Охранники не отвечали. За моей спиной отчаянный голос выл и всхлипывал.

Коридор изогнулся вправо и уходил вдаль, но меня остановили перед экраном телевизора, висящего на стене. Под ним был динамик с кнопкой связи. Моргнув, экран ожил, явив человека в другом костюме химзащиты, на этот раз нормальном, дружелюбного белого цвета, который можно ожидать от правительственного агентства. Его лицо, прикрытое прозрачным плексигласовым щитком, было мне знакомо, как и его аккуратно постриженные серебристые волосы и поблекшие веснушки.

— Доброе утро, мистер Вонг. Как вы себя сегодня чувствуете?

— Доктор Теннет? Какого дьявола вы тут делаете?

Мне что, это снится?

— Если мы будем просто отвечать вопросами на вопросы, этот разговор никуда не продвинется, правда?

— Чувствую я себя дерьмово. Почему вы здесь?

— Вы не помните?

— Очевидно, нет.

— А что вы помните?

— Парни в скафандрах стреляют в людей на парковке ББ. Я весь в чьих-то кишках. Затем я оказался прикованным к кровати в этой тюрьме. А еще здесь почему-то мой психиатр.

— Тюрьме? Вы считаете, что вы в тюрьме?

— Крошечные запирающиеся комнатушки, наручники, и уйти нельзя. Называйте как хотите. Как давно я тут?

— Вы и правда не помните? Вообще ничего?

— Нет.

— Вы позабыли все с вашего прибытия и до этого момента? Прошу вас, подумайте хорошенько.

— Да ничего я не помню, черт подери.

— Я полностью понимаю ваше возбуждение. Но я должен попросит вас о терпении еще немного. Я состою в группе, посланной, чтобы наблюдать за вами и остальными. Мы стараемся вам помочь.

Он взглянул вниз и зашевелил руками. Печатал на ноутбуке. Делал заметки. Недосягаемый для приглушенных отзвуков в коридоре за моей спиной.

— Доктор, кто-нибудь собирается помочь этим людям здесь?

— Это было бы… Опрометчиво. Я уверяю вас, все пациенты, которые действительно нуждаются в помощи, получают её. Как я уже сказал, это не тюрьма.

— Так я могу уйти?

— Я доволен тем, что ваше состояние стабилизировалось, вы можете снова присоединиться к остальным в карантине.

— Где это?

— На территории госпиталя. Основная карантинная зона.

— Я смогу уйти оттуда?

— Боюсь, что нет. Правительство не похвалит меня, если я позволю кому-нибудь из вас шататься по округе.

— А где я сейчас?

— В здании старого госпиталя Фирса, заброшенная туберкулезная лечебница. Здесь находится временная штаб-квартира ОПНИК и центр приема пациентов.

Мне послышалось, что он сказал «гопник», и я решил, что схожу с ума.

— Чья штаб-квартира?

— О-П-Н-И-К. Оперативное Противодействие Неизвестным Инфекциями и Контроль. Опергруппа для ситуаций такого рода, существование которой не слишком афишируется.

— Каких-таких ситуаций «такого рода»?

— Между прочим, мы об этом уже говорили. И я знаю, о чем вы сейчас спросите.

— Джон и Эми здесь?

— И снова я отвечу: у нас есть три Джона: Вашингтон, Роулс и Перзинский. Но ни одной Эми.

У меня было еще с полдюжины последующих вопросов: Все ли с ними в порядке? Выбрались ли они из города? Где они сейчас? Но я знал, что этот говнюк не ответит.

— Минутку, вы сказали «снова присоединиться»? То есть я уже был в карантине раньше?

— Мы привезли вас сюда для тестирования, но теперь мы готовы отвезти вас обратно.

— Тестирования.

— Да, мы все еще пытаемся усовершенствовать наши методы выявления инфекции.

— И этот тест стер мне память?

— Всего лишь побочный эффект и, я уверен, временный.

— Как долго я пробыл тут?

— Здесь, в карантине или всего?

— Второе.

— С самого прорыва.

— И сколько именно это продлилось?

— Скажем так, дольше, чем большинству из нас хотелось бы тут оставаться.

Ох, да иди ты.

— И вы собираетесь держать нас тут вечно, пока не найдете лекарство для инфекции?

