Раздался стук в дверь: официант, приятный молодой человек, поблагодарив меня за подписанный счет и «чаевые», укатил свою тележку на «фабрику кулинарного искусства».

Подойдя к окну и став рядом с ним, я стал излагать подробности своих бесед с Венсаном и Паскалем. Закончив свое повествование, я спросил:

– Ну и что ты думаешь об этом всем? Особенно об анонимке?

Тодескини действительно выглядел озабоченным. Он напряженно молчал. И я, не выдержав паузу, спросил:

– Ну и что ты об этом думаешь?

– Пойдем присядем. Надеюсь, наше продолжительное топтание у окна «съело» избыток калорий.

– Ты боишься поправиться? – удивился я.

Он обреченно простонал:

– Понимаешь, Марк. Ты пока не знаешь, но я серьезно болен.

– Как болен? Чем? – изумился я.

– Склерозом желудка, к тому же в острой его форме. Кстати, это сейчас весьма распространенное заболевание, можно сказать, пандемия, причем болезнь-то заразная, поэтому тебе нужно быть поосторожнее со мной, и не допускать возможного рецидива – Тодескини отвернулся от окна и направился к креслу. – И сейчас я озабочен тем, где, когда и чем я буду вновь его наполнять, – сказал он, усевшись.

– Господи! Я и вправду подумал, что ты серьезно болен, – облегченно вздохнул я, тоже усаживаясь в кресло напротив.

– Вот видишь, как все легко воспринимается на фоне неизлечимой болезни, – хмыкнул Фрэнк, пожав плечами, – нападение инопланетян, войны, кризисы, гибель планеты, в конце концов. А тебя обескуражило, даже выбило из колеи более сложное, чем обычно, расследование, – усмехнулся он. – Во-первых, я прилетел не с пустыми руками! И сейчас ты в этом убедишься. А во-вторых, мы не ограничены жесткими рамками времени, что весьма существенно. И потом, вспомни, что я могу добыть часть информации оперативнее, чем некоторые полицейские. Многим людям, да что там людям – странам! – просто повезло, что я не занимаюсь сейчас своей основной работой. Ты должен радоваться этому, – поучительно резюмировал хакер.

В этом Тодескини, конечно, был прав. На душе мне стало чуть легче, да и мысли обрели некую упорядоченность в своем хаотичном движении.

– Ладно, тогда показывай свои достижения.

– Хорошо. Но у меня есть вопрос, только не знаю, сможешь ли ты на него ответить честно?

– А почему я должен тебе лгать?

– Обрати внимание, я сказал «сможешь», но – не» захочешь». Есть разница?

– Безусловно, я это заметил, только все равно пока не понимаю о чем ты?

– Сейчас поймешь. Ты до сих пор идеализируешь Лору?

– Я никогда ее не идеализировал.

– Возможно, но, мне кажется, ты старался не замечать некоторых ее, не самых привлекательных, качеств. – Он поднялся и подошел к бару. – Будешь воду?

– Да, – кивнул я. – Фрэнк, я не очень хочу замечать недостатки других людей, потому что у меня самого их – море.

– Я имею в виду нечто другое…

– Понятно, можешь не продолжать. Ты говоришь о виктимологии.

– Да. Я просто хочу рассмотреть более глубже основную нашу версию именно в этом аспекте. Только вначале ознакомься со всем тем, что мне удалось узнать. А я займусь тем, что нарыл ты. – Поставив бутылки с водой на стол, он подошел к своему багажу и открыл одну из сумок. Вынув оттуда синюю папку и лэптоп, он возвратился со всем этим к столику. Подав мне папку, Фрэнк уселся и, водрузив комп на свои ноги, раскрыл его. Тонкие пальцы хакера привычно забегали по клавиатуре, глаза сконцентрировались на светящимся мониторе, а сам он казался совершенно отрешенным от этой реальности.

Промочив горло, я тоже принялся за работу. Прежде всего меня интересовали отчеты телефонных компаний Tesco и Post Office с детализацией всех телефонных звонков, которые поступали на телефоны мисс Кэмпион, и ее звонки другим абонентам. Мне было несложно разобраться, потому что все, что могло нас заинтересовать, Фрэнк уже подчеркнул. Но я, тем не менее счел нужным просмотреть все тщательным образом еще раз, хотя больше ничего примечательного обнаружить мне не удалось. Кое-что меня слегка озадачило, и это «кое-что» нужно будет обсудить с Тодескини. Затем я перешел к той информации, которую Фрэнку удалось вытащить из ноутбука Лоры. Но никаких материалов, касающихся старых журналистских расследований, здесь не было. Видимо, женщина их удалила.

