— Нет, — резко возразила я, — Я совсем не это имела в виду!

Дагон вздохнул и уже спокойно произнес:

— Я понимаю, что ты хотела сказать. Не переживай, на ваших с Эйриком отношениях это не скажется.

— Да уж, постарайся, — зло крикнула я и, развернувшись, пошла к дому, спиной ощущая на себе его ледяной взгляд.

ГЛАВА 10

Несколько дней после отъезда Гуды прошли как долгие недели ожидания. Мне не хватало её смеха, нудных советов и наших с ней занятий. Каждое утро я вставала с первыми лучами солнца, умывалась, одевалась, завтракала почти всегда в одиночестве в своей комнате и почти заставляла себя идти на тренировку. Хотя, надо отдать должное, занятия с Дагоном отличались, как небо и земля от того, чем мы занимались с Гудой. Мне казалось, что он хочет или уморить меня, чтобы я замертво упала прямо на тренировочной площадке. Или сделать из меня подобие себя самого. Ни один вариант меня не устраивал. Но я все равно заставляла себя каждый день приходить и заниматься, прыгать, бегать, махать деревянным мечом и потом возвращаться в свою комнату потной, злой и покрытой синяками. Дагона, кажется, веселило происходящее. Мы мало разговаривали. Обычно наш диалог начинался с пожеланий доброго утра и заканчивался коротким, завтра продолжим. Но он всегда следил за мной. Что бы я не делала, я всегда знала и чувствовала, что он наблюдает. Это раздражало. А ещё больше меня раздражало то, что его рабыня под стать своему хозяину, стала шпионить за мной. Я слишком часто сталкивалась с ней то перед входом на тренировочную площадку, то она подстерегала меня у входа в спальню и тихо, словно тень, спешила исчезнуть с моего пути. Я понимала, что она ревнует и ищет объяснение тому, почему её любимый господин не приглашает её каждую ночь в свои объятья. Судя по всему, в произошедшем она винила меня. Я старательно не обращала на неё внимания, надеясь, что вскоре ей это занятие надоест, и она отстанет от меня.

Я стала больше времени проводить с лошадью Рунглафа. Когда выдавалась свободная минута, я приходила в сарай, где её до сих пор держали, садилась напротив и смотрела на неё. Зверюга оказалась очень сообразительная. Речь она понимала прекрасно. Спустя какое-то время, она привыкла к моим посещениям и перестала на меня рычать. Мне показалось, что это первый шаг к нашей дружбе. В том, что зверя можно приручить, я не сомневалась. Я стала подкармливать его, но никогда не подходила достаточно близко к заграждению, так как не была уверена в благих намерениях этого животного.

Однажды я встретила там Дагона. Он сидел на тюке соломы и по всей вероятности, поджидал именно меня.

— Я так и думал, что это ты сюда бегаешь, — сказал он.

— Я этого и не скрывала, — ответила я.

— Думаешь приручить лошадку? — он приблизился и внезапно схватил меня за плечи и с силой встряхнул, — Ты что, с ума сошла?

Я попыталась стряхнуть его руки с плеч, но тщетно.

— Даже и не думай приближаться к этому зверю, — рявкнул он, — Они не приручаются.

— Не может быть, — я наконец-то вырвалась, — Рунглаф же ездил на нем!

— Да, потому что на животное было наложено заклятие подчинения. Иначе оно сожрало бы Рунглафа вместе с его доспехами и ветвистым шлемом и даже не подавилось!

— Я все-таки попытаюсь, — отрезала я.

— Нет, — в голосе Дагона прозвучали знакомые льдинки.

— Да! — упрямо возразила я.

Он нахмурил брови.

— Предупреждаю, — сказал он, — Еще раз тебя увидят возле этого зверя, я тебе лично ноги повыдергиваю. Поняла?

— Ах так! — я злорадно усмехнулась, — Только, если поймаешь! — я с силой толкнула его в грудь и прыгнула за заграждение к зверю. Дагон рванулся было за мной, как путь ему преградил тот самый зверь. Закрыв меня своим телом, животное зарычало на Дагона. Вождь замер.

— Руд, — прошипел он, — Медленно иди сюда.

— И не подумаю, — огрызнулась я, хотя меня саму колотило от страха. Только теперь я поняла, что наделала, оказавшись рядом с чудовищем. Постепенно бравада и злость стали проходить и я уже мысленно выбирала пути к отступлению.

