– Нет. Это не в моих силах.

– А Всевышний хочет таких прогрессивных изменений? Нет, наверно. Иначе мы были бы менее порочны. Ты же веришь в судьбу?

– Да.

– Стало быть, если человек – наркоман (алкоголик, игрок, убийца и так далее), значит, такова его судьба. Так? А как же свобода выбора? Человек может остановиться и изменить свою жизнь? Или нет?

– Ты знаешь, к моему сожалению, я прихожу к выводу, что мы, уверенно полагая, что делаем какой-то выбор, ошибаемся. Этот шаг Там уже тоже запрограммирован.

– Почему? – удивился Тодескини.

– Мне не дает покоя определенный вывод, основанный на следующих аксиомах.

Первая: все взаимосвязано. Чтобы не растекаться мыслью по древу привожу в пример рассказ Брэдбери «И грянул гром…». Жизненная линия любого человека взаимосвязана с бесконечным количеством обстоятельств, мелких деталей… и жизненных рисунков других людей.

– Ну, скажем, это число связей совсем не является бесконечностью.

– В масштабах планеты – почти.

– Ты хочешь сказать, что если я сейчас чихну, то в конечном итоге такое мое бездумное поведение может привести к повторному извержению Эйяфьядлайёкюдля?

– Примерно. Но сейчас я не об этом. Меня больше интересует другое.

Ты читал книгу «Так что же все-таки мы знаем?»? Есть такой одноименный фильм.

– Нет. Ты мне собираешься пересказывать книгу или фильм?

– Мне понятен твой скепсис. Скажу больше… я даже его разделяю. Из всего прочитанного, для себя я сформулировал определенные постулаты, основанные на законах квантовой физики. – Я мельком взглянул на Фрэнка, ожидая его реакции.

– Это будет не слишком заумно?

– Нет. Если мы состоим из атомов, а те, в свою очередь, – из квантов, имеющих двойственную природу, и для которых не существует времени.

– Марк, я сейчас не в состоянии вдаваться в такие углубленные категории. Скажи, мне основной вывод, я его запомню, а потом самостоятельно обдумаю.

– Хорошо. Кстати, я выучил одну фразу этой теории наизусть, чтобы мне было проще ее формулировать:«…на глубинных уровнях наш мир представляет собой фундаментальное поле сознания; оно создает информацию, определяющую существование мира».

– Фрэнк, каждая клеточка нашего организма запрограммирована на определенный алгоритм действий. Так?

– Ты имеешь в виду, что сердце ежесекундно перекачивает кровь, печень чистит, почки фильтруют, пенис… Об этом не буду.

– Да, но эти органы состоят из клеток?

– Да.

– Но если у любого органа есть программа действий, значит, она есть у каждой клетки?

– Ну да, наверно.

– Не наверно, а точно. У нас в крови есть нейтрофилы – клетки, убивающие инфекцию и сами погибающие при этом. Другие клетки, лимфоциты, ответственны за приобретенный иммунитет, они же распознают чужеродные клетки и «обучают» этому своих «братьев по крови». Третьи, моноциты, «разгребают завалы» из погибших клеток. Ты понимаешь, к чему я веду?

– Понимаю, Марк. Мне это можно было объяснить даже на пальцах. Раз у каждой клеточки, органа существует «своя», очень жесткая программа действий, то и человек уже с самого рождения «обречен» на свой жизненный план, то есть – судьбу, в твоем понимании. А если и случается какое-то поворотное событие в жизни конкретного человека, то такой «пункт» с самого начала был «записан» в его программе бытия, хотя он может думать, что случившийся факт – следствие его желаний, усилий воли и прочее. Так?

– Примерно, да.

– Отлично. Знаешь, какой «пункт» предполагается моей судьбой на ближайший отрезок времени? – Он потянулся и зевнул.

– Догадываюсь.

– Это предстоящее событие не мешает твоей программе?

– Нет.

– Тогда будем считать, что мы пришли к общему знаменателю. И, заметь, я сдался практически без боя. – Он вытянул свою шею и повернул голову вправо, завидев яркие огни приближающего торгового центра. – А вот и симпатичное кафе показалось. Видишь, похоже, у меня хорошая «программа бытия». Не думаю, что тебе стоит этот факт оспаривать!

Глава 3

В начале десятого вечера уставший, но вполне довольный, я был у себя в номере. Тодескини пошел к себе. Принял душ, я просмотрел почту, но ничего интересного не обнаружил.

