— Упражнения по релаксации, оздоровление — где-то с час. Потом обсуждаем или книги, рекомендованные Владом, или то, что сами нашли. К нему многие тянутся… После таких занятий здорово успокаиваешься.

— Особенно один успокоился здорово, — вполголоса подковырнул Олег и шутливо втянул голову в плечи.

— Скажи спасибо, что сидишь через стол и я дотянуться до тебя не могу, — огрызнулась Юлька.

— Не отвлекаемся, дети! — воззвал к ним Андрей Степанович. — Юлечка, какого учения придерживается Влад?

— Сначала был буддизм. Мне так сказали. Это ещё до меня. Мантры, медитации… Потом он предложил методику, им самим разработанную на основе одновременно всех известных религиозных направлений. Опять-таки оздоровительную. Методика очень пластичная. Любое новшество, даже если его предложил кто-то из наших, можно присоединить и к упражнениям, и к беседам, а что-то и убрать. Ещё он отдельно занимается лечением.

— Целый месяц ты рисовала чудовищ.

— А узнала об этом только на прошлой неделе. Нет, вру. В начале этой. Я рисовала их и сразу прятала. А после рисования начиналась бессонница. С подарком Олега сон был обычный. Вчера, например, я взяла с собой игрушку и спала всю ночь. Но…

— Но?..

Юлька замолчала надолго. Мужчины смотрели на упрямо замкнутое лицо девушки и ждали.

— Я не хотела говорить… Андрей Степанович, вы честно сказали, что я здорова? Можете подтвердить?

— Если ты говоришь о психическом здоровье, то подтверждаю.

— У меня галлюцинации. Я вижу то, чего нет. Оно появляется и исчезает. Сегодня утром, когда я выспалась, была самая масштабная и длинная.

— Странно устроен человек, — заговорил Андрей Степанович, едва понял, что Юлька опять на время выбыла из беседы. — Помню тебя на наших курсах самой информативной и изобретательной. Вы сидели в коридоре, дожидаясь начала занятий, болтали, и ты вываливала одно за другим прочитанное. Многие ребята пользовались тогда этим, чтобы лечить себя или родных. Но для меня самым поразительным было твоё умение находить связи между самыми различными идеями или явлениями. И какой же ты была беспомощной, когда дело касалось тебя самой. Давай вспомним ученические времена и рассмотрим твою ситуацию глазами постороннего. Сначала сами галлюцинации — с точки зрения экстрасенсорики. Чем они могут быть?

Юлька подровняла края стопки из альбомных листов, положила руки на стол и тут же спрятала. Увидела: слишком заметно дрожат.

— Выход на информационный уровень, — неохотно заговорила она. — Прорыв в слои будущего (не дай Бог такого будущего!). Символика происходящего… Нет, не могу сейчас думать об этом спокойно. Тяжело.

— Влад знает, что ты ходила в другие кружки, прежде чем попала к нему?

— Нет. Он никогда не спрашивал, а я никогда не говорила.

— Между прочим, многие в кружке Влада считают, что с момента появления Юльки он к ней неровно дышит, — неожиданно сказал Олег. — Они говорят, он скрывает свои чувства, но не умеет полностью их спрятать. Слова одного: «Он буквально пожирает её глазами».

— Если бы ты видел глаза Влада, то понял бы, что к нему это выражение вряд ли можно отнести, — сказала изумлённая Юлька. — И откуда ты вообще это взял?

— Болтунов в Интернете полно и среди ваших, как ты говоришь, ребят.

— Дети, поругаетесь на улице. Что ещё говорила тётя твоего однокурсника? Насчёт запрета на информацию?

— Если я буду знать ситуацию в деталях, я её обойду. Но тогда в жизни произойдёт событие похуже.

— Энергетический уровень. Физически лечишь одно — болезнь охватывает другое, повыше. И вылечить уже труднее.

Раскрыв рот, Юлька смотрела на Андрей Степановича и ругала себя на чём свет стоит. Она ведь знает это непреложное правило традиционной экстрасенсорики. Почему же она ослепла, не увидела его в словах тёти Кати? Слишком замкнулась на себе, на своих переживаниях?

— Сны… — между тем продолжал Андрей Степанович, — какие сны тебе снятся?

— Снов нет. Как отрезало. Правда, в последние две-три ночи что-то такое начало сниться. Очень непонятное.

