Юлька негодующе застонала. Манжеты Владовой рубахи давно повлажнели — хоть отжимай, а она из-за этих типов не может сконцентрировать внимание (в воображении увидела — внимание конусом, воронкой) на Владе.

Почему Олег так странно смотрит на Мотоциклиста? Как-то оценивающе, выжидательно.

Когда Мотоциклист полностью встал на ноги, Юлька сморщилась от жалости и брезгливости. Кажется, теперь ему было не до окружающих: он старался понять голову — она падала налево, не желая подчиняться. Олег сломал ему шею — гниющие мышцы не в силах были удержать голову.

И что теперь? Теперь Олег будет совать свечи под нос женщине Рыбе, защищая от неё Влада и Юльку, пока Мотоциклист, точно механическая кукла, будет делать одно и то же движение?

Женщина Рыба отвернулась от Мотоциклиста и снова поползла. Будто услышала мысли и поспешила подтвердить их.

Внутри Юльки лопнула натянутая струна. Но только колючие раскромсанные концы царапнули её, как тишину за дверью взрезал пронзительный визг. Пусть и приглушённый дверью, он был таким безысходно-сверлящим, что даже Мотоциклист застыл.

Олег подобрал нож Мотоциклиста и крупно прошагал к Юльке.

Визг съехал до утробных, рвотных захлёбываний — и стих.

Ручка двери чуть дёрнулась. Снова замерла.

Первая осознанная мысль Юльки противоречила её инстинктивному знанию. Она подумала: «Кто-то из наших кружковцев пришёл, и Первый убил его. Или её». Она упорно повторяла про себя эту фразу, поскольку на данный момент могла представить неведомый ужас за дверью только так. Так — реально. Первый обладал сверхъестественной силой чужака и мог убить любого — утверждало сознание.

Нечто внутри отрицательно качало головой и шептало: «Убили Первого».

В дверь вежливо постучали. Не забарабанили, не загрохотали — постучали.

Олег оглянулся и одним движением губ спросил: «Открыть?»

Юлька помедлила и кивнула.

Он пересёк комнату, остановился и прислушался. Снова вежливый стук. Олег ещё раз оглянулся, потом, стараясь не шуметь, снял с дверной ручки зонт и отбежал к Юльке.

Дверь распахнулась, и женщина Рыба дико заверещала.

44

В комнату хлынула косматая глазастая волна. Юлька не успела закричать, только придушенно охнула, а Олег растерянно сжал нож Мотоциклиста.

Волна раздвоилась на крупных псин. Не обращая внимания на маленькую группу людей, псины целеустремлённо и деловито опрокинули женщину Рыбу и Мотоциклиста — те, рухнув, перестали двигаться, словно вместе с падением из них выбили дух. Ошеломлённые Олег и Юлька, во все глаза следившие за псами, разглядели: огромные зверюги сняли с горла чужаков что-то наподобие фонариков — с женщины оранжевый, с Мотоциклиста — светло-красный. С этими фонариками псы потрусили к дверям. Женщина Рыба и Мотоциклист не пошевельнулись.

Юлькино сердце отчаянно зачастило.

На пороге комнаты стояла ранее не замеченная странная девушка в странной, необычной для города одежде. Среди сумасшедшего напряжения стремительно летящих событий было как-то неожиданно видеть безмятежное, с тенью улыбки лицо. Незнакомка забрала у псов фонарики. Зверюги уселись у порога, а девушка пошла в комнату.

Враждебного в ней — ничего. Но Олег попятился не потому — он просто не поверил глазам. Ещё одна Юлька!

Незнакомка присела перед Владом на корточки.

— Как он?

Юлька присела рядом и взглянула словно в собственные глаза, словно в странное зеркало, и, прокашлявшись, ответила:

— Плохо. В больницу бы надо.

Незнакомка протянула руку к шее Влада, словно хотела посчитать пульс. Но в её ладони затеплился зелёный фонарик.

— Утопленник, — сказала незнакомка, будто всё этим объясняя.

— Ты кто? — с замиранием сердца спросила Юлька.

— Я Хозяйка, Нижняя, из Пещеры.

— Почему мы похожи?

— Все Хозяйки похожи. — Она снова посмотрела на Влада, и Юлька наконец пришла в себя и испугалась.

— Олег, вызови «скорую»! С ним совсем плохо!

— Не надо никого вызывать, — покачала головой Хозяйка и теперь сама заглянула в глаза Юльки. — Ты ведь мне доверяешь? Мы с ним уйдём вместе. Помогите его поднять.

