Эмилия Павловна повернулась к курсантам, взялась двумя руками за спинку стула и, будто разговаривая с собой, повторила всё ещё звеневшие в ушах слова:

— Да, Герой Советского Союза капитан Павел Алексеевич Цаплин — это мой отец.

Курсанты молча, как по команде, встали…

Солнце свободы засверкало над городом весной сорок пятого. Война, унёсшая миллионы жизней, была вынуждена здесь прекратить своё кровавое дело, в самую последнюю очередь. Смерть притаилась в бомбах, оставшихся в земле, и в плавающих минах. О том, что на такой мине подорвался один из его близких, Владис узнал совсем недавно. Потерю единственного брата он переживал тяжело и вплоть до вчерашнего дня жил, замкнувшись в себе. Вчера Владис видел, как везли по городу бомбу, выкопанную из земли на той тропинке, по которой он обычно ходил. Потом услышал, как за городом громыхнул взрыв.

Вчера же увидел на глазах преподавателя литературы горючие слёзы. Значит, не он один так остро переживает последствия злодеяний фашистов…

Моряки «Капитана Цаплина» за исполненный испанский танец удостоили курсанта Владиса Мечиса первой премии.

Через два дня лайнер, разгруженный курсантами мореходного училища, подавая прощальные гудки, вышел в открытое море.

Доблесть

Передо мной около тридцати писем, десятки копий с архивных материалов, многочисленные выписки из книг, повествующих о Берлинской операции, фотоснимки, газетные статьи…

Это материалы для очерка о беспримерной отваге татарского парня Гази Загитова, водрузившего над рейхстагом знамя 79-го стрелкового корпуса.

Тридцать лет назад, представляя его к награде, писали: «30 апреля во время штурма рейхстага Загитов первым ворвался в рейхстаг… Будучи раненым, над рейхстагом водрузил первое Знамя Победы корпуса. За мужество, отвагу и героизм, проявленные при штурме рейхстага, товарищ Загитов достоин звания Героя Советского Союза».[16]

Я верю: здесь нет ни капли преувеличения. Ведь беспримерный подвиг признан достойным высшей правительственной награды. Так вписано в Историю, а на обложке папки с этими документами гриф: «Хранить вечно!» Следовательно, в будущем эти бесценные листки возьмёт в руки ещё не один человек…

Итак, будучи раненым, Гази Загитов водрузил над рейхстагом Знамя Победы корпуса.

Как много стоит за этими скупыми строчками!

…136-я армейская пушечная артбригада в боях за Берлин помогала 79-му стрелковому корпусу. Поступило сообщение: командование корпуса решило из коммунистов и комсомольцев, желающих водрузить Красное знамя над рейхстагом, организовать штурмовую группу. Отобрали одиннадцать добровольцев. Среди них были и бойцы первого дивизиона А. П. Бобров, Г. К. Загитов, Л. Ф. Лисименко и М. П. Минин. А из разведчиков других частей такое желание изъявили татарские парни Валиев, Габидуллин, башкир Рахим-джан Кошкарбаев и другие.

27 апреля вечером группа, в которую входил Загитов, пришла в штаб 79-го стрелкового корпуса. Там их — танкистов, связистов и артиллеристов — объединяют в штурмовую группу численностью в двадцать пять человек. Командиром назначается москвич капитан Владимир Николаевич Маков. Начальник политотдела корпуса И. С. Крылов объясняет задачу. Разведчики под прикрытием других наступающих частей должны пробиться к рейхстагу и водрузить над ним. Красное знамя. Все понимают, какое это имеет значение.

По знаку начальника политотдела в комнату вносят знамя. Командир группы капитан Маков, торжественно взяв из рук полковника знамя, передал его М. П. Минину — секретарю партийной организации первого дивизиона.

Какое испытывал он при этом чувство — трудно описать. На свете ничего более святого и дорогого, чем это Красное знамя, для секретаря в эту минуту не существовало. Да разве только для секретаря?!

Минин смотрит на товарищей. Стоят вытянувшись, как по команде, и глазом не моргнут. Орлы! Лисименко, Бобров… А Загитов? Широкогрудый, красавец парень с могучей мускулистой шеей. Когда такого силача чувствуешь рядом с собой, становишься и сам смелее. Разведчики, которые ходили с ним на ночную «охоту», ни разу не возвращались с пустыми руками. Короче, бойцы в группе как на подбор. Поэтому Минин с уверенностью произнёс:

— Знамя над рейхстагом водрузим!