— Например?

Девушка отвернулась и в сторону двери сказала:

— Обозвали дурой и велели купить чёрный маркер.

Андрей Степанович долго смотрел на поникшую голову Юльки, потом медленно сказал:

— То, что я могу предложить, надо бы сделать, но при одном обязательном условии. Боюсь, и дело слишком рискованное, и условие, несмотря на всю свою простоту, невыполнимое. У меня впечатление, что я сую младенцу в руки штурвал спортивного самолёта. И всё же скажу, потому как присутствие твоего друга меня немало ободряет. Суть вот в чём. Ты единственная у меня на курсах сообразила совместить бесконтактный массаж и состояние «ключа» — состояние саморегуляции организма. А что, если тебе попробовать уйти в сон — именно уйти! — в состоянии «ключа», заранее рассчитав, чего ты хочешь добиться, в какие сроки и так далее? Но заснуть в присутствии свидетеля — точнее, помощника, на которого можно надеяться, что он-то сумеет помочь в определённых обстоятельствах.

— Но «ключ» — штука жёсткая по выполнению полученных приказов. Как же быть с помощником? Что он может сделать, случись что-нибудь не то?

— Вот здесь-то и пригодится бумага, на которой ты запишешь мотивацию «ключевого» путешествия в сон. Среди приказов, отданных телу, будет приказ слушаться определённой команды или определённого пароля. А пароль или команда прозвучат от твоего помощника.

— Вы намекаете, что вот этого типа я должна привести в свою комнату, чтобы он любовался мною спящей? Ну, знаете!

Олега зацепило другое — и так явно, что он не откликнулся на возмущённый вопль Юлькиной души, встал и попытался устроить небольшую прогулку по кухне. Маленькие размеры помещения убедили его вновь сесть.

— Мне нравится, — наконец сказал он. — Человеческий организм как великолепно сложный компьютер. Приказы с определёнными условиями. Юля, давай ты мне ещё расскажешь про «ключ», а я сочиню для твоего случая программу?

— А вдруг во сне будет ситуация перепрограммирования? — ехидно сказала Юлька. — Что, если я захочу остаться там? Или оставят меня? Это всё-таки не машина. Это, если честно, никто не знает, что такое. Но точно не машина, которая всё делает от и до.

— Всё зависит от постановки вопроса о выводе из сна, — сказал Олег и передёрнул плечами. — Брр… Чёрт, такие возможности…

— Андрей Степанович, посмотрите, что вы наделали! Он ещё совершенно не разобрался в предмете, а уже готов сочинять свои дурацкие программы! И вообще… Кто сказал, что я собираюсь в «ключевые» путешествия по своим снам? Я ещё даже не думала о них.

— Извини, Юля, перебью. Андрей Степанович, а возможно человека в состоянии «ключа» настроить на сон — вторжение в чужие сны?

— Только не в мои! — заявила Юлька и осеклась от странного взгляда Андрея Степановича. — Что-то случилось? Я что-то не то сказала?

— Дело не в ваших рассуждениях. Вы не замечаете, о чём спорите. Поразительно. Приверженец высоких технологий (ведь я правильно тебя понял, Олег?) легко принимает неизученный уровень глубин человеческого — мозга, инстинкта или даже души — и с точки зрения технического прогресса старается найти практическое применение поверхностным знаниям в области, для многих поистине сказочной. Нет, Олег. Полученную программу тело не будет выполнять, как говорит Юля, от и до. А уж тем более программу проникновения в чужое информационное пространство. И тому есть обыденнейшие причины. Одна из них следующая: мы до сих пор не знаем, что такое сны. Возможно, то, о чём ты фантазировал, и реально, но твоей идее я вижу единственное препятствие: человек должен владеть техникой «ключа» в совершенстве. А что такое совершенство в данном случае — никто не знает. «Ключ» для нас как машина для дикаря: он знает, куда сунуть ключ, что повернуть. Но почему машина движется, едет, останавливается — для него чудо из чудес. А всё вместе — это причина, почему я расспрашивал тебя о Владе. Не увлёкся ли он какой методикой, плохо исследованной и до конца не изученной хотя бы чисто практически? Ты видела реакцию Олега на «ключ». Не выпустил ли Влад джинна из бутылки, зачарованный какими-то неизвестными нам возможностями?