— Простите, Константин Николаевич, здесь очень интересненько! — говорит в ответ эксперт. Он просит у Ветланиной старые газеты, стелит их в углу у туалетного столика, растягивается на них во весь рост и замирает на долгое время, уткнув нос в ковер и сняв предварительно очки.

Кравченко, заметив жест майора, включает переносную лампу и долго держит ее над Сашей. Эксперт поворачивается на бок, и Ветланина видит, что глаза у него не только близорукие, но еще и косят, и усилия, которые он тратит на то, чтобы рассмотреть все мелочи, просто неимоверны: лоб покрывается сетью глубоких морщин.

Красавец Кравченко то и дело движется, выполняет какие-то немые, непонятные Ветланиной указания майора, бесшумно и быстро, в то же время как будто постоянно к чему-то прислушиваясь, чуть нагнув свою массивную, с чеканным профилем голову.

Когда эксперт поднимается с ковра, Кравченко, кивнув Гаршину, вынимает из кармана блокнот и садится в кресло напротив Ветланиной.

— Продиктуйте мне, пожалуйста, приметы похищенных вещей.

Актриса беспомощно смотрит по сторонам. Она играет на сцене тридцать лет, она из артистической семьи, гордящейся родственной близостью с фамилией знаменитых Волковых, ее квартира похожа на театральный музей: здесь подарки, поднесенные ей в честь семейных торжеств, юбилеев; безделушки, сувениры, украшения, привезенные чуть ли не изо всех европейских стран. Так что же назвать милицейскому красавцу? В шкатулке на туалетном столике утром лежали два великолепных перстня и дорогое тяжелое колье, подарок матери, большой актрисы, отдавшей всю жизнь остромской сцене. В шкафу…

— Я готов, — напоминает Кравченко.

— Часы, они стояли на крышке пианино, вот здесь. По-моему, они испорченные, — как большинство потерпевших, она начинает с пустяков, — еще лорнет…

— Лорнет?

— Ну да, лорнет.

— Какой лорнет? — Кравченко не уверен в том, что речь идет о простом увеличительном стекле.

— Боже мой! Обычный лорнет! С четырьмя бриллиантами голубой воды, черепаховый. Подарок деду, артисту Екатерининского театра…

— Какова стоимость бриллиантов?

— Ах, разве я знаю! Были дни, когда наша семья — а детей у родителей было много — сидела без хлеба, но нам и в голову не приходило оценивать этот лорнет.

— Мне надо знать величину бриллиантов, их стоимость, это необходимо для розыска, — Кравченко невольно подражает Гаршину: он сдержанно настойчив и терпелив.

— Примерно такие… — актриса протягивает руку. Голубоватый алмаз, отшлифованный в форме октаэдра, сверкает яркими ломаными лучами, — а стоимости я не знаю. Ей-богу…

Кравченко замечает на глазах актрисы слезы.

«Страшная подлость обижать таких людей!» — думает про себя Кравченко.

— Кто вас обычно посещает?

Гаршин и эксперт Саша, не прекращая осмотра, прислушиваются к ответам Ветланиной.

С улицы доносятся звуки машин. Каждые полчаса в комнате хрипло бьют большие с треснутым стеклом часы. На стол, под яркий свет люстры, Гаршин и эксперт время от времени осторожно ставят какой-либо предмет: пепельницу, шкатулку, телефонный аппарат, вешалку из шкафа, фарфоровые безделушки, керамический стаканчик.

— До них дотрагивались преступники? — догадывается Ветланина. Она уже успела прийти в себя, и теперь ее интересует происходящее. Она актриса, она должна видеть, как все. это делается, как ведут себя настоящие сыщики… — Неужели действительно можно найти человека по отпечаткам пальцев?

— Видите ли, согласно научным основам трассологии, предмет индивидуализируется микрорельефом, — оставив осмотр, обстоятельно и с удовольствием объясняет эксперт Саша — Александр, — то есть, понимаете, идентификация может быть произведена при условии совпадения мелкого строения…

Актриса начинает кивать головой.

— О! Конечно…

Ей на помощь приходит Гаршин:

— Саша, вы осматривали выключатель в коридоре?