— Если у вас появится идея получше, обязательно дайте знать. Поверьте, никто из нас не получает от этого удовольствия. Лучшее, что вы и все остальные можете помочь – сотрудничество.

Он закончил работать с ноутбуком быстрым стаккато по кнопкам и взглянул мне в глаза.

— Итак. В том же духе, скажите мне, как вы себя чувствуете?

— Почему здесь темно?

— Света нет почти во всем городе. У нас есть дизельные генераторы, но их не хватает на все здание, так что нам пришлось выбирать. Помимо провалов в памяти, у вас есть другие симптомы? Сны, галлюцинации?

— Ну, если бы и были, я бы об это не помнил, не так ли? Потому что, знаете ли, у меня чертовы провалы в памяти.

— Конечно. Как ваше физическое состояние?

— Голова болит и суставы.

— Это ожидаемые побочные эффекты от транквилизаторов и приковывания к кровати, они тоже должны быстро пройти. Вы вообще помните, почему вам дали транквилизаторы?

— Любой ваш вопрос, начинающийся со слов «вы помните» получит ответ «нет».

— Ха. Понимаю. Как вы считаете, вы готовы присоединиться к остальным?

— Остальным? Сколько их там? Это-то вы можете сказать?

— В основной карантинной зоне? Около пяти сотен. Одновременно.

Господи Иисусе.

— И как много из них таких же, как я, про которых вы черт подери точно знаете, что они не заражены?

— Понимаете, Дэвид, я этого не знаю.

— Я что, блин, выгляжу, как зараженный?

— А, понимаю. У вас все перемешалось из-за лекарств, и вы упускаете кое-что касательно наших обстоятельств. Выяснилось, что один внешний вид не является достаточным для установления заражения. К сожалению до тех пор, пока не станет слишком поздно. Так что, надеюсь, вы понимаете, что мы должны предпринимать меры предосторожности.

— Доктор Теннет, вы слышите этих чертовых кричащих людей за моей спиной? Вы слышите их через этот интерком?

— Каких людей? Джентльмен, который просит помочь его жене? Мы потеряли двух сотрудников, пытаясь помочь «жене» этого несчастного. Если вы откроете дверь, то вы действительно увидите нечто, похожее на ослабленную раненую женщину. Если вы подойдете на расстояние броска, вы обнаружите, что женщина на самом деле – видоизмененный язык «мясорубки».

— Чего?

— Простите, нам приходится выдумывать названия для организмов, в которые паразиты превращают своих носителей. Не вдаваясь в детали, скажу только, что мы потратили шестнадцать часов, пытаясь вызволить двоих наших сотрудников, их крики звучали в коридоре всю ночь и весь следующий день, пока их медленно разрывало на куски. Это существо до сих пор выплевывает осколки их костей в щель под дверью. Так что, надеюсь, вы понимаете, почему мы держим двери закрытыми. Единожды солгав, как говориться…

— То есть… Вы закрываете всех в камерах и ждете, пока они превратятся в монстров?

— Как я уже сказал, прогресс есть. Но в любом случае, сейчас этот разговор – не более чем трата средств налогоплательщиков. Все, что мне нужно знать, готовы ли вы присоединиться к остальным на свежем воздухе и солнце на госпитальной лужайке. Говоря начистоту, нам нужна ваша комната.

— Ладно, пофиг.

— Прекрасно, прекрасно. Если вы повернете на право и пройдете дальше по коридору, обнаружите лифт.

— А что по…

Монитор выключился.

Один из двух охранников приказал мне стоять смирно, и расстегнул наручники и кандалы на ногах. Он указал рукой и сказал через динамик своего шлема:

— Конец коридора.

— Что насчет девочки? - спросил я.

— Сэр, пройдите в конец коридора.

— В моей комнате была маленькая девочка по имени Анна. Не знаю, может быть она прячется где-то, но она была до того, как вы пришли.

Человек взглянул на своего напарник. Неуверенно? Напарник ответил:

— Идите к лифту, или вернетесь в свою комнату.

Я подчинился и мои нетвердые шаги, эхом отзывались в темноте коридора, единственным источником света в котором были лишь аварийные огни слева. Вдалеке, в самом конце коридора виднелась едва освещенная кабина лифта.

На полпути я обернулся и посмотрел на двоих охранников. Ничего. Только одинокая чернота за пределами освещенного аварийными огнями пространства.