— Водрузим! — дружно поддержали своего секретаря товарищи.

К рейхстагу одновременно устремляются несколько армий, огромное количество техники. В войсках — высокий боевой дух. Многие раненые бойцы отказываются идти в санчасть. Все чувствуют приближение победы, которую ждали около четырёх лет.

Однако Германия пока что не капитулирует. Пути к рейхстагу охраняются наиболее фанатичными фашистами. Из каждого дома — начиная от подвала и кончая крышей — буквально поливают огнём. На улицах, в парках — почти на каждом метре миномёты, пушки, а вкопанные в землю танки превращены в маленькие крепости. Всюду пороховой дым, пыль над развалинами…

В одной руке Минина автомат, в другой зачехлённое знамя. Загитов — впереди. Сначала он отправляется вперёд один, потом, разведав обстановку, даёт знак товарищам. Под свинцовым дождём ползком и перебежками они пробираются развалинами домов, захламлёнными дворами и улицами. Оторвавшись от основных частей, солдаты рассчитывают теперь только на собственные силы. Враг сопротивляется всё ожесточённее. Капитан Маков в особо трудные минуты при помощи рации вызывает огонь артиллерии.

Фашисты, обнаружив, откуда разведчики корректируют огонь, начали обстреливать дом, в котором расположились наши солдаты. С грохотом рухнула крыша, обрушились стены. Бобров, заслонив собой командира, успел спасти его от гибели.

Вскочив на ноги, Маков крикнул:

— Вперёд, ребята! Только вперёд!

Сквозь сплошной огонь шли всю ночь, буквально задыхаясь от пыли, дыма, гари. Когда становилось совсем невмоготу, ложились на землю. Кое-кто из солдат терял сознание — таких приходилось отливать водой.

Капитан Маков, поддерживая постоянную связь со штабом корпуса и с батальоном Неустроева, сообщал им о сосредоточении вражеских сил в этом районе.

На другой день возле дома, что оказался неподалёку от фронтовой черты, убрали часового. Немного погодя в подвале раздалось несколько взрывов гранат. Тридцать уцелевших фашистов подняли руки. Разведчики отправили их в тыл.

30 апреля разведчики пробрались к «дому Гиммлера» — зданию министерства внутренних дел. Вскоре он был полностью очищен от врага. Отсюда до рейхстага оставалось около пятисот метров. Солдаты батальона майора В. И. Давыдова из 674-го стрелкового полка и батальона 756-го стрелкового полка под командованием капитана С. А. Неустроева стали готовиться к последнему штурму. Два раза поднимались в атаку, но огонь гитлеровцев был ещё плотным. Оставшиеся в живых залегли в снарядных воронках, траншеях.

Днём по приказу капитана Макова Г. Загитов с М. Мининым поднялись на четвёртый этаж «дома Гиммлера» и начали осматривать пути подхода к рейхстагу. Перед ними раскинулся парк Тиргартен, весь изрытый снарядами и минами. Противотанковый ров до краёв наполнен водой. Гази в одном месте заметил перекинутые через ров металлические балки. «Перебежим по ним. Здесь безопаснее». Командир согласился. Это решение одобрили и в штабе корпуса, сообщив, что после артподготовки войска поднимутся в атаку. Стали ждать наступления темноты.

Около десяти часов наша артиллерия открыла сильный огонь по рейхстагу и скоплению вражеских войск вокруг него. Немного спустя, когда в небо взвилась зелёная ракета, разведчики с криком «ура!» бросились вперёд. По железным балкам перескочили через противотанковый ров. Одни попадали, скошенные вражескими пулями, другие устремились к главному входу рейхстага.

Вот и широкая мраморная лестница. На бойцов дождём сыплются пули. Много убитых, раненых. Живые берут из рук павших флаги и бегут дальше. Когда зашли за колонны, опасность немного уменьшилась. Первым делом сорвали фашистские знамёна. Вместо них разведчики Булатов и Кошкарбаев укрепили свои. Перед запертыми дверями рейхстага уже собрались десятки солдат из других воинских частей и дивизий.