– Фрэнк, а ты можешь восстановить удаленные файлы?

Рыжеволосый хакер никак не отреагировал на мой зов. Пришлось повторить еще раз, но усилив громкость.

– Что ты орешь, Марк. Я тебе уже говорил, что очень дорожу своими органами чувств. И никому не позволю даже малейшей попытки их травмировать, – с ложным пафосом проговорил Тодескини. – Твой вопрос я понял с первого раза. Надо уметь ждать. Ты же знаешь, что тому, кто умеет ждать, достается самое лучшее. – Он потянулся и оторвал свои глаза от монитора. – Могу, но считаю, что этого пока делать не нужно. – Склонив голову набок, Фрэнк искоса посмотрел на меня.

– Я не говорю, что сейчас. Вдруг версия с убийством актрисы окажется несостоятельной?

Мужчина неторопливо откинулся на спинку кресла, сцепив руки за головой и, зевнув, ответил:

– Полагаю, мы на правильном пути. К тому же анонимное сообщение тебе прислали из Кальви.

Я внимательно посмотрел на него, ожидая продолжения. И оно последовало:

– Из интернет-кафе. Кальви, если ты еще не знаешь, находится на Корсике. Так что все пути ведут туда.

– Ты меня не удивил. Почему-то я так и думал.

– Интуиция?

– Может быть, и она. Но, не только.

– А мне не дают покоя слова профессора… – задумчиво проговорил Фрэнк. – Ты пришел к какому-нибудь выводу?

– У меня такое чувство, что Полин врала. Не обо всем, конечно.

– Откуда Полин могла знать о Мишель?

– Знать-то не могла. Могла слышать. Но что-то не так…

– Что не так?

– Если бы я знал – сформулировал бы точнее.

– Не торопи события, разберемся. – Он попил воды и вновь погрузился в работу. К сожалению, я такой усидчивостью не обладал и прошелся к туалету, но не только для того, чтобы размять икроножные мышцы. Затем и Фрэнк последовал моему примеру.

Около четырех часов пополудни мы сделали перерыв, потому что Тодескини вспомнил, что он еще даже не зашел в свой номер: «Видишь, какой я трудоголик! Совсем о себе забыл!» Устало протерев глаза, Тодескини громогласно (мои уши его, видимо, не волнуют!) объявил, что идет к себе и вернется через полчаса. Забрав свои баулы, но оставив лэптоп, он удалился.

Я подошел к окну. Глядя на вечерний город, я думал о следующем витке нашего расследования. Но вскоре у меня появилась мысль о перекусе, хотя есть еще не хотелось. Мне стало любопытно, что подразумевал Фрэнк, говоря об ужине? Когда он успел забронировать столик? И главное – где?

Тодескини возвратился спустя полчаса. Его волосы, затянутые в «хвост», были чуть влажные; он переоделся в обычные джинсы и футболку цвета взбесившейся креветки.

На часы, висевшие на стене, мы посмотрели одновременно. Пять часов – пора было пить чай. Открыв мини– бар, Фрэнк достал две банки пива. К этой «чайной» сервировке я добавил два бокала. Организовав такой вот «фай-о-клок», мы принялись обсуждать итоги нашей работы.

Фрэнк сразу показал мне результат, который выдала программа биометрического сравнения изображений лиц Мишель и Кристель. Вероятность их родства составила 77,3 %. Примерно такой процент накануне определил и я, визуально, даже без всяких вычислений и сравнений параметров лиц обеих девушек. Значит, будем исходить из основного предположения, что Кристель – дочь Мишель Байю. Тодескини удалось взломать сайт департамента образования и мэрии города Корте, в частности – отдел кадастра, чтобы узнать владельца частной школы-интерната. Ею оказалась мадам Оливия Виар, унаследовавшая это учреждение после смерти мужа, месье Рене Домье, успешного бизнесмена.

Ей пятьдесят пять лет, у нее трое взрослых детей. Сын Серж Домье, тридцати восьми лет, разведен, детей нет, директор школы-интерната. Дочь Жюльетт Домье, тридцати одного года, незамужняя, бездетная. Мадемуазель Жюльетт Домье – заместитель директора школы-интерната. И младшая дочь Адель Домье, двадцати восьми лет, сотрудница библиотеки в этой же школе. Сообщив мне эти сведения, Фрэнк спросил: