Амур взял её за руку, поднял с колен и обнял здоровой рукой. Девушка уткнулась в его грудь, обхватила крепко, продолжая реветь. Постепенно всхлипы утихли, лишь сильное биение сердца слышалось. Дыхание Камири было сбивчивое, она подняла голову, заглядывая ему в глаза. Взгляд её был каким-то молящим, будто мысленно просила о чём-то, не в силах больше терпеть. Она приподнялась чуть на цыпочках и нежно дотронулась своими губами до губ императора.

— Я же жить не могу больше… — прошептала девушка. — Ты убил жизнь мою! Растоптал, разорвал душу на части и не предоставил даже выбора, оставив лишь за собой право залечить эти раны, но не желаешь даже сжалиться… — Камири отпустила его и, отойдя на противоположную сторону от костра, присела, уставившись в огонь пустым холодным взглядом.

Амур с задумчивым видом стоял какое-то время, затем будто опомнился и присел тоже к костру. Огромное количество противоречивых чувств обуревали сознание в поисках ответа, но везде был сплошной тупик и мрак.

Камири улеглась на бок, продолжая смотреть на танцующее пламя, затем прикрыла глаза, положив ладони под голову. Император поднялся со своего места, подошёл к девушке, присел рядом и стал осторожно гладить по волосам. Дыхание её вскоре стало тихим и размеренным. Амур смотрел на неё неморгающим взглядом и желал, чтобы счастье, чашу которого он так и не испил до дна, приоткрыло свои двери и не жалея даже капли, осыпало её своим тёплым светом. Чтобы оно обогрело всю её без остатка. Камири вдруг слабо улыбнулась чему-то во сне, длинные ресницы слегка подрагивали, а улыбка с каждым мгновением становилась всё ярче и теплее. Император смотрел на девушку не отрываясь, будто в последний раз. Он старался оставить в своей памяти как можно больше, каждый изгиб её лица.

Сделав глубокий глоток воздуха, он тихо поднялся, осмотрел все вокруг костра, взял меч и пристегнул ножны к поясу. Пройдя к костру Тура, Амур растолкал его и приложил палец к губам, когда тот проснулся.

— Уходи, генерал, домой, уводи её! — кивнул он в сторону огня, где спала Камири.

Тур встряхнул головой, прогоняя остатки сна и ничего не понимая.

— Но почему?

— Здесь смерть кругом, не выживет никто в итоге, и ты сгинешь ни за что, сына береги.

— Хм… Дома что ждёт нас, Амур? Смерть всё та же, — усмехнувшись, ответил Тур.

— Это не твоя война, генерал, это моя война! Оставшись рядом, вы погибнете ещё раньше. Уходи и сохрани им жизни. Ты когда-то рассказывал, что Камири, будто демон в женском обличии. Она человек, Тур, верь мне!

— Я верю тебе, император, и вижу это, иной раз думая, что вовсе не она это, — вновь усмехнулся тот.

— Береги их, Тур!

— Ты уходишь… — обречённо констатировал генерал.

— Да, и ты поймёшь меня, ты воин…

— Понимаю…

Амур развернулся, и ничего больше не говоря, медленно побрёл в темноту.

Было очень больно. Душа металась словно в клетке, разрываясь на части. Противная тоска давила на сознание, норовя задушить его, как можно скорее. Император пытался отвлечься, всматриваясь в красивую природу вокруг, в безоблачное небо, озаряемое ярким солнцем, но ничего из этого уже не радовало и казалось каким-то чужим и далёким. Амур взобрался на небольшой пригорок, осмотрелся внимательно и поспешил дальше. Река, преградившая вскоре путь, стремительно несла свои потоки, бурно закручиваясь водоворотами. На том берегу, на высоком холме рос одинокий старый дуб. В памяти сразу появился лик Дарьяны. Амур вспоминал, как под этим древним великаном они втроём, вместе с только народившимся сыном, любили сидеть тёплыми вечерами и подолгу разговаривать о разном.

Император, не останавливаясь, шагнул в воду и поплыл.

Выбравшись на противоположный берег, поднялся на высокий холм. Шаги его становились с каждым мигом неуверенней и уже очень медленно, он подошёл к старому дубу, одиноко пустившему когда-то свои корни на этой вершине.

— Ну, здравствуй! — прошептал Амур, дрожавшей рукой дотронувшись до дерева. Великан ответил лишь слабым шелестом листьев, размеренно покачивая ветвями. Маленькая белая ленточка, повязанная на ветку когда-то Дарьяной, была уже истрёпана и местами изорвана. Она слабо колыхалась от легких дуновений ветра, больно вгрызаясь в память, доставая из её закоулков то, что все эти годы старалось спрятаться как можно дальше.

Император опустился на землю, прислонившись спиной к могучему стволу, и прикрыл глаза. Скулы сильно свело вдруг, к горлу подкатил огромный ком. Амур крепко сжимал веки, стараясь держаться, но влага оказалась сильнее. Слёзы, накопившиеся за жизнь, словно почувствовали долгожданную свободу, хлынув со всей своей мощью. Они не испытывали жалости к человеку, и сейчас, жестоко мстили за долгие годы заточения. Багряный закат солнца, плотно обволакивал горизонт, разливаясь цветом крови. Он наполнял природу тоской, будто сожалея о чём-то и казалось, скорбил вместе с человеком, стараясь задержаться хоть на мгновение и не оставить его в одиночестве.

Вскоре влага иссякла, оставив после себя опустошение в душе. Император ни о чём не думал, сидел без движений, погрузившись мыслями в эту пустоту. Успокаивающий разум сон, решил сжалиться над человеком и поспешил окутать своим мягким покрывалом, давая возможность хоть ненадолго забыться.

Глава 29

Неясный, далёкий шум заставил открыть глаза. Амур вскочил на ноги, озираясь по сторонам. Добежав до дубовой рощи, он обошёл её по кругу и вдалеке с северной стороны, у самого горизонта заметил тёмную кишащую тучу. До слуха стали доноситься разномастные звуки: бряцанье оружием, гул голосов, ржание лошадей. Император пристально вглядывался, но пока не удавалось рассмотреть, кто это был, хотя разницы никакой не имело. Что Тариман, что сирхи, всё одно.

Амур вернулся назад к дубу и стал руками рыть позади него землю. Вскоре на свет появился плотно связанный тюк. Он вытащил его на поверхность, затем с трудом вырвал копьё.

Развязав верёвку, стягивающую тюк, император стал доставать оттуда вещи. Взяв в руки куртку, он бережно разложил её перед собой, задумчиво уставившись на солнце, от которого исходили красивые лучи. Осторожно прошёлся рукой по золотым нитям, кончиками пальцев дотронулся до зашитого Дарой отверстия от стрелы. Сердце вздрогнуло, вновь на мгновение всколыхнув память.

Император поднялся, отстегнул ножны, сбросил с себя ремни, что служили для оружия. Взял в руки куртку и надел её, плотно зашнуровав. Накинул снова ремни с мечом и, взяв в руки копьё, стал очищать его от налипшей земли.

Шорох позади, заставил резко обернуться. В нескольких шагах стоял Яр, стеснительно переминаясь с ноги на ногу.

— Прости, Амур, я не хотел тебя потревожить, — начал извиняться гариец. — Но ждать более нельзя.

— Откуда ты появился?! — недоумённо поинтересовался Амур.

— Мы уж давно здесь, но не хотели тревожить тебя, прости нас, — виновато смотрел на него Яр.

— Кто, вы? — не понял император.

— Мы все, кто воинами стать решили, — ответил тот и, повернув голову назад, провел рукой.

Амур подошёл к склону. Внизу холма, без единого звука, длинной шеренгой стояло множество лошадей, на которых сидели всадники. Лошади все были не обузданы, без сёдел и вообще какой-либо сбруи. Одетые в холщёвые штаны и рубахи, всадники, походили на кого угодно, но не на воинов, хоть у каждого на поясе и висело по два меча.

— Твой сын, Амур…

— Где он!? — перебил император, резко повернувшись к Яру.

— Он ждёт тебя, там, — махнул рукой гариец в сторону, где солнце каждый день совершает свой закат. — Он просил, Снега, чтобы с тобой был, — Яр указал в хаотичный строй воинов, где без седока, смирно стоял белый жеребец.

Император тяжело вздохнул и подошёл вновь к гарийцу.

— Вы погибнете все, — обречённо произнёс он, заглядывая тому в глаза. — Учить вас чему-либо, нет времени.

— Это не важно, Амур, мы уже не те…. Нас больше нет… — с тоской в голосе, ответил Яр.