Одна из бомб угодила в большой плот, который держался левого берега. На плоту везли горючее. Бочки взорвались, и на воде, расплываясь во все стороны, сразу заплясали тысячи язычков пламени. Но переправа не прекращалась. Противоборствуя волнам и смертоносной стали, шли плоты и лодки. Бойцы в одной из них заметили Ахмета. Повернули к нему, решив, видимо, что во время налёта его сбросило с плота в реку. Протянули руки:

— Влезай, браток!

Ахмет махнул рукой: плывите, мол, дальше, у меня тут дело.

Увидев зажатый в зубах провод, ему хотели помочь, но немецкие миномётчики начали пристреливаться к остановившейся лодке, и несколько мин взорвались совсем рядом. Гребцы налегли на вёсла.

Ахмет опять остался один посредине реки. Из привязанной к боку сумки достал плоскогубцы, скрутил концы провода, заизолировал их и, не обращая внимания на накрывавшие с головой волны, на всплески взрывов, тяжело поплыл к правому берегу.

— Ашербеков! Живой! — старший лейтенант Петрин заключил Ахмета в объятия. — Ну, парень, видать, ты в рубашке родился! Или самому чёрту брат! — он, довольный, улыбнулся.

— Рубашка тут ни при чём, товарищ командир, и среди чертей у меня родни нет. Надо было — сделал. — Ахмет посмотрел по сторонам. — Ребята, а где моя одежда?

Уже потом, одевшись, он более подробно объяснил причину своего «везения».

— Я с детства неразлучен с водой, товарищ старший лейтенант. Было время и зимой купался. Прорубал во льду прорубь и нырял. Так что не впервой.

— Молодец! — не скрывая восхищения, Петрин всё оглядывал Ахмета, словно видел его впервые. Вдруг он спохватился — Да, Ашербеков, тобой интересовался начальник связи армии полковник Борисов. Кто, мол, этот парень, откуда, и всё такое прочее.

Ахмет смутился, опустил голову. Раньше, когда его хвалили, он краснел, как девушка. Сейчас неожиданно для себя обнаружил: оказывается, приятно, когда высоко оценивают твою работу.

Когда прошли минуты восторга, старший лейтенант Петрин сказал, что рота выступает вперёд вместе с танкистами, а Ахмету придётся остаться здесь, на берегу реки.

Ахмет просительно произнёс:

— Товарищ старший лейтенант, не хочется от ребят отставать. Разрешите идти с вами!

— Нет, Ашербеков. Тут ты нужнее. Должен понимать: твой участок самый ответственный, самый опасный — Днепр. На земле любой может устранить повреждение. Тут — совсем другое дело. Так что без приказа отсюда никуда. Связь должна работать бесперебойно. Танкистов ведёт в бой сам генерал Рыбалко. Ясно?

— Ясно, товарищ старший лейтенант! Связь будет обеспечена!

Ахмет влез в окопчик, замаскированный в кустах, — тех самых, где нашли свою смерть немцы, высадившиеся с буксира. Надел наушники. Связь работала хорошо. Убедившись в этом, он перевёл взгляд на реку.

Переправа тоже шла полным ходом, Как будто не было ни обстрела, ни бомбёжки — наши войска сплошным потоком двигались на правый берег. Уж сколько пехоты, техники переправилось, а конца не видать. Да и мост наведён не только тут. Вот и попробуй посчитай, какая прёт силушка! Попробуй её остановить!

В этот день, если не считать нескольких обрывов провода на берегу, связь работала нормально.

Наступил следующий день — 25 сентября. Стремясь во что бы то ни стало разрушить мост, немцы обрушили на него ещё не виданный доселе огонь. Сапёрам то и дело приходилось латать, пробоины в понтонах, заменять повреждённые звенья.