— Иди сю-да! — в приказном тоне рявкнул Дагон.

Я прижалась спиной к стене сарая и медленно стала протискиваться мимо зверя. К моему удивлению, лошадь Рунглафа обернулась и посмотрела на меня ясным не мигающим взглядом, а потом отошла в сторону, явно пропуская. Я опрометью бросилась к Дагону. Он схватил меня за руку и оттащил подальше от заграждения, за которым остался зверь.

— Он не тронул меня! — вскрикнула я с удивлением.

— Тебе просто повезло, — Дагон с внезапной силой прижал меня к себе и обнял. Я почувствовала, как подгибаются колени, и обхватила руками его шею.

— Ещё раз такое выкинешь, и я точно тебе ноги повыдираю, — сказал он уже спокойно, — Будь уверена!

Я рассмеялась. Мне так уютно было в его руках. Я положила голову ему на грудь, слушая, как бьется его сердце. Мои пальцы коснулись его волос, жестких, густых. Как же меня тянуло к нему. Я не узнавала саму себя. Кажется, еще мгновение и я сама начну упрашивать его о том, чтобы он поцеловал меня. Дагон прижал меня к себе еще сильнее. И мне внезапно захотелось, чтобы он никогда не отпускал меня, но он разжал объятья и отошел на шаг назад. Я удивленно посмотрела на него.

— Что-то не так? — спросила я.

— Пойдем отсюда, — внезапно холодно произнес он. Я удивилась странной перемене, за мгновение превратившей вождя в совершенно чужого, неизвестного мне человека.

— И чтобы больше сюда не ходила, — закончил он твердо, — Надо сказать Эйрику, чтобы получше приглядывал за тобой.

— Как скажешь, — я шутливо поклонилась ему.

Когда мы выходили из сарая, я обернулась и помахала зверю рукой. Может мне показалось, но я услышала веселое фырканье в ответ.

Вот уже несколько дней Эйрик пропадал на острове Рунглафа. Отплывая туда на своем корабле, он сказал мне, что хочет внести некоторые изменения в доме, чтобы туда не стыдно было привезти молодую жену. Эйрик явно намеревался в ближайшее время жениться на мне. Я ругала себя за то, что не могу, а может, даже боюсь отказать ему. До праздника зимнего солнцестояния оставались считанные дни. Со дня на день мы ожидали его возвращения.

Дни становились холоднее. Небо потеряло прежнюю синеву и казалось серым и низким. Северный ветер нагонял кучевые облака и почти каждый день шел снег. Я часто ходила на наше с Гудой место в скалах, но сидеть там подолгу, как прежде не могла из-за сильных холодов. Я стояла на краю и смотрела на бушующее далеко внизу море. Огромные волны набрасывались на скалы, терзая их в тщетной надежде, что они не устоят и рухнут от их набегов. Но скалы стояли, безмолвные и величественные. Ветер терзал и спутывал мои волосы, выбивая мелкие пряди. Впервые, за все время пребывания здесь, мне стало казаться, что я нахожусь не там, где следовало бы. Это место не было моим домом, а отсутствие Гуды делало его еще более чужим. Часто по вечерам мы сидели в комнате Алкея. Он всегда был чем-то занят, то варил зелья, то сортировал травы или комбинировал их, но всегда находил для меня время, чтобы поговорить, так как никто другой понимал, чего мне не хватает в этом холодном северном крае. Возможно, если бы сейчас было лето или весна, я не была бы так удручена, а так мне казалось, что даже сама природа восстала против меня. Старик уже давно приспособился к здешней жизни и явно чувствовал себя здесь как дома, хотя я всегда считала, что пожилые люди наиболее болезненно переживают расставание с родными местами.

— Вот выйдешь замуж за Эйрика, — как-то сказал Алкей, — У тебя сразу начнется новая жизнь и не будет времени скучать. А когда у вас пойдут дети, ты полюбишь и этот холодный край и всех его обитателей.

— Я не выйду за Эйрика, — отрезала я.

— Почему? — удивился старик.

Я тяжело вздохнула. Разговаривать с лекарем про чувства оказалось намного сложнее, чем с Гудой.

— Я не люблю его, — ответила я, выдержав недолгую паузу.