На понимание нормы развития в детстве оказывает влияние и характерное для современного европейского общества изменение полоролевого стереотипа. Мужчина уже не играет главенствующую роль в семье. Резкие социальные перемены привели к гибели патриархальной семьи, более высокое положение в социальной структуре общества стала занимать женщина. Возрос спрос на женскую рабочую силу, а следовательно, и изменились представления о «естественном» разделении мужских и женских обязанностей в семье, что в свою очередь повлияло и на процесс воспитания разнополых детей. Традиционные нормы воспитания мальчика и девочки постепенно уступают место современным, более гибким. Можно заключить, что на развитие ребенка влияет противоречие между ослаблением требований к нему, с одной стороны, и ужесточением — с другой, или, иначе говоря, одновременное расширение и сужение границ дозволенного.

Норма психического и психологического здоровья. Норме психического здоровья должно соответствовать отсутствие патологии, симптомов, мешающих адаптации человека в обществе. Для психологического здоровья норма — это наличие определенных личностных характеристик, позволяющих человеку не только адаптироваться к обществу, но и, развиваясь, содействовать развитию общества. Норма, таким образом, — это некий образ, который служит ориентиром для организации педагогических условий ее достижения. Следует отметить, что в случае нарушения психического здоровья говорят о болезни. Альтернатива норме психологического здоровья — отнюдь не болезнь, а невозможность развития в процессе жизнедеятельности, неспособность к выполнению своей жизненной задачи.

Вспомним, что развитие — процесс необходимый, он заключается в изменении типа взаимодействия с окружающей средой. Это изменение проходит все уровни развития психики и сознания и заключается в качественно иной способности интегрировать и обобщать опыт, получаемый в процессе жизнедеятельности.

С позиций психологии развития понимание нормы должно основываться на анализе взаимодействия человека с окружающей средой, что предполагает прежде всего гармонию между умением человека адаптироваться к среде и умением адаптировать ее в соответствии со своими потребностями. Подчеркнем, что соотношение между приспособляемостью и приспособлением среды — это не простое равновесие. Оно зависит не только от конкретной ситуации, но и от возраста человека. Если для младенца гармонией можно считать приспособление среды в лице матери к его потребностям, то чем старше он становится, тем более необходимо ему самому приспосабливаться к условиям среды. Вступление человека во взрослую жизнь определяется началом преобладания процессов приспособления к среде, освобождением от инфантильного «Мир должен соответствовать моим желаниям». Человек, достигший зрелости, в состоянии поддерживать динамический баланс между приспособлением и изменением внешней ситуации. Основываясь на понимании нормы как динамической адаптации, можно заключить, что нормальному развитию соответствует отсутствие деструктивного внутриличностного конфликта.

Внутриличностный конфликт. Он характеризуется нарушением нормального механизма адаптации и усилением психологического стресса. Для разрешения конфликтов существует огромное количество способов. На выбор того или иного способа оказывает влияние пол человека, его возраст, личностные особенности, уровень развития, преобладающие принципы семейной психологии. По типу разрешенности и характеру последствий конфликты могут быть конструктивными и деструктивными.

Конструктивный конфликт является одним из механизмов развития личности ребенка, интериоризации и сознательного принятия им моральных ценностей, приобретения новых адаптивных умений, адекватной самооценки, самореализации и источником положительных переживаний. В частности, М. Клейн отмечает, что «конфликт и потребность в его преодолении — это фундаментальные элементы творчества»[19]. Поэтому, как уже говорилось, столь популярные сегодня идеи о необходимости абсолютного эмоционального комфорта полностью противоречат закономерностям нормального развития ребенка.