Ахмет с тоской в душе ждал обрыва провода. При таком огне это неизбежно. Только бы не в реке! Обрыв случился! И, конечно же, в реке. Что поделаешь: обстоятельства сильнее наших желаний. Быстро раздевшись, Ахмет по привычке с разбегу бросился в воду. Плыл, стараясь не думать о пулях и осколках. Он то нырял, то снова всплывал, всё дальше удаляясь от берега. Теперь он уже опытный, знает, как лучше всего соединять провод под водой. Только бы найти обрыв… Что-то обожгло левое плечо. Сильно, будто калёным железом. Вода за спиной сразу стала розовой. На минуту пришла мысль: не повернуть ли обратно? А провод?.. Нет, обрыв надо найти. Найти… найти… найти… Думать о чём-либо другом Ахмет сейчас не мог. И не хотел. Он понимал, что исправная связь на войне — залог успеха боевых операций. Вовремя отданный и своевременно полученный приказ в ходе боя во многом предопределяет победу над врагом. И в его, Ахмета, руках линия, по которой идут эти приказы. Он должен соединить её, непременно соединить…

Окружающие предметы теряют свои очертания, погружаясь в какой-то странный розоватый туман. В ушах снова появляется знакомый уже стук, бьют сотни колоколов, их звон сливается в непрерывный гул… Скользкий, — как уж, провод норовит вырваться из руки… Ахмет плывёт и плывёт. Наконец обрыв найден. Надо опять взять концы провода в рот, дать отдых рукам, а связь тем временем пускай работает, пускай оба берега слышат друг друга… Может статься, именно в этот миг старший лейтенант Петрин докладывает в штаб: «Связь восстановлена!» Возможно, полковник Борисов интересуется, кто это сделал. А старший лейтенант опять называет фамилию Ахмета…

Силы с каждой минутой покидают Ахмета. Сможет ли он как следует скрутить концы провода, надёжно заизолировать? Это единственное, что мучает его, если, конечно, не считать сковывающую боль в плече.

Вначале он дал отдых ногам. К ним, казалось, были подвешены пудовые гири, точь-в-точь как в детстве, когда тонул. А без помощи ног не удержаться на воде. Как на беду левая рука почти не действует. Остаётся одно: не выпуская провода изо рта, попытаться скрутить концы одной рукой. Упругие, неподатливые жилки провода царапают губы, язык, щёки, до крови колют пальцы. Ахмет не обращает внимания — он скручивает и скручивает концы, чтобы они соединились намертво. Готово! Он перевёл дух, заизолировал соединение водонепроницаемой лентой. Потом полежал немного на спине и, отстегнув сумку с инструментами, потихоньку поплыл к берегу, загребая одной рукой. В небе по-прежнему завывали самолёты, висели тучи дыма, река дыбилась столбами взрывов. Мутные волны били в лицо, вода заливала рот, и Ахмет выплёвывал её вместе с кровью…

Впоследствии он не мог сказать, сколько времени провёл в воде. Его нашли товарищи своей роты возле бакена. Судорожно вцепившись в него, он спал. Спасло, видать, то, что бакен каким-то образом оказался на отмели.

Первый, кого Ахмет увидел, придя в себя, был старший лейтенант Петрин.

— Поздравляю с выполнением задания! — сказал командир роты, едва Ахмет открыл глаза. — К нам по пути заезжал сам командующий. Про тебя расспрашивал. Полковник Борисов уже рассказал ему о твоих подвигах. «Немедленно представить к званию Героя! Подпишу обеими руками!» — сказал командующий, слово в слово. Вот, документы уже готовы…

Услышанное было настолько неожиданным, что Ахмет какое-то время лежал совершенно потрясённый, — он сейчас чем-то напоминал того мальчишку, который долго не мог закрыть рта, поражённый его же купанием в проруби. Потом тихо попросил, чтобы в кружку налили чаю — покрепче. Это был любимый напиток Ахмета, и он не признавал ничего иного.

…6 ноября 1943 года наши войска освободили Киев. А на следующий день, в день Великого Октября, победители торжественным, как на Красной площади, маршем прошли мимо Дома правительства Украины, на опалённых стенах которого алели лозунги и транспаранты, а на крыше гордо реял красный флаг.

В колоннах победителей шагал и молодой парень с Золотой Звездой на груди — рядовой Ахмед Рашидович Ашербеков.

Почему плачут ивы?

Левый берег Сейма крут и высок. Поэтому нет ничего удивительного, что немцы использовали его как оборонительный рубеж, сосредоточили на нём большие силы, понастроили укрепления.

До начала наступления необходимо было разведать вражескую оборону, выявить огневые точки. Потом дело за артиллеристами, а они уж постараются, разнесут в пух и прах.