Спустя минут двадцать, изнемогая от нетерпения, я поднялся в номер Фрэнка. Удалось ли ему что-нибудь узнать?

Фрэнк сосредоточенно барабанил по клавишам ноутбука. Он тоже уже успел принять душ: влажные волосы Тодескини напоминали то ли рыжий клоунский парик, то ли супермодную мочалку, выполненную в стиле «провокативного перфоманса». Рядом с «рабочим ин– струментом «хакера на кофейном столике стоял рокс с прозрачным содержимым. Очевидно, Тодескини «допинговал» виски с содовой. Не отрываясь от работы и кивнув головой в сторону мини-бара, он произнес:

– Угощайся, все оплачено твоим щедрым приятелем.

– Это ты-то, щедрый? – ухмыльнулся я, усаживаясь в удобное широкое кресло, насыщенного шоколадного цвета. Номер Фрэнка был роскошнее моего, но не уровнем комфортности, а скорее стильностью дизайна. Хотя мне не очень импонирует преобладание темных тонов коричневой гаммы. Я предпочитаю более светлый интерьер: легкий и воздушный.

Решив воспользоваться предложением Фрэнка, я подошел к бару и, плеснув в высокий бокал немного виски, долил его щедрой порцией охлажденной содовой и возвратился на место.

– Все, готово! – обрадованно воскликнул Тодескини, не скрывая радостного возбуждения – можно даже сказать, экзальтации.

Приятель развернул ко мне монитор ноутбука, и взяв в руку свой стакан с напитком, уставился на меня своими хитрыми глазами, улыбаясь загадочной улыбкой а – ля Монна Лиза.

Фрэнку удалось узнать немного сведений из скромной биографии Полин Форестье, но все равно сегодняшний день был более чем успешный. Наше расследование, поначалу похожее на больного, вялого слона, которого принуждали участвовать в марафонском забеге, сейчас представлялось мне несколько иначе: здоровый и сильный великан саванны взял в толчке неплохой вес. Кто сказал, что обязателен марафон, если можно попробовать себя в тяжелой атлетике?

Нам нужно было срочно возвращаться домой, пока Полин не выпорхнула оттуда в неизвестном направлении. Исходя из полученной информации, это было более чем вероятно. Как, впрочем, и тот вариант, что ее могли лишить подобной возможности.

Мы с Фрэнком решили лететь вместе. Наше совместное сотрудничество, судя по всему, оказалось намного эффективнее моего одинокого «плавания».

Я позвонил супругам Риттер с предупреждением о своем скором прибытии.

До полуночи мы с Фрэнком обсуждали все факты, имеющиеся у нас на руках.

Если допущение, что «наша» Полин Форестье является племянницей Мишель Байю, – верно, то можно предполагать следующие версии. Вырисовывалась связь Оливии Виар, Полин Форестье и Кристель Ферра (если последняя является дочерью Мишель). Ларс Слэйтер родился во Франции, в Ницце, там же и закончил школу и колледж. Затем переехал с родителями в Англию. Пересечений Ларса и мисс Форестье мы пока не выявили. Возможно ли, что они были знакомы? Вполне. Хотя и не обязательно. Судя по всему, когда Полин говорила мне о просьбе профессора, она врала. Кто ей рассказал об обстоятельствах смерти Мишель Байю, и что еще мисс Форестье может знать об этом? Когда умерла ее родная тетка, ей было не более восьми лет. Может, актриса была убита по заказу Оливии Виар? Почему? Причин может быть много. И Полин каким-то образом узнала об этом? Боясь, что ей тоже уготована такая участь, девушка сбежала в Англию? Но разве побег в другую страну избавляет от опасности быть убитой? Сказала мне о «женском следе» в том, давнем, преступлении. Кого она подозревает? Кто мог «кормить» Лору галлюциногенами? Многие из ее близкого окружения. При чем здесь дневник и смерть профессора? Допустим, имел факт промышленного шпионажа, но он никаким образом не связан с убийствами Лоры и Мишель. Случайное совпадение в одном временном отрезке? Почему бы и нет? Могут ли они пересекаться? Могут, но не обязательно. По-разному складывая пазлы, мы так и не смогли составить цельную мозаику. Получилось какое-то одеяло, состоящее из множественных лоскутков, соединенных слабыми, тонкими нитями.