С самого основания, в шахматном клубе имени Чигорина мирно сосуществовали две секции – шахматная и шашечная. Своей схожестью они напоминали мне двух братьев: старшего – бесспорно – главенствующего и младшего – этакого Иванушку-дурачка.

По вполне понятным причинам, львиная доля бюджетных денег отпускалась на «старшего брата». Огромный зал, принадлежащий некогда бывшей французской церкви, помнил не только чемпионаты города, но и достаточно крупные международные турниры, с участием многих шахматных знаменитостей.

Но иногда и на улице шашистов наступал свой праздник. В такие дни, организаторы турнира (обычно, такие тихие и незаметные) вдруг преображались, заряжаясь бешеной энергией, и суетливо носились с бумагами, на которых красовалась круглая печать спорткомитета. Следовательно, и «младшенькому» кое-что отвалилось…

А как же? Ведь, это означало выделение государственных средств на подготовку и проведение мероприятия. Иными словами, говоря по-простому, деньги, денежки, «бабульки». Которые можно потратить и расписать так, что «комар носа не подточит»: всё зависит тут от опыта и стажа ответственных руководителей секций. А опыт, конечно же, имелся…

В один из таких радостных для шашистов дней, мы с Анатолием Абрамовичем, сидя в дальнем углу зала и анализируя очередную шахматную позицию, с интересом наблюдали за их деятельной вознёй, снисходительно посмеиваясь над Герцензоном – одним из организаторов и страстных пропагандистов и популяризаторов русских шашек.

Борис Миронович, очень походивший внешностью на известного актёра Михаила Яншина, мне всегда напоминал этакого барина, который нечаянно попал в не своё время и теперь вынужден подстраиваться под эту странную и нелепую жизнь. И судя по тому, что он являлся автором нескольких книжек, устроиться ему удалось очень даже неплохо.

Наконец, Анатолий Абрамович не выдержал:

– А, ведь ты, кажется, одно время работал в ресторане? – вспомнил он почему-то, неожиданно обратившись ко мне.

– Не совсем: я стоял за стойкой бара…

– Ну, неважно – перебил меня Крутянский – Я имею в виду, что тебе приходилось по роду своей деятельности сталкиваться с банкетами, юбилеями и прочими мероприятиями. Да?

Я согласно кивнул, вспомнив, как меня до сих пор подташнивает от специфического запаха, присущего любому ресторану. Хотя, с другой стороны, эти же самые запахи, одновременно, и вызывают во мне ностальгические нотки по ушедшей молодости, воскрешая в памяти сцены былых пиршеств, роскошных столов и широких жестов: когда шампанское лилось рекой, а столы ломились от изобилия; когда каждый из нас, тайком выйдя из-за стола, стремился найти официанта, чтобы незаметно расплатиться за весь стол; когда нагибаться за случайно вывалившейся на пол купюрой было не принято, когда…

– Ты знаешь, что мне это всё напоминает? – прервал мои воспоминания Анатолий Абрамович, грустно усмехнувшись.

Я с интересом уставился на старшего товарища.

– Вот, обрати внимание и сравни: шахматные турниры и – шашечные. В первом случае, образно выражаясь, на банкете присутствует всё – коньяк, шампанское, «птичье молоко» и всевозможные деликатесы: осетрина, балык, бастурма, красная, чёрная икра, ну и так далее… Словом, стол прогибается от обилия и излишеств.

Так вот, сегодня шашистам дали возможность на хлебец с маслицем совсем чуть-чуть намазать красной икры. И глянь, как они сходят с ума…

Нет, всё – достало! Так дело дальше не пойдёт! Похоже, скоро я совсем рехнусь с этой работой. Хозяин – молодой и неопытный, но амбициозный товарищ – недовольный малой посещаемостью, постоянно требует вводить всё новые и новые блюда. Стиснув зубы, я покорно выполняю все его прихоти, хотя прекрасно понимаю, что дело тут вовсе не в меню. Не зная, к чему бы ещё придраться, он срывается на мне по любому пустяку, вымещая, таким образом, всю обиду, накопившуюся внутри. Я его прекрасно понимаю: ещё бы – у него бизнес прогорает, и я у него, что «бельмо в глазу», как некий немой укор. Вдобавок ко всему, ведь, мне необходимо еженедельно выплачивать зарплату! А с чего? Торговли то – «с гулькин хрен»…

Наконец, – «длинь-длинь-длинь» – сладостно звенит колокольчик, извещающий моего шефа о том, что кто-то пожелал расстаться со своей денежкой именно в его заведении. Я же полагаю это обычным недоразумением: вероятнее всего, просто, ошиблись вывеской и случайно сунулись не в ту дверь. Сейчас испуганно окинут взглядом пустой зал, извинятся и уйдут. Однако, судя по возбуждённым бодрым голосам, шумному грохоту стульев и преобразившемуся голосу хозяина, начинаю догадываться, что на сей раз я ошибся.

