- Да, может, просто случайно?
- Не бывает в нашей жизни случайностей, Паша, запомни это. Ну, ладно, сейчас мы с тобой все равно ничего путного не придумаем. Ты вот что: когда туда поедешь, возьми с собой троих, не меньше. Приезжай пораньше, часикам к десяти, осмотрись хорошенько, без дел стволы не показывай. И вообще, поменьше шуму, постарайся: нам это сейчас совсем некстати. Получится - крути этого Сорина и кидай в машину.
- А Токарева? - поинтересовался Павел.
- Токарева… А на хрена он нам с тобой нужен? Пусть живет безмятежно, мы с ним потом побеседуем. Но ежели что увидишь подозрительное, сам в драку не вступай. Постарайся осторожненько проследить, куда они потом после встречи поедут. Больше всего меня этот журналист интересует. Надеюсь, больше повторять не надо?
- Понимаю, понимаю, Геннадий Андреевич.
- Головорезам своим втолкуй, чтобы действовали поинтеллигентнее, не привлекая внимания и без того перепуганных российских граждан.
- Втолкую, - убежденно сказал Паша.
- Ну и славно. Значит, завтра в девять жду тебя у себя. А я по своим источникам попытаюсь выяснить: есть ли там менты, нет ли, и почему они вновь моим журналистом так заинтересовались.
Когда Паша ушел, Геннадий Андреевич сделал еще несколько важных звонков, перебрал кое-какие документы, потом подошел к сейфу, достал из него часы, предназначенные для генерала, столовый набор для Ариадны Михайловны, аккуратно сложил все это в замшевый кейс и поехал в гости к своему высокопоставленному другу. О встрече с генералом он договорился сразу по приезде в Москву и теперь очень радовался, что во время этого визита вежливости сможет решить несколько очень важных для себя вопросов и таким образом подстраховаться на случай завтрашних непредвиденных обстоятельств. Он купил букет роскошных роз и уже в половине восьмого нажал массивную латунную кнопку звонка генеральской квартиры.
Встреча началась как всегда: восторженные ахи и охи Ариадны Михайловны, благодарности за розы и подарки, по-отечески теплый, но суровый голос генерала, сделавшего шутливый выговор Ермилову за слишком серьезные траты, легкие дружеские пикировки мужчин, хлопотливое хлебосольство хозяйки, водочка на калгановом корне из запотевшего графинчика, вареная картошка с укропом и маслом, свиные отбивные, пирог с яблоками - в общем, все то, что повторялось из раза в раз в тех случаях, когда Ермилов приходил в гости к Полозкову.
Приговорив пол-литровый графинчик, мужчины переместились в кабинет, Ариадна Михайловна принялась собирать чай.
- Ну, что Лондон? - спросил Сергей Сергеевич у Ермилова.
- А что ему будет, - отвечал в тон Геннадий Андреевич, - стоит, и Биг Бен не падает.
- Ишь ты, - произнес Полозков, - значит, все-таки еще живут капиталисты.
- И хорошо живут, Сергей Сергеевич, нам бы так.
- А вот тут эту шушеру демократическую поразгоняем и тоже заживем. Тебе небось и не вспомнить, как это раньше-то было.
- Да по мне, Сергей Сергеевич, при любом режиме хорошо, когда вокруг люди добрые и порядочные.
- Таковых теперь днем с огнем… - вздохнул генерал.
- Это правда, Сергей Сергеевич: найти таких все сложнее, все время какая-то пакость под ноги попадается.
- Дисциплина, дисциплина у людей отсутствует, - завел любимую тему Полозков.
- Вот это вы в самую точку. Но в вашем-то департаменте, наверное, все по струнке?
- Да уж надеюсь: у меня не забалуешь, - произнес генерал.
- Хотя, конечно, в семье не без урода, - продолжил тему Ермилов.
- Это ты на что намекаешь? - насупился Полозов.
- Да ни на что, так… В любом крупном заведении наверняка паршивые овцы найдутся.
- Мы таких поганой метлой выгоняем, - повысил тон генерал. - Наши ряды всегда чистыми должны быть, иначе как законность соблюдать?
- Да нет, я так, вы не сердитесь, Сергей Сергеевич. А, кстати, по поводу дисциплины: как ваш подчиненный мою просьбочку-то выполнит?
- А, вот ты о чем. Да уж конечно, если я чего обещал - всегда выполняю. На, смотри. - И он протянул Ермилову папку, в которой лежало аккуратно составленное Трегубцом досье на Токарева.
