вены.

— Принц, я благодарю вас за предупреждение, несомненно вызванное расположением ко мне, — с достоинством отвечал кавалер русского посольства, — но я надеюсь не подать повода к столкновению, а если шевалье так же искусно умеет «придираться» к честным людям, которых в первый раз в жизни видит, как и писать стихи, то мое правило, принц: ни на что не навязываться и ни от чего не отказываться!

— Прекрасное правило, граф, — крепко пожав ему руку, сказал принц де Линь и, обняв за плечи, повел к дамам, севшим в библиотеке у огромного открытого в сад веницианского окна.

История шевалье де Сакса была такова.

Незаконный сын герцога Максимилиана Саксонского, блестящий красавец, известный храбрец, он прибыл в Россию во время фавора Платона Зубова, желая служить в русских войсках.

Как водилось, он был представлен Екатерине, и красивая внешность, ум, благородство характера, эрудиция и широкое образование, тон и приемы истого аристократа привлекли внимание и благорасположение великой монархини.

Она отозвалась о достоинствах шевалье с отличной стороны.

Этого было достаточно, чтобы возбудить подозрительную ревность Платона Зубова. Фаворит искал, как бы уронить в глазах императрицы «саксонского батарда».

Но шевалье безупречностью поведения и отлично ревностным прохождением службы не давал повода к малейшему хотя бы упреку.

Тогда обдуман был «российский» способ погубить де Сакса.

Орудием подкопа Платон избрал шестнадцатилетнего мальчика князя Щербатова.

На гулянье в Екатерингофе Щербатов, будучи почти незнакомым с де Саксом, подъехал к нему и, дерзко глядя в лицо, крикнул:

— Comment vous portez vous?

— Sur mon cheval![10] — сквозь зубы процедил де Сакс и, повернув лошадь, отъехал в сторону.

— Как, я — шваль! Прошу быть свидетелями, что это саксонский батард меня первый оскорбил! — обратился Щербатов к своим спутникам. — А я же с ним ссоры не искал, но осведомился об его здоровье, что между изящнейшими кавалерами принято во всей Европе.

— Он тебя первый оскорбил! Он первый! — закричали хором всадники. — Ищи ему отомстить! Сатисфакция! Сатисфакция!

— Ладно! Он у нас попляшет! Господа, прошу вас завтра ко мне пожаловать и мы пойдем кое-что искупить.

— Что такое? Что купить хочешь? — закричала ватага.

— Оружие, достойное саксонской швали!

— А именно?

— Массю деркюль!

— Ха! ха! ха! Вот славно! Массю деркюль? Ха Ха! ха! Великолепно придумано!

В тот же день по городу разнесся слух, что де Сакс придрался к Щербатову и оскорбил его. На другой день это уже говорили при дворе.

На третий день вся история, весьма преукрашенная, дошла и до государыни.

— Удивляюсь, что с мальчишкой связался, — с сомнением сказала Екатерина. — Что-то плетут! Шевалье столь благовоспитан и человек разумный Платон, разузнай, верно ли?

Платон рассыпался в похвалах де Саксу.

— Зная шевалье, как живого, вспыльчивого, но благородного и чести исполненного, невозможно предположить, чтобы с мальчиком беспричинно в драку полез.

— Я и говорю, разузнай! — сказала государыня.

Платон разузнал и со смиренной миной доложил, что, к сожалению, все правда. Шевалье грубо оскорбил князя Щербатова, вежливо осведомившегося лишь о состоянии его здоровья и назвал его «русской швалью».

— Это с каких же пор мои подданные стали пред саксонцами швалью? — вспыхнув, сказала государыня.

С тонкой улыбкой Платон Зубов доложил, что тут особая есть причина, почему шевалье вопрос о здоровье за оскорбление принял. А Щербатов этой причины не знал.

— Какая же, братец, причина? Что за миракль?

— Шевалье, хотя собою и изряден, но с женщинами весьма не храбр, можно даже сказать, совсем в дело не годен, будучи, можно так выразиться, игрой природы смешанного пола.

— Что ты говоришь? Как это — смешанного пола?

— Hermaphroditus! — важно насупившись, сказал Платон Зубов.

Екатерина вспыхнула. Потом улыбнулась.

— Что за глупости! — сказала она.

Потом задумалась, вздохнула, покачала головой и, промолвив:

— Ах, бедный, бедный! — больше уже о нем не вспоминала.

В тот же вечер, при выходе из театра, князь Щербатов, в сопровождении оравы «петиметров» и «либертинов», имея в руках модную толстую, суковатую палку, называемую «массю деркюль» (палица Геркулеса), напал на шевалье де Сакса и ударил этой палицей, крича:

— Вот тебе за русскую шваль, саксонский батард!

Затем толпа сорванцов оттеснила не помнившего себя от бешенства де Сакса, и князь Щербатов, вскочив в кабриолет, помчался, махая над головой дубинкой и крича:

— Побил саксонского батарда!

Причем французское слово заменял соответственным русским.

Через час уже происшествие было доложено государыне.

Она велела арестовать де Сакса и немедленно выслать вон из России.

— Чтобы землю ни рюриковской, ни саксонской кровью не заливать. Князь же несовершеннолетен, есть мальчик, а де Сакс первый начал. Пусть же сей батард окажется выкидышем.