Пришли долгожданные посетители. Причём, по закону подлости, не один, не два человека, а целая компания ввалилась. Один заказывает пасту, двое других – по шницелю из филе индейки, третий – стейк из говядины, четвёртый – телятину с яблоками под брусничным соусом, а пятый – вообще… непонятно – что: совершенно незнакомое мне блюдо, которого и в помине не существовало в нашем меню. Я в шоке!

Естественно, первым делом, достаю из холодильников и морозильников многочисленные заготовки и продукты, необходимые для работы и, энергично бегая по кухне, пытаюсь по ходу уточнить существенные детали.

– Какой прожарки стек?

– Не знаю… – робко тушуется новенькая официантка, невинно хлопая наклеенными длиннющими ресницами.

– Так пойди и выясни: их семь степеней…

– Делай на своё усмотрение – перебивает меня шеф, радостно входя на кухню и довольно потирая руки. – Он всё равно ни хрена в этом не смыслит.

– А что это за блюдо заказал последний? – слово «идиот» я тактично произношу про себя. – Какие-то «Овощи в помадке»… Он случайно, не из сумасшедшего дома сбежал?

– Да это же совсем просто – поражает меня шеф, далёкий от кулинарии и поварского искусства. – Нарезаешь крупно овощи, маринуешь их… а тем временем, быстренько делаешь помадку.

Я в ступоре. За двадцать лет работы поваром, ни о чем подобном мне слышать не доводилось.

– Какие овощи… какой маринад… какая-такая, к черту, «помадка»?! – у меня и без того дел по горло, а тут ещё… – И вообще, что это за дела?!

– Успокойся, это очень легко: берёшь немного муки, пива, молока и хорошенько всё взбиваешь венчиком. В конце добавляешь чуточку какао-порошка. А затем, в эту помадку обмакиваешь поочерёдно все овощи и обжариваешь в кунжутном масле основным способом. Понятно?

Вся цепочка последовательности предстоящих операций, разом начисто вылетела из моей несчастной башки. За всю свою сознательную жизнь, более дикого рецепта мне не доводилось встречать. Я стараюсь напрячь все свои мозги, пытаясь представить себе – как должна выглядеть эта гадость по завершению, однако, моё воображение, похоже, бессильно справиться с такой задачей.

Это окончательно выбивает меня из рабочей колеи. Невольно, у меня вырывается нервный смешок, отчего я испуганно прислушиваюсь к себе: ещё совсем немного, и я точно сойду с ума!

«Господи! – в отчаянии взываю к Всевышнему – И зачем Ты направил меня в „повара“?! Неужели, всю оставшуюся жизнь, мне суждено стоять у плиты, выслушивая какие-то дурацкие бредни? Боженька! Милый! Ну, за что мне такое наказание?! Сжалься, пожалуйста, надо мною…»

Внезапно, я вздрагиваю, и в полудрёме ощущаю себя лежащим в родной тёпленькой постели. Нет, я ещё не проснулся, но уже начинаю догадываться, что это, всего лишь, обыкновенный сон. Боже мой, какая радость! Я сладостно потягиваюсь и переворачиваюсь на другой бок, чувствуя – как расплывается моя довольная физиономия. На какие-то доли секунды меня охватывает тревога: мне ужасно не хочется возвращаться обратно «туда». Но уже буквально в следующее мгновение, я вновь успокаиваюсь, и, уходя в забытьё, злорадно торжествую: «Ничего, ничего… потерпите… сейчас обслужу. Всех обслужу! Так обслужу, что мало не покажется!»

Помнится, ещё в студенческие годы, ознакомившись с произведением С. Моэма «Луна и грош», я с удивлением открыл для себя, что, оставаясь совершенно посредственным художником, человек – при этом – может быть замечательным критиком и гениальным провидцем, превосходно разбирающемся в искусстве и безошибочно предсказывающим настоящий талант, опережая намного время и своих современников.