Ладно, нужно рассмотреть и другой вариант: её ударили, и ни Макс, ни кто-то другой не знает, где она. Кто мог это сделать и зачем? Что если ей грозит какая-то опасность?..

Блондинка решила, что нужно вспомнить хотя бы основное – почему она вообще здесь находится? Начнём сначала: она, Агата Сахар – студентка медицинского факультета, сдавшая зимнюю сессию экстерном, приехала в Санкт-Петербург сниматься в кино. Девушка мечтала об этом с самого детства. И до встречи с мужчиной её грёз отправляла множество заявок на различные кастинги, съёмки в массовке и эпизодах, абсолютно не надеясь на то, что без соответствующего образования её могут взять на главные роли. Результата не было долго, но вдруг в декабре ей позвонил менеджер студента Академии театрального искусства и кино из Санкт-Петербурга – Максима Подольского – сына того самого крупного инвестора Подольского, который двадцать лет назад, сразу после Перестройки, женился на афроамериканской манекенщице. Вся страна тогда возмущалась его наглостью, на самом деле завидуя смелости.

Сейчас юный Максим загорелся идеей снять короткометражный фильм для ежегодного конкурса Международного кинофестиваля документальных, короткометражных и анимационных экспериментальных фильмов в номинации «Послание к человеку». Ничего лучше темы любви холодной женщины и горячего мужчины он не придумал, поэтому, вероятно, взгляд начинающего режиссёра в поисках главной героини упал, в частности, и на Петрозаводск…

Пока это было всё, что удалось воскресить в памяти.

Сахар попробовала поднять голову над подушкой и не смогла – тяжёлая боль от гематомы тянула вниз. Она напрягла слух – из соседних номеров доносились звуки новогодних телепередач и рекламы, так радовавших её ещё год назад. Как прекрасно было каждый раз просыпаться первого января и весь день валяться в уютной постели за тысячным просмотром «Морозко» и «Золушки», уплетая оливье с тортом. Но этот день совершенно не походил на предыдущие: однозначно не хотелось включать телевизор, да и вообще не хотелось что-либо делать, пока не прояснится, что на самом деле произошло.

В комнате стояла мёртвая тишина, она здесь одна. Даже если её принёс сюда Макс, то сейчас он точно не рядом. И отсюда точно нужно как-то выбираться.

Агата снова попробовала подняться, и на сей раз ей это удалось. Всё вокруг плыло – сотрясение мозга вполне имеет место быть, мысленно заключила девушка, хотя, надо сказать, что диагностикой она не особо любила заниматься – лечить она любила куда больше. И как раз сейчас она отчаянно нуждалась в таблетке «кеторола»[14].

Еле стоя на ногах в вечернем облегающем платье из синего бархата, Агата начала рыться в сумочке. Вот он, надёжный друг, которым она уже месяца три не пользовалась. Раньше он был ей нужен только с похмелья, поэтому необходимость в нём отпала сразу после того случая в сентябре. Но женская сумочка – просто кладезь всего необходимого на любую чрезвычайную ситуацию, поэтому Агата всё же нашла старую заначку.

Проглотив пару таблеток, девушка осмотрела номер – ванная комната и небольшая прихожая оказались пусты. Она распахнула шкаф и даже заглянула под кровать – никого.

Выполняя эти действия, Агата до конца осознала наличие на ней платья, и эта мысль её немного обрадовала: значит, интимная близость вряд ли имела место. Да, Макс был симпатичным девятнадцатилетним мулатом, а у Агаты уже три с лишним месяца не было секса, но любовь к Паше ещё не остыла, и она не могла переступить ту грань, после которой всё изменится. Ведь когда продолжает жить надежда на воссоединение с бывшим, понимаешь, что секс с новым парнем навсегда разрушит старые отношения. При таком выборе остаётся полагаться на чувства, а они немой болью тянулись к Паше.

Девушка села в кресло, солёные ручейки потекли по розовым щёкам. Почему вообще они расстались? Всё было так хорошо…

Вокзал кишел небритыми и потасканными жизнью мужчинами, женщинами, молчаливый конвой периодически уводил их куда-то. Число обычных людей, спешащих срочно уехать из Петербурга первого января, было равно одной Агате. Скамьи для ожидающих пассажиров пустовали, касса с билетами работала только одна.