Кравченко уже несколько раз выходил на улицу, звонил по телефону, беседовал с другими сотрудниками уголовного розыска, которые вели свою работу во дворе и на близлежащих улицах, возвращался, о чем-то шептался с Гаршиным, и Ветланина решила, что о ней попросту забыли. Поэтому, когда, подписав протокол и отпустив понятых, Гаршин и Кравченко сразу же решили откланяться, актриса жестом, не допускающим возражений, показала им на кресла и дала каждому в руки маленькую круглую пепельницу. Пришлось закурить.

— Скажите мне ваше мнение…

— Судя по следам, — Гаршин все-таки поставил свою пепельницу на край стола, — здесь был один человек. Во всяком случае, один человек вошел вначале в комнату. На его ногах было какое-то количество снега, растаявшего в комнате и образовавшего вот эти мокрые пятна на ковре. Видите, они почти подсохли? Наибольшее количество этих — как бы сказать — образований имеется у туалетного столика. Значит, человек, совершивший кражу, сразу же подошел не к шкафу, который находится ближе к двери, а к туалетному столику. Преступник стал искать бриллианты. Он знал о них, вот в чем штука! Он или его сообщник был у вас в комнате раньше. Это неоспоримо. Вор небольшого роста, не выше примерно метра шестидесяти, потому что, снимая анодированные безделушки с серванта, он становился на стул. Нашему эксперту, рост которого метр восемьдесят, не пришлось этого делать… А вот я бы так не смог… Есть еще некоторые соображения. Судя по расчетливости преступника, умелому использованию уловок, направленных на сокрытие преступления, мы имеем дело с рецидивистом. Отсутствие следов там, где они должны быть, тоже доказательство — негативное.

В передней раздался негромкий звонок.

— Сейчас мы узнаем последние новости с улицы.

Но в квартиру вошел не оперативный уполномоченный, которого ждал Гаршин, а молодой белобрысый шофер, обычно возивший начальника управления. Он оказался единственным свободным шофером в гараже, когда сообщили о краже. Взволнованный перечислением заслуг Ветланиной и званий, дежурный, не колеблясь ни секунды, отдал Гаршину машину генерала.

— Вы разве не уехали? — удивился Гаршин.

— Товарищ майор! — белобрысый шофер недоверчиво уставился на «постороннюю» Ветланину. — Товарищ майор, сейчас передали — еще одна квартирная кража. На Голубиной горе. Дом двадцать восемь, квартира четыреста одиннадцать. У Шатько. И сказали, что есть подозреваемый: видели, как лазил по пожарной лестнице, заглядывал в окна.

— Может, он и здесь был? — сразу встревожилась Ветланина. — У нас тоже пожарная лестница недалеко…

Кравченко и эксперт многозначительно переглянулись. У всех в комнате неожиданно поднялось настроение.

Голубиная гора находилась в районе новостроек. Они ехали туда недолго, зато такое же время искали нужный дом, блуждая в лабиринте одинаковых кирпичных зданий, значившихся под одним номером. «Газик», рыча мотором, то и дело круто поворачивал между домами.

К вечеру мороз еще более усилился, и небо было особенно чистым и звездным. Мелкие гривы облаков плыли где-то очень высоко, и луна скользила в их глубине.

— Значит, интересуешься криминалистикой? — откинувшись на спинку сиденья, спросил эксперт у шофера. — А что читал?

— Прочел институтский учебник, Достоевского «Преступление и наказание», и еще генерал давал «Искусство раскрытия преступления и законы логики».

— Эриха Анушата? Понравилась? Константин Николаевич, как относитесь к его «Искусству раскрытия»? — эксперт повернул голову к майору.

Гаршин помедлил.

— Книга вышла еще в двадцать седьмом году.

Анушат пишет для криминалистов, жаждущих крупных дел и так часто не умеющих их распознать в повседневной текучке. Интересная книга. Значит, вы, молодой человек, думаете заняться криминалистикой?

— Твердо еще не решил. Сперва осмотрюсь, — сказал белобрысый шофер. — Чтобы не менять. Так что пока я себе ближнюю цель поставил — на вашу машину перейти, в уголовный розыск.