Элион перевела дыхание и зашагала дальше. Наконец она увидела висящую над тротуаром вывеску «Букинистический магазин». Ага, это здесь. Элион снова посмотрела на часы.

«Ровно четыре! — мысленно произнесла она, стараясь унять бешено колотящееся сердце. — Хоть раз мне удалось прийти вовремя!»

Элион взялась за большую латунную дверную ручку и повернула ее. Дверь со скрипом отворилась. Девочка просунула голову внутрь. Удивительно, как это она раньше не замечала этого местечка? А тут интересно! В магазине царил полумрак, стены были обклеены обоями в цветочек в викторианском стиле. Тут и там стояли восточные статуэтки, и, конечно, повсюду были книги — тонны книг. Древние, в потрескавшихся кожаных переплетах, они наполняли помещение запахом пыли и плесени. Вдоль дальней стены шло огромное окно-витраж с изображением золотого павлина.

— 3-здравствуйте! — тоненьким голоском произнесла Элион. — Здесь есть кто-нибудь?

— Я здесь, Элион, — прозвучало из глубины помещения. Элион проскользнула внутрь, и дверь у нее за спиной захлопнулась. В этот миг молодой человек с царственной осанкой вышел из тени и встал напротив витража. В руках он держал открытую книгу и выглядел так, будто только что оторвался от научных изысканий.

Сегодня на Седрике не было вязаной шапочки и маски. Его волосы были собраны в свободный, низко перехваченный хвостик, а глаза скрывались за маленькими прямоугольными очками.

Элион почувствовала, как у нее внутри все перевернулось. Седрик выглядел еще более привлекательно, чем вчера на празднике, если такое вообще возможно. Но к восторгу Элион примешивалось что-то еще. Она любовалась сияющей красотой Седрика. Его кожа походила на тончайший фарфор, а глаза сияли, словно сапфиры искусной огранки.

«Он слишком красив для меня», — подумала Элион.

Она помотала головой, отгоняя эту мысль. Ну и пусть Седрик выставил себя в лучшем свете, чтобы она почувствовала собственную убогость! Она все равно была польщена.

В конце концов, из всех шеффилдских девчонок — от элегантной красотки Корнелии до смешливой пышечки Ирмы — он пригласил на свидание именно ее. Он выбрал Элион.

И только Элион.

Хай Лин бросила пригоршню листьев зеленого чая в мамин любимый красный чайник с маленькой куропаткой на крышечке. Затем она осторожно налила туда кипяток, глядя, как листья поднимаются и кружатся в горячей воде. Снизу, из родительского ресторана, до нее доносился слабый шум: стук палочек для еды, шипение обжаренного риса, добавляемого в горячий суп, смех и разговоры посетителей. Все детство Хай Лин сопровождалось этими звуками, так что теперь они приносили ей чувство тепла и комфорта — как бывает, когда пьешь какао или гладишь пушистого домашнего питомца.

Но сейчас не время было вспоминать о детстве.

Хай Лин сосредоточилась на странном сне, посетившем не только ее, но и ее подруг. Одна мысль о загадочном медальоне заставляла Хай Лин улыбаться, чего нельзя было сказать о других девочках. Корнелия, Ирма, Тарани и Вилл сидели за большим сосновым столом в тесной семейной кухоньке и грызли папино хрустящее миндальное печенье. У всех четырех вид был немного встревоженный.

Казалось, что изо всех присутствующих хорошее настроение сохранила только Хай Лин. К тому же в компании она выполняла роль психолога и жилетки для слез. У нее всегда были наготове улыбка, шутка и утешающее объятье. Для нее это было естественно. Каждый ее день был как маленькое приключение, начинавшееся с набега на платяной шкаф. Вот она нашла свисающую с дверной ручки витую веревочку и стильно, крест-накрест, обвязала ее вокруг талии. Вот она надела поверх длинных иссиня-черных волос огромные розовые солнечные очки, как у Элвиса Пресли, вот натянула выше колен гетры. Теперь можно отправляться в школу!

