Поля, инвентарь и земля находятся в коллективном пользовании. Колхозникам оставлено право держать корову, овец, свиней, домашнюю птицу — так ли это? Колхоз имеет собственное стадо и рабочий скот. Есть ли в вашем округе государственная тракторная станция, какие полевые работы выполняются машинами станций? Какие там есть машины? Как велик район деятельности такой станции? Много ли недовольства бывает, когда машины не поспевают всюду в самое лучшее время? Видел ли ты, как работают комбайны? Можно ли их использовать здесь, на севере, или они годятся только на юге, где более сухая погода? Применяете ли вы искусственные удобрения? Много ли было забито скота при коллективизации? Как велико колхозное поголовье? Сколько молодняка? Сколько вообще разного рода скота? Сколько рабочих и сколько ездовых лошадей? Как велика посевная площадь? Что вы сеете? Урожай с гектара раньше и теперь? Сколько из него вы употребляете сами? Сколько продаете и куда?

С колхозных дворов взимаются государственные налоги, как велики они? Плата машинной станции — какая? Определенное количество зерна продается государству, сколько, по какой цене? Вычитаемая из дохода сумма на производственные расходы, машины и т. д.

Наконец, остаток распределяется между колхозниками в зависимости от того, сколько кто выработал трудодней, это так? Сколько, например, в вашем колхозе колхозник получил на трудодень в минувшем году? Какова земля в вашем колхозе? Сильно ли ее нужно улучшать, прежде чем можнп полностью использовать машины?

Как обстоит дело с выходящими из колхоза? Ведь с увеличением числа машин вроде бы должна высвобождаться рабочая сила для промышленных предприятий? Сколько у вас людей? Если при вступлении в колхоз люди имели инвентарь, получают ли они при выходе из колхоза какое-нибудь возмещение за него?

Сколько у вас в колхозе партийных, молодежи? Что вы сделали и намереваетесь сделать в ближайшем будущем на культурном поприще? Какая у вас школа? Какие организации есть в колхозе? Издается ли своя стенгазета, какие газеты читаете? Как обстоят дела со спортом? Сломлена ли власть религиозных мракобесов? Многие ли читают книги? Уходит ли молодежь в город получать образование и много ли таких? Кто помогает нести связанные с этим расходы и т. д.

Таких вопросов можно задать тьму-тьмущую, но не стоит продолжать, ведь ты сам видишь, какого они рода. И если ты мне на них ответишь и добавишь текущую информацию, каков был урожай у вас и во всем Советском Союзе, много ли производится тракторов и других машин и т. д., и напишешь о своей личной жизни, ты можешь быть уверен, что твое письмо ждет теплый прием и я заранее говорю тебе спасибо!

Хорошо, если бы ты прислал нам художественную литературу, такие книги меньше всего задерживают. Например, вторую часть „Поднятой целины“ Шолохова, первая часть у нас есть. А также, если вышла, — третью часть. Из учебников не могу ничего назвать, выбирать не приходится, пропускают книгу, если она чисто технического содержания.

Теперь несколько строк о себе. Мне 32 года, из них 12 лет провел в тюрьме, из этого ты можешь заключить, что арестовали меня совсем молодым, так что революционной работой успел заниматься совсем мало и все-таки, несмотря на это, приговорен к пожизненному заключению. Из семьи живы мать и брат. Отец умер в 1929 году. Второго брата расстреляли 1 декабря 1924 года за участие в подготовке вооруженного восстания рабочих. У матери небольшой арендный участок — 8 га, платит за него городу около 400 крон, что составляет половину дохода, — эксплуатация крепкая. Брат — мелкий чиновник.

О тюремной жизни. Мы уже третий год сидим в одиночках. Но поскольку камер мало, нас держат по двое в одной камере. Размер камеры — 4×3 шага. Тут же в камере уборная и водопроводный кран, так что выходим из камеры только на 20-минутную прогулку. В двери камеры есть небольшое окно, через которое нам подают еду. Так что можно сказать, что мы совершенно отрезаны от внешнего мира. Ничего хорошего из этого дома написать нельзя. Господа стремятся удержать свою власть посредством неприкрытого террора. И если это так на воле, что же говорить о тюремной жизни, где нашим верным средством борьбы является сплоченность и упорство. Это нам помогало до сих пор, и надеемся, что будет помогать и впредь.

