Ликвидация Совнархоза происходила организованно. Специально созданная комиссия регулировала денежные взаимоотношения с заказчиками, снабженцами и т. д., решала вопрос о подчиненности предприятий, о кадрах.
На базе Совнархоза ЭССР было создано восемь министерств и десять самостоятельных главков и комитетов. Кроме того, еще до ликвидации Совнархоза из него были выделены в качестве самостоятельных Главное управление строительства, реорганизованное в Министерство строительства, а также Главное управление энергетики, преобразованное в
Главное управление энергетики при Совете Министров ЭССР. Эти мероприятия в какой-то мере упростили работу ликвидационной комиссии (особенно выделение строительного главка со всеми его многочисленными, разбросанными по всей республике строительными объектами). Создание министерств не составляло каких-либо трудностей. Комплектование аппарата министерств также происходило в основном за счет кадров Совнархоза.
С ликвидацией Совнархоза меня назначили заместителем председателя Совмина. Характер работы был тот же: решение тех вопросов промышленности, строительства, коммунального хозяйства, которые не в состоянии были решить соответствующие министерства, и все те оперативные дела, которыми так богата повседневная деятельность Совета Министров.
Сентябрьский Пленум ЦК КПСС (1965 год) значительно расширил права союзных республик в планировании и финансировании местной промышленности. Однако в работе министерств сказывались старые тенденции. Они стремились по различным поводам обращаться в Совет Министров, даже тогда, когда решение вопроса было в их компетенции. И поэтому работа волей-неволей превратилась на первых порах в канцелярскую. На продумывание и решение важных народнохозяйственных проблем оставалось меньше времени. Новым было то, что произведенная реорганизация не означала простого возвращения к тому, что было, полного восстановления старого принципа отраслевого руководства и отказа от принципа территориального руководства. Всесоюзные министерства, не говоря о других, должны были согласовывать свою деятельность с соответствующими территориальными директивными органами. Конкретно это означало, что все капиталовложения, которые союзные министерства намеревались освоить в нашей республике, должны были предварительно согласовываться с Советом Министров ЭССР и Центральным Комитетом КП Эстонии.
Это было особенно важно в связи с проблемой кадров. К тому времени почти все трудоспособное население республики было вовлечено в социалистическое общественное производство. В 1968–1969 годах оставалось не более 5 процентов трудоспособных, которые по той или иной причине не могли принимать участия в общественном производстве.
Это было результатом коренных изменений, внесенных в социально-экономический строй победой социализма. Из промышленности были полностью исключены частный капитал, частные предприниматели. Социалистические принципы ныне безраздельно господствовали во всем народном хозяйстве. Численность рабочих и служащих увеличилась в 3,5 раза и превысила 600 тысяч человек. Объем валовой продукции в 1969 году в 26 раз превосходил уровень 1940 года.
В сельском хозяйстве значение частного сектора стало ничтожным, поскольку крестьян-единоличников почти не осталось. Излишки продуктов, за исключением молока и мяса, получаемых с приусадебного участка и продаваемых колхозником, играли второстепенную роль.
В буржуазной Эстонии в сельском хозяйстве было занято до 600 тысяч человек. Преобладал, естественно, ручной труд. В социалистическом сельском хозяйстве Эстонской ССР, получившем довольно богатую техническую базу, количество людей сократилось до 150 тысяч (вместе с обслуживающим сельское хозяйство населением — работниками лесного хозяйства, мелиораторами, работниками кооперации). А производство продукции значительно выросло, и это при условии, что среднегодовая продолжительность рабочего дня и в сельском хозяйстве была доведена до восьми часов. (Летом, правда, рабочий день был несколько длиннее, зато зимой соответственно короче.)
Ручной труд в сельском хозяйстве все активнее вытеснялся машинами, что высвобождало рабочую силу для других отраслей. Вспашка, сев и уборка зерновых были полностью механизированы. На полях появилось много картофелесажалок и картофелеуборочных комбайнов. Известные пробелы оставались еще в механизации животноводства, поскольку небольшие помещения зачастую не позволяли достаточно эффективно их механизировать. Но по мере того как в животноводстве осуществлялся переход на крупное производство по промышленному принципу, положение и здесь улучшилось. Первыми показали хороший пример птицефабрики, — одна птицефабрика стала давать государству больше продукции (как яиц, так и мяса), чем целый район. Производительность труда на таких птицефабриках в 10 раз выше, чем на обычной небольшой ферме.
Из года в год повышалась роль механизаторов в сельском хозяйстве, и одной из важнейших проблем оставалась подготовка сельских механизаторов и их бытовое устройство, поскольку старые жилые постройки начали разваливаться, особенно там, где не было настоящего хозяина и своевременно не производился ремонт. Лишь в последние годы колхозы — после того как возникли межколхозные строительные организации — начали строить и производственные постройки, и жилые дома для работников сельского хозяйства. Это, разумеется, в значительной степени сократило текучесть кадров, повысилась и эффективность труда работников сельского хозяйства.
В качестве заместителя председателя Совета Министров ЭССР я непосредственно занимался сельским строительством. Дело это было мне знакомо. Однако уже начинали сказываться годы, да и старые болезни, нажитые в «Батарее», все чаще напоминали о себе. Это сильно ограничивало возможность выездов на места, а без этого руководящая работа немыслима.
В Академии наук республики
Степень доктора наук давала мне возможность получить формально право голоса в делах науки. Еще в 1964 году по рекомендации бюро Центрального Комитета КП Эстонии меня избрали членом президиума Академии наук ЭССР.
В 1988 году долголетний президент академии И. Эйхфельд по состоянию здоровья вынужден был уйти на пенсию. Бюро Центрального Комитета КП Эстонии предложило мне баллотироваться на этот пост. Я отнесся к этому без особого воодушевления: из-за здоровья и по возрасту я не чувствовал себя достаточно способным значительно пополнить свой научный багаж знаниями, особенно в тех областях, в которых ощущал свое отставание. В гуманитарных науках, особенно в таких, как экономика, история, в некоторой степени и философия, я чувствовал себя более или менее уверенно, чего нельзя сказать об естествознании. А без этих знаний, как я считал, не смогу в полной мере исполнять свои новые обязанности.
Выборы прошли вполне удовлетворительно. Очевидно, моя многолетняя работа в советских учреждениях, а также контакты с отдельными представителями научного мира, в частности в президиуме академии, создали для моего избрания достаточно благоприятную обстановку: при тайном голосовании не был подан ни один голос против.
Избранное общим собранием Академии наук руководство — президиум и академики — секретари отделений, по моему мнению, оказалось удачным, что позволило организовать работу с достаточным знанием дела и вместе с тем сохранить за президиумом его руководящую и направляющую роль. Так, первым вице-президентом Академии наук ЭССР, осуществляющим руководство научными областями, был избран принадлежащий к младшему поколению ученых, окончивший аспирантуру в советских высших учебных заведениях физик Ребане. На пользу делу шло и то, что он проживает в Тарту, где находятся наши важнейшие научно-исследовательские учреждения в области естествознания — Институт физики и астрономии, Институт зоологии и ботаники и т. д.