Когда Хай Лин была дома, она постоянно разбрасывала вокруг свои вещи: карандаши и краски, игрушки и комиксы. А еще она любила подолгу болтать с бабушкой обо всем на свете. Бабушка рассказывала внучке всякие необыкновенные истории: например, что каждый цветок — это вместилище человеческой души. Что сверчки приносят удачу, а беспорядок в комнате означает, что у владельца комнаты творческая натура. И что волшебство находится совсем рядом с границами повседневной жизни.

Хай Лин не очень-то верила во все это. Бабушкино волшебство было для нее не более чем интересной сказкой, о которой было приятно думать, и которая повышала настроение в редкие моменты грусти.

Еще Хай Лин сознавала, что кое в чем отличается от своих подруг. Ей пока ни разу не доводилось влюбляться. Она находила, что обсуждать мальчишек забавно, но при этом она не заливалась краской, не вздыхала и не закатывала мечтательно глаза. Она оценивающе разглядывала всех мальчиков в Шеффилде и видела только костлявые коленки, впалую грудь и обкусанные ногти; они давились жареной картошкой в столовой и ржали как ослы. Хай Лин считала своих одноклассников совершенно непривлекательными. К тому же они частенько служили причиной непонимания между Хай Лин и ее подругами.

Не то чтобы Хай Лин тяготило ее позднее развитие. Она знала, что внутри нее тоже происходят гормональные изменения, и готова была еще подождать. Особенно, когда в жизни происходили другие интересные вещи.

Сейчас как раз наступил такой момент: Корнелия, Ирма и новенькие разговаривали о таинственном и необъяснимом.

«Добро пожаловать в мой мир, девочки», — подумала Хай Лин, наполняя пять красных чашек горячим ароматным чаем.

— У тебя есть какое-нибудь объяснение всему этому? — спросила у нее Тарани.

Хай Лин пожала плечами и обвела взглядом озабоченные лица подруг.

— Не похоже, что тут можно найти объяснение, — ответила она, покачав головой.

— Нет! — возразила Корнелия, взволнованно крутя печенье в тонких длинных пальцах. — Все на свете можно объяснить, и я хочу понять, что творится! Кстати, довожу до вашего сведения: я не верю в магию и разные там паранормальные явления!

Хай Лин хмыкнула и поставила чашку на столик. «Узнаю нашу Корнелию. У нее всегда все под контролем. По крайней мере, было до недавнего времени…»

— Загадочные сны, одежда, меняющая свой цвет, летающие предметы, предчувствия, — стала перечислять Тарани, постепенно понижая голос. — Как еще это назвать, если не паранормальными явлениями?

— Галлюцинации, связанные с переходным возрастом? — с усмешкой вклинилась Ирма, жуя печенье.

— Может, ответ, который мы ищем, заключается в медальоне? — предположила Вилл.

Хай Лин взглянула на смазанный рисунок на своей ладони и кое-что вспомнила. Она схватила свою школьную сумку, которую бросила в углу, вытащила оттуда листок бумаги и поспешила обратно, чтобы показать его Вилл и Ирме.

— Смотрите, я нарисовала более точное изображение медальона. Надеюсь, я ничего не упустила.

Хай Лин ощутила прилив гордости, когда у Вилл при виде ее рисунка округлились глаза. Она знала, что обладает задатками хорошего художника. Серебряная оправа подвески и прозрачный шар казались объемными.

— По-моему, все на месте, — кивнула Ирма и потянулась за новым печеньем.

— Да… — задумчиво согласилась Вилл. — Очень похоже.

Хай Лин услышала тихий шорох. Так обычно шелестел китайский национальный наряд, который носила бабушка. Девочка подняла голову и увидела знакомое морщинистое лицо, расплывающееся в заговорщицкой улыбке.

Собственная приветливая улыбка Хай Лин потускнела, едва она увидела, что бабушка достает из кармана. Это была цепочка с кулоном. И кулон этот выглядел до боли знакомо.

— Бабушка! — воскликнула Хай Лин.

— Это он! — изумилась Вилл. — Медальон из наших снов! Но откуда он у вас?

— Это не важно, — высоким скрипучим голосом произнесла старушка, обращаясь к Вилл. — Важно то, что теперь его обладательницей будешь ты. Это Сердце Кондракара. Оно будет храниться у тебя внутри, станет твоей второй сущностью, но при необходимости ты сможешь его вызвать.