Влад мягко обвисал на их руках и не стоял на ногах, пока Хозяйка не привалила его к себе, обняв за пояс. Его тело постепенно обрело твёрдость. Он открыл глаза, увидел Юльку, потом комнату и всех, кто в ней находился. После попытки самостоятельно удержаться на ногах он скосил глаза и со слабой улыбкой протянул:

— Какие люди у на-ас… По мою душу пришла?

— И по тело тоже, — ласково сказала Хозяйка. — Готов к путешествию?

— Вниз?

— Вниз.

— Именно это подразумевалось, когда ты говорила, что я ещё вернусь туда?

— Примерно. Но могло быть иначе, иное возвращение.

Они посмотрели друг другу в глаза. Юлька, готовая взорваться вопросами, чтобы спастись от снедающего её недоумения, открыла уже рот — и отступила. Минуты назад она смотрела в лицо Хозяйки, как в зеркало. Сейчас смотрел в глаза девушки и медленно словно копировал это лицо Влад, обретая мягкость и покой. И ещё — Влад уходил. Он стоял на месте, поддерживаемый руками незнакомки, но — уходил. Юлька испытывала странное впечатление: он даже не уходил — ускользал.

Хозяйка оглянулась на Юльку.

— Не бери в голову. Миров много, и дай вам Бог со своим разобраться. Вы идите, мы сейчас тоже уйдём. Будете выходить — двери закройте.

Олег быстро подошёл к Юльке, стиснул её ладонь.

Псины бродили по комнате и, толкая лапами, играючи роняли на пол горящие чёрные свечи. Пламя колыхалось на чёрном ковре весёлой огненной порослью, но не хаотично, а будто втягивалось в какие-то каналы, образуя фигуры круглого, разделённого на симметричные части лабиринта. Что-то похожее на паутину. Влад и Хозяйка стояли в её центре, куда огню ещё предстояло добраться.

Олег уже был в коридоре, а Юлька всё не могла переступить порога, хотя Олег тащил её за руку.

— Подожди… А как быть с Пещерой?! — крикнула она.

Она спрашивала то, что надо было спросить, но внутри стягивался тугой узел из жёстких жил, он стягивался и сжимался, причиняя не физическую боль, но всё же отдающую в сердце. Вокзал… Люди прощаются, вспоминают, что не успели сказать, задают лишние, никому не нужные вопросы. А что говорить, когда прощаешься навсегда? Худо, бедно ли, но они с Владом достаточно общались, чтобы… чтобы испытывать друг к другу… Врёшь. Он всегда держал тебя на расстоянии. Ты была нужна ему, чтобы использовать твои странные способности… И вот он уходит.

— Юлия…

Он стоял, привалившись к плечу Хозяйки, которая всё ещё придерживала его за пояс. Справа прижалась огромная псина, удобно сунув свою лохматую башку ему под плечо для опоры.

Больше он ничего не сказал. Только назвал по имени. Просил о чём-то? Прощался?

— Иди-иди, — улыбнулась Хозяйка. — Я присмотрю за ним внизу. Твоё желание я знаю. Пещера уже закрыта… Да и зачем она тебе — с твоей-то силой? Да, игрушку твою я не верну тебе. Мне тоже такие нравятся… Поспеши, а то с огнём воевать придётся! Счастливо вам!

Косматая огненная дорожка метнулась к ногам Юльки, и девушка выскочила из комнаты, помедлив, закрыла дверь. Олега в коридоре нет. Она перепрыгнула через труп Первого и обнаружила парня в прихожей — в его руках её плащ и берет.

— Надевай быстрее!

— Первый!

— Собаки его… Поторапливайся! Огонь уже во всех комнатах.

Они пробежали тропинку из каменных плит от дома до калитки, сели в машину. Отдышавшись, одновременно взглянули в сторону дома. Чёрно-жёлтые сумрачные тени суматошно мелькали в окнах.

— Смотреть не будем. — Лучше не видеть. Ушли и ушли. Пожарным я позвонил.

Улица медленно тронулась назад.

Пещера уже закрыта… Юлька уже не думала об оставленных позади доме со всеми его обитателями, живыми и мёртвыми. Она настраивала себя на будущее, в котором основными точками всегда будут лишь два места — школа и дом. Она представляла себе бесконечное повторение «и завтра то же, что вчера» школьных будней. Единственная отдушина — была, есть и будет — книги… Пещера уже закрыта. Наверное, время отсчитывает последние минуты рядом с Олегом.