Деструктивный конфликт усугубляет раздвоение личности, перерастает в жизненные кризисы и ведет к развитию невротических реакций; угрожает эффективной деятельности, тормозит развитие личности, является источником неуверенности в себе и нестабильности поведения, приводит к формированию устойчивого комплекса неполноценности, потере смысла жизни, деструкции существующих межличностных отношений, агрессивности. Деструктивный конфликт неразрывно связан с «невротической тревогой», причем эта взаимосвязь двусторонняя. «При постоянном неразрешимом конфликте человек может вытеснить из сознания одну сторону этого конфликта, и тогда появляется невротическая тревога. В свою очередь тревога порождает чувства беспомощности и бессилия, а также парализует способность действовать, что еще более усиливает психологический конфликт»[20]. Таким образом, сильное стойкое повышение уровня тревоги — тревожность ребенка свидетельствует о наличии деструктивного внутреннего конфликта, т. е. является показателем нарушения психологического здоровья.

Однако необходимо иметь в виду, что тревога не всегда проявляется явно, нередко она обнаруживается только при глубоком изучении личности ребенка. Позже мы обсудим возможные варианты проявления тревоги в поведении детей.

Вернемся к деструктивному внутреннему конфликту и причинам его появления. Ряд авторов считают, что возникновение и содержание внутреннего конфликта ребенка определяют те трудности, которые возникают в периоды стадий созревания своего Я. Содержание этих стадий понимается в русле теории Э. Эриксона[21]. Если в младенчестве не формируется базовое доверие к окружающему миру, то это приводит к возникновению страха внешней агрессии. Несформированная в раннем возрасте самостоятельность «Я сам» может стать причиной страха независимости и соответственно стремления к зависимости от мнения, оценок окружающих. Отсутствие инициативности, истоки которой берут начало в дошкольном возрасте, обусловит появление страха новых ситуаций и самостоятельных действий. Однако другие теоретические и практические исследования утверждают, что то или иное нарушение развития может быть скомпенсировано при адекватном воздействии и помощи со стороны взрослых. В то же время в некоторых ситуациях происходит резонанс между нарушениями развития на детских стадиях и неблагоприятными влияниями внешней среды, т. е. содержание конфликта, вызываемого внешними факторами, совпадает с содержанием уже имеющегося конфликта. Тем самым внешние факторы усиливают внутренние трудности ребенка, и впоследствии они закрепляются. Таким образом, именно резонанс определяет возникновение и характер внутреннего конфликта ребенка.

Внешние факторы риска возникновения резонанса. Мы полагаем, что для старших дошкольников и младших школьников определяющими являются факторы семейной ситуации, поскольку влияние школы и тем более детского сада опосредуется семейной ситуацией. К примеру, даже абсолютно неуспешный в школе ребенок при поддержке семьи и создании ею ситуаций успеха в других областях может не испытывать внутреннего конфликта, связанного со школьной неуспешностью. Хотя в младшем школьном возрасте существенным фактором может стать учитель, вернее, его собственные психологические проблемы.

Семейные факторы риска можно условно разделить на три группы:

1) нарушения психологического здоровья самих родителей, и в первую очередь их повышенная тревожность;

2) неадекватный стиль воспитания ребенка, и в первую очередь гиперопека или сверхконтроль;

3) нарушения механизмов функционирования семьи, конфликты между родителями или отсутствие одного из родителей.

Подчеркнем, что неблагоприятное влияние на психологическое здоровье ребенка оказывает не сама актуальная или прошлая семейная ситуация, а восприятие ее ребенком, отношение к ней. Ряд авторов описывают так называемых неуязвимых или жизнестойких детей, которые выросли в трудных условиях, однако сумели состояться в жизни. Почему же объективно неблагоприятная ситуация не оказала на них негативного влияния? Р. Мэй провел глубокое изучение личностных особенностей молодых незамужних беременных женщин. Все они выросли в ситуации материнского и отцовского отвержения, некоторые из них подвергались сексуальному и физическому насилию. Одна группа женщин продемонстрировала очень высокий уровень тревоги, другая — низкий, адекватный ситуации. Как пишет Р. Мэй, вторая группа отличалась от первой тем, что молодые женщины принимали свое прошлое как объективный факт, а родителей такими, какие они есть. Можно сказать, что у них отсутствовал разрыв между субъективными ожиданиями и объективной реальностью. Таким образом, вторая группа женщин отличалась от первой не прошлым опытом, а отношением к нему[22].