— Твоё тепло, странник? — спросили у огня.

— Оно ничьё, просто греет, — ответил Амур и стал неторопливо возвращаться к костру, внимательно глядя по сторонам. Несколько силуэтов следовали параллельно ему по обеим сторонам, поблескивая металлом клинков.

Император вышел к огню. Напротив, стоял невысокого роста смуглый, усатый человек. Он был немного полноват, но скорее животом. Тот напоминал больше женщину на сносях, нежели мужчину. По обе стороны от него стояли такие же смуглого цвета кожи, но уже хорошо подтянутые и более молодые люди. Амур сразу понял, что это была охрана, но вот кто они были все, предстояло ещё выяснить.

Усатый изучающее смотрел на императора. По его лицу было видно, что он в некоем недоумении, глядя на ребёнка.

— Разрешишь ли нам обогреть кости свои, у огня твоего? Луну уже путь держим домой, — Задал он вопрос, продолжая внимательно рассматривать Амура.

— Грейтесь…

— Акир, неси вещи, всем до утра спать! — тут же коротко скомандовал толстяк.

Рядом стоявший охранник, молча, метнулся в сторону опушки и вскоре вернулся с двумя большими мешками. Вытряхнув содержимое одного, он стал расстилать на земле овечьи шкуры. Толстяк плюхнулся на подготовленное ложе. Достав из второго мешка медную посуду и несколько толстых узелков, разложил всё на земле.

— А ты что стоишь, странник? Вижу, идёшь куда-то, ноги поди устали…

Амур начал раздражаться. Его раздражал этот усач, который вёл себя будто хозяин. Еле сдерживаясь, император присел на противоположной стороне костра и усадил рядом сына. Мальчуган с любопытством разглядывал незнакомых людей, но не произносил ни звука.

— Твой отрок?

— Мой.

— Ты, не переживай странник, он хоть у тебя и болезный, да зато ликом похож на человека.

— Почему так говоришь? Он здоров, — стараясь держаться спокойно, ответил Амур.

— Да не бери близко к сердцу, зато нытьём не одолеет. Немота, она иной раз к лучшему. Тебя кстати как называть, странник?

— Амур.

Толстяк слегка приподнял брови и закачал головой. Развязал один из узелков. На свет появились толстые лепешки, слегка покрытые плесенью. Слуга-охранник тут же развязал второй и разложил мелко нарезанное вяленое мясо, большой кусок плесневого сыра и несколько яблок.

— Моё имя — Янур! — с неким благоговением произнёс толстяк, — слыхал может, странник? Род мой древний, знатный, сам великий Мадиш покупает товары мои!

— Нет, Янур, не знаком я с твоим родом.

— Говоришь — Амуром тебя звать? Не тем именем нарекли родичи тебя, странник. Знаком я лично с самим императором Красного Солнца! — толстяк поднял вверх указательный палец, делая особый акцент на важности сказанного, — Вот его зовут — Амур! Великий человек. А ты смени себе прозвище, не срами великие имена.

Императору вдруг стало смешно, и он еле сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос. Перебивая проступавшую улыбку на лице, Амур сильно раскашлялся.

— Да ты ещё и болезный?

— Нет, Янур, поперхнулся. Ты не расслышал видать, не Амур меня звать — Асур — имя, данное мне отцом. — Выдумал он первое, что пришло на ум.

Амур решил, что представляться настоящим именем не стоит больше никому. Вдруг ненароком наткнется на караваны имперские, да назовётся. Вопросы ненужные будут.

— Ну вот, другое дело, — пробурчал толстяк, с трудом прожёвывая сухое мясо. А то ишь ты, хотел, небось, важным показаться? Ну да не ты первый…. У нас каждый второй себя Мадишем кличет. А ты скажи, Асур, зачем зваться иным именем? От этого ты богаче не станешь, — рассмеялся Янур, вытирая жирные руки о шкуры, на которых сидел.

— Ты прав, Янур, — ответил император, искоса поглядывая на еду. Есть хотелось очень сильно, но в данном положении он был не хозяином костра, а вынужденным гостем. Амур вообще хотел бы поскорее убраться из компании противного торговца, но не желал лишний раз рисковать. Вооруженные охранники, молча стояли в тени костра по обеим сторонам. Это означало, что они всё еще на чеку и ему здесь никто не доверяет. Будь он один, ушел бы с лёгкостью. Ради сына, Амур готов был терпеть, сколько потребуется вынужденную компанию.

— Янур, не мог бы ты дать мне одно твоё яблоко? — с трудом выдавил из себя император. Он сейчас впервые в жизни просил. И просил еду. Амур был готов провалиться сквозь землю от злобы и стыда раздирающего в данный момент на части.

— Хм…. Держи, Асур, — нехотя взял яблоко толстяк и бросил в руки императору. Немного подумав, похмурив слегка брови, Янур оторвал половину лепешки и бросил её тоже.

— Благодарю, тебя! — сказал Амур и, достав из-за пазухи маленький нож, разрезал яблоко на несколько долек, протянув сыну. Ребенок взял одну дольку и, откусив небольшой кусок, стал неторопливо жевать. Император оторвал маленький ломоть от лепешки, а остальное протянул ребёнку.

— Отец, не нужно, ешь, — улыбнулся Зор, глядя на родителя, и своей маленькой ручонкой поднёс угощение к его рту. Амур взял лепёшку и, откусив от нее, стал жевать. Голод был настолько сильный, что император готов был в одно мгновение проглотить весь кусок, но глядя на сына, на то, как он ел своё яблоко, ему становилось не по себе и, держась изо всех сил, старался ему подражать.

— Так он говорить может?! — удивился толстяк.

— Может, почему решил, что не может? — поинтересовался император.

— Ты, видать детей не видел, Асур. Что стадо овец, блеют без умолку, ушам больно становится. Седьмой уж поди родился, если не помер при родах. Прибуду в дом, узнаю, — тяжело вздохнул торговец. — Куда путь то держишь?

— На юг, — коротко ответил Амур.

— Издалека?

— С севера.

— Странный ты, Асур. С севера идёшь на юг, да в одиночку, лишь, что в путники дитё несмышлёное выбрал. Без еды. Темнишь, странник… — прищурился Янур.

— Нечего темнить мне. Мать наша к праотцам ушла нынешним годом. Вдвоём остались. Дом сгорел. К зиме не отстроиться, решили уходить.

— От чего же кров испепелился, да женщина отошла? — продолжал расспрашивать толстяк.

Амур чувствовал по его интонации, выражению лица, что тот не верит ни единому слову.

— Животом болела, померла вскоре. По дому огонь небесный прошёлся, полыхнул до пепла, — продолжал выдумывать император всё, что приходило на ум.

— Чем же ты жил, Асур?

— Сады выращивал, рыбу ловил.

— Хе-хе…. Темнишь, Асур! — усмехнулся торговец.

— Чем же?

— Я много людей повидал на своём пути, и уж поди сумею разобраться кое-как. Садовник с седыми прядями, выветренным лицом, шрамами на лице…. А на теле, небось шрамов то поболе будет? Ну да я знаю, оно ведь ветками иной раз и убить может, не только оцарапать. Куда идёшь, не знаешь… — Вновь усмехнулся Янур, пристально глядя на собеседника. — Ну да дело твоё, не хочешь не говори. Вижу хоть и худ ты, Асур, да силой наверняка не обижен. Я иду в Дакан, могу взять с собой. В пути работать будешь за еду, по приезду, платой не обижу, да и кровом наделю.

— Что хочешь, чтобы я делал, Янур? — поинтересовался император.

— Да не боись, работка так себе, только и знай, что отдыхай. Шкуру отдубил и отдыхай. Воды принес — отдыхай. Да ты не боись, если сады растил, да рыбу ловил, то любая работа плёвой покажется.

Амур задумался. Ему хотелось быстрее распрощаться с противным толстяком, а с другой стороны, он не знал, куда идти и как его примут там, куда он все-таки придёт. А здесь был хоть какой выход, пока не придумает, как действовать дальше. Сразу решался вопрос еды и ночлега.

— Я принимаю твоё предложение, Янур, — коротко ответил император.

— Вот и знатно! — хлопнул в ладоши торговец и растянулся в улыбке. — К рассвету разведёшь огонь, в крайней повозке бурдюки почти пустые, водой их наполни, путь дальний, степь не всегда реки через себя пускает. И лучше, чтобы он продолжал всегда молчать, — указал толстяк на ребёнка. — А это задаток, — бросил он второе яблоко Амуру и целую лепешку, затем кряхтя, поднялся и пошёл в сторону повозок.

Один из охранников тут же собрал с земли шкуры и, свернув их обратно в тюк, поспешил следом. Те, что стояли по бокам, тоже последовали за остальными.