– Мы праздновали Новый Год в «Онего Палас». Я и Саша танцевали всю ночь, а Павел топил горе в шампанском. – Голос любимой подруги звучал взбудоражено и торопливо.

– Не может быть! – Агата не верила своим ушам. – Он же совершенно непьющий!

– Именно поэтому мы и переживали. Саша говорил с ним, но безуспешно. В конце концов, он уже взрослый мальчик.

– И как закончилась новогодняя ночь? Вы отвезли его домой?

– Нет, дорогая, – выдохнула Катя. – После полуночи в зале появилась какая-то непонятная особа, всё вертелась вокруг него лисой, он даже пересел за другой столик, ничего нам не сказав.

– Что за потас…. – Агата осеклась: в последнее время она не позволяла себе грубо выражаться – приучалась к кинематографии, но до конца не сдержалась: – Что за девка?

– Брюнетка лет двадцати четырёх – двадцати пяти, с шикарными формами в облегающем красном платье. На неё все мужики в зале косили… кроме моего Саши. – Агата не видела подругу, но могла предположить широкую самодовольную улыбку на её красивом лице. – На самом деле и Паша бы не повёлся на эту Памелу Андерсон, если бы она не облепила его своими женскими примочками.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Агата, хотя и знала, о чём говорит подруга.

Они не раз обсуждали различные способы привлечения мужского внимания, своеобразные «боевые приёмы». Но сейчас она хотела знать всё в подробностях, каждую деталь соблазнения её супержеланного, но такого далёкого и с некоторых пор словно чужого мужчины. В то же время она отчаянно не желала узнавать что-то, что навсегда разрушило бы её надежду на воссоединение с любимым: Паша ни в коем случае не должен был заняться сексом с другой женщиной, даже если они расстались.

– А то ты не понимаешь! Сиськами потрясла перед носом и сделал глаза, полные сочувствия. – Катя оставалась в своём репертуаре.

– Вот с…! – Агата уже не сдерживалась, гнев раскалённой лавой выплеснулся за край её существа. – И что потом? – не унималась блондинка, нервно закуривая сигарету. Руки тряслись, поэтому трубку пришлось подпереть плечом, чтобы нормально прикурить.

– А потом он с ней ушёл, даже не попрощавшись! – возмущённо ответила подруга.

– Как это? – Агата аж выронила сигарету. – И ты не узнала, кто она такая?!

– А я разве должна была? – Голос Кати приподнялся на полтона.

Агата чуть смутилась: и вправду, Катя ей ничего не должна. В конце концов, это ведь она сама всех бросила и уехала в Санкт-Петербург за своей мечтой.

– Прости, я не хотела тебя ни в чём обвинять. Конечно же, ты не должна была ничего узнавать.

– Не должна была, но узнала, – хитро пропела рыжеволосая шутница в трубку, и после повисшей секундной паузы девушки рассмеялись, каждая по-своему снимая таким образом накопившееся напряжение.

– Моя ты хорошая… – В такие моменты Агату просто распирало от гордости за подругу.

– В общем, я пошла следом за ними и увидела, как еле стоящий на ногах Павел сел в чёрный «хендай туссан», а эта стерва за руль. Я заставила Сашу тут же пробить номера машины через старые связи – это «тачка» мэра Петрозаводска. А если уж совсем докопаться, что мы с ним и сделали, то эта жгучая брюнетка является мэрской дочерью. Шпакович, знаешь такого? – Голос Кати теперь выдавал возбуждённого расследованием Шерлока Холмса, который только что нашёл очередное дело и готов с головой нырнуть в распутывание клубка загадок, как обычно поступала Агата, но в этот раз понесло и рыжеволосую красавицу.

– Конечно, помню. Этот козёл предлагал мне деньги за секс с ним, когда мы с тобой прошлой весной сидели в Дежавю, причём это было днём, и я точно не была одета как проститутка. – Агата аж вся поморщилась, вспомнив тучного лысеющего мужчину в пиджаке с огромным перстнем на толстом, как немецкая колбаска, пальце.