Быстро и тщательно Ермилов пробежал листы глазами и отложил их в сторону.
- Занятно, - сказал он.
- Что занятно? - спросил Геннадия Андреевича Полозков.
- Да вот что: не полная справочка-то.
- Объяснись.
- Да дело в том, что у Токарева этого дружок один был. Уж не знаю, как они там закорешились, но то, что знают друг друга отлично - за это поручусь.
- Кого имеешь в виду?
- А некого Сорина. Помните, говорил я вам о нем однажды? У вас еще им занимался этот - как его? - Трегубец.
- А, так вот он же и справочку составлял. Ты про журналиста этого?
- Да-да, про него.
- Так дело-то давно закрыто. Трегубец, как не справившийся, понижен в должности.
- Любопытно это, любопытно. Вот, посмотрите, Сергей Сергеевич: справку он составлял, но фамилию эту не упомянул. К чему бы это? Я же говорю, что дисциплина в вашем ведомстве страдает.
- Имеешь в виду, что нарочно скрыл? - занервничал Полозков.
- Все может быть. Может, по неопытности…
- Но Василий Семенович человек опытный.
- Тогда, видно, по злому умыслу. Он там у вас в министерстве частную лавочку, случайно, не открыл?
- В каком смысле?
- Ну, так, сыском на стороне не занимается?
- Упаси его Господь, - мрачно произнес Сергей Сергеевич.
- А вы бы проверили: и вам спокойнее, и мне интересно.
- Завтра же на ковер вызову, - пообещал Ермилову генерал.
- А может, не надо на ковер, Сергей Сергеевич? Вы бы так, тихо. А то вспугнете, не ровен час, - он и поутихнет, и доказательств никаких не соберете, и шум лишний поднимется.
- Ишь ты, хитрец-дипломат.
- У вас ведь наверняка с ним верные люди работают.
- Есть такие, - согласился Сергей Сергеевич.
- Ну, так и узнали бы у них, чем этот Трегубец так озабочен в последнее время.
- Может, ты и прав, - произнес Сергей Сергеевич, - спасибо за совет, воспользуюсь. Смотри, какие вы, молодые, ушлые. Не хочешь ко мне под начало пойти? - хохотнул успокоившийся генерал.
- Куда мне! Я человек не военный, я все больше по торговой части.
- Знаем, знаем, как Россию продаете. Гляди, Генка: придет настоящий хозяин - возьмем тебя за шкирку!
- За что ж меня-то?
- А что б другим не повадно было. Шучу, шучу. Ну, ладно, пойдем кофейку выпьем, Ариадна уже небось заждалась.
И они вернулись в столовую.
Остаток вечера прошел чинно, по-семейному. Около одиннадцати Геннадий Андреевич пожелал хозяевам приятного вечера и, провожаемый радушной Ариадной Михайловной до двери, покинул квартиру генерала.
«Значит, никакой ловушки быть не может, - думал он по дороге домой. - Если уж генерал не знает, следовательно, этот самый Трегубец либо на свой страх и риск чего-то там выкручивает, либо вообще мне все привиделось. Но подстраховаться, все едино, не мешает. А если он про картинки узнал, если сам руки погреть хочет? Ну, уж нет! Чтобы какой-то ментяра в мои деньги лез? Не бывать такому! Надо будет им посерьезней заняться». С такими мыслями он приехал домой и, коротенько поужинав с женой, посмотрев последний выпуск новостей, отправился в ванную, где долго и с наслаждением плескался. Когда он вошел в спальню, его уже ждала Вера, любимая супруга, и он с удовольствием посвятил час супружеским утехам, после чего уснул крепко, без снов, абсолютно успокоенный. В восемь тридцать утра он уже был на работе.
Насвистывая какую-то веселую мелодию из мультфильма, Василий Семенович Трегубец собирался домой: аккуратно сложил в портфель бумаги, блокнот, несколько ручек, проверил, не оставил ли на письменном столе пачку сигарет и зажигалку, запер верхний ящик. Потом, сняв пиджак, подошел к сейфу и извлек оттуда табельный «ПМ». В тот момент, когда он всовывал его в «босоножку», прилаживая белые кожаные ремешки кобуры к несколько располневшей за последние годы фигуре, в комнату вошел Ян Старыгин, давний подчиненный и приятель Трегубца.