Большой поддержкой для нас является сознание, что у вас там работа приносит плоды и особенно труд ваших колхозников. Это должно показать деревенской бедноте всего мира путь из того тупика, в котором бьется сейчас весь буржуазный мир. Вы знаете, что уже в 1932 году, когда кризис еще далеко не достиг высшей точки, в Соединенных Штатах Америки было 1,2 миллиона брошенных ферм, владельцы которых могли назвать своими одну только палку и мешок, так как их имущество пошло с молотка. Эта цифра была бы еще больше, если бы число безработных не достигало 10 с лишним миллионов человек. В то же время крупные фермы работали с удовлетворительным успехом, как об этом писал их министр земледелия.

Отсюда ясно, какое значение имеет ваша работа для бедняков всех стран, ведь аукционный молоток занесен над их головой и впереди им маячит призрак безработицы. По вашей работе они в состоянии видеть, что можно жить и иначе.

Желаю крепкого здоровья…

Это письмо посылаю тайком, в своем ответе не вспоминай про него, пойму по содержанию».

Письмо к другу «Адольфу» было послано тайно. Читатель видит, как много в нем вопросов, касающихся колхозов. Это, разумеется, не значит, что я или кто-нибудь другой вплотную заинтересовались проблемой колхозного строительства. Обилие вопросов давало корреспонденту возможность дать так же много ответов. И я, будучи уже опытным конспиратором, учил писать между строк.

Мое письмо характерно и тем живым интересом к жизни Советского Союза, который был присущ, конечно, не только мне. В этом убеждаешься, читая и другие письма политзаключенных. Хорошо передано в письме наше понимание международного значения успехов экономики Советского Союза для трудящихся других стран. Эти успехи дали нам силы выстоять. Приговоренные к пожизненной каторге или к 15–20 годам (что, по существу, означало то же самое), черпали в победном шествии Советского Союза огромную волю и веру в то, что социалистическое строительство в СССР неизбежно приведет и к нашей победе. А в условиях, которые создали для политзаключенных после поражения восстания 1 декабря 1924 года, это было очень важно.

Борьба продолжается

Статья в газете «Тюремный луч». — Следы «одиночки». — Организация политзаключенных. — «Вабе» и «Кабе». — Кто станет центром?

Перелистывая книгу «За решеткой»[19] я наткнулся на статью, которую написал в 1980 году для нелегальной рукописной газеты «Тюремный луч» № 2 от 1 февраля. Поскольку эта статья довольно хорошо раскрывает тактику нашей борьбы за тюремной решеткой, приведу ее.

«Для улучшения положения заключенных нужны их общие требования. Для этого между заключенными должно быть тесное сотрудничество, каждый заключенный должен писать заметки в „Тюремный луч“.

Имеется бесчисленное количество примеров, подтверждающих, что, если отдельный заключенный начнет тягаться с администрацией, последнее слово непременно останется за правительством, а заключенный будет наказан. Ведь за спиной часового стоит начальник тюрьмы, а за его спиной начальник главного управления, прокуроры, и весь этот букет венчает министр юстиции, который окончательно затыкает рот заключенному, если тот упорно настаивает на своих требованиях.

Таким образом, угнетатели заключенных организованы, составляют единый фронт. Подавить одного заключенного для такой силы — просто забава. Поэтому необходимым условием улучшения положения заключенных является сплочение их в свой единый фронт, чтобы противостоять гнету правительства, — это уже и раньше делалось, и не безрезультатно. Далеко ходить за примерами не надо, достаточно вспомнить направленную недавно совместную жалобу в связи с избиением одного заключенного. Точно так же в прошлом, т. е. 1929 году, пришлось вести особенно упорную войну из-за длительного содержания заключенных на голодном пайке.