После второго открытия романа обсуждалась еще одна теория, согласно которой Набоков и Агеев написали этот роман в Берлине вдвоем. Швейцарский автор, литературовед и переводчик Феликс Филипп Ингольд пришел к выводу, что грубые структуры романа (тема, композиция, идеология) принадлежат Леви, в то время как многочисленные стилевые элементы явно указывают на почерк Набокова[225].

Споры о версиях авторства через небольшой промежуток времени стали интересовать только узкий круг славистов. Некоторые из них попытались в последние годы путем филологических исследований опровергнуть Струве[226]. Но история возникновения романа так и оставалась загадкой. В имевшихся лексиконах можно было прочесть расхожую формулировку: «Предполагаемым автором является Марк Леви (умер в 1936 году в Стамбуле), но приписывается также и Владимиру Набокову»[227].

В 1990 году, за год до распада Советского Союза, одно из московских издательств опубликовало роман тиражом в полмиллиона экземпляров[228]. Издательство использовало в качестве рекламы «доказанное авторство» Набокова и сделало на этом великолепный «гешефт». Предисловие было написано Никитой Струве.

Когда в 1994 году наконец были представлены весомые доказательства авторства Леви и опровержения тезиса о принадлежности романа Набокову, литературный мир почти не обратил на них внимания[229]. Два русских архивиста, Марина Сорокина и Габриэль Суперфин, напечатали в нерегулярно выходящем малотиражном альманахе, публикующем материалы 169 русских архивов, протокол своего поиска следов под названием: «Версии одной судьбы, или о пользе наивного биографизма»[230].

Два литературных детектива попытались подобраться к Агееву на двух разных уровнях. В первую очередь, они поставили задачу выяснить, не носит ли роман автобиографического характера. Действие его происходит прежде всего в кругу учеников и учителей гимназии Клаймана в Москве (петербуржец Набоков никогда не бывал в Москве). До октябрьского переворота 1917 года в Москве действительно существовала гимназия Краймана (название писалось через букву «р», а не через «л»). После длительных поисков в одном из государственных архивов в Москве была найдена часть гимназического архива. В пожелтевших документах находилось важное вещественное доказательство: список учеников выпускного класса 1916 года. На двенадцатом месте числился Марк Леви. Кроме того, еще у двух учеников оказались те же имена, что и у молодых персонажей романа. Два педагога из реальной гимназии Краймана также появляются в гимназии Клаймана из «Романа с кокаином». В общем, нет сомнения в том, что книга имеет реальный фон.

Исследователи продолжали поиск. Герой романа, описывающий свои эксперименты с кокаином, учился после окончания школы на юридическом факультете Московского университета, где действительно обнаружилось личное дело студента Леви. Когда историки литературы открыли его, их ожидала неожиданность: первая страница дела была датирована не 1916-м, как они ожидали, а 1952 годом. Это был запрос в Московский университет из Педагогического института тогдашней столицы Армянской советской республики. Руководство Ереванского института просило подтвердить, что некий Марк Леви в 1916 году был зачислен на обучение в Москве. 1952 год. Разве Марк Леви не был похоронен в Стамбуле в 1936 году? Значит, история о возвращении Марка Леви в СССР, о которой со ссылкой на своего отца рассказывала Лидия Червинская, верна? А это означает, что в Стамбуле был похоронен другой Марк Леви — это имя и эта фамилия очень распространены среди русских евреев.

Два исследователя литературы попытались выяснить, как Леви попал в входившую тогда Советский Союз Армению. После утомительной борьбы с московской государственной бюрократией они смогли в 1992 году начать поиски в архиве Министерства иностранных дел. Тогда временным руководителем этого архива, раньше относившегося к категории высшей степени секретности (и сегодня снова закрытого), был активист гражданского движения «Мемориал», требовавший расследования коммунистического прошлого. Отправная точка — советское посольство в Турции, где, по словам Червинской, жил Леви. Действительно, в материалах архива посольства в Анкаре всплыло это имя. В 1942 году — шесть лет спустя после его мнимой смерти — некий Марк Леви был выслан из страны турецкими властями.

К документам была приложена написанная в 1939 году и приемлемо звучащая автобиография, согласно которой Леви родился в 1898 году в Москве, где и жил до 1925 года. Последнее Место работы — переводчик в тамошнем литературном институте Аркос. Снабженный советским загранпаспортом, он легально покинул СССР. Официальное обоснование: желание изучать в Германии скорняжное ремесло. Но в условиях тогдашнего кризиса он вскоре потерял свое рабочее место. После этого работал в Лейпциге, сначала на фирме Кист-Вахтель, а затем на Айтингер А. Г. Его директор купил Леви парагвайский паспорт. С этим документом он в 1930 году переселился в Стамбул. Сначала давал уроки иностранных языков. С 1933 года работал в издательстве «Hachette». Автобиография прилагалась к заявлению на восстановление гражданства СССР.

Другой документ из дела Леви является заключением на его заявление и составлен 22 апреля 1939 года советским Генеральным консулом в Стамбуле Георгиевским. Генеральный консул пишет, что Леви признает СССР и производит впечатление человека порядочного. Он работает в стамбульском представительстве французского книжного издательства «Hachette», где отвечает за распространение антифашистской и советской литературы. Так как его слишком мало знают, он пока не дает положительного ответа на заявление. В комментариях к биографии Леви говорится: «Им также была написана книга под названием „Роман с кокаином“, которая опубликована в одном из парижских эмигрантских издательств». Леви, по словам советского дипломата, подтверждает, что книга не содержит ни одного слова, направленного против СССР. Он написал ее только для того, чтобы заработать на жизнь.

Следующий документ из архивов советского посольства в Анкаре был написан три года спустя, 9 мая 1942 года. Новый советский Генеральный консул Ахимов сообщает Министерству иностранных дел в Москве, что турецкая полиция потребовала от советского гражданина Марка Леви, чтобы тот покинул страну. Причины высылки турецкая сторона не называет. В соответствии с этим 24 мая 1942 года Леви покинул Турцию и прибыл в армянский город Ленинакан. Версия Лидии Червинской, отвергнутая многими как плод фантазии, оказалась таким образом верной. Получила подтверждение еще одна деталь, казавшаяся совершенно неправдоподобной: Леви действительно имел паспорт южноамериканской страны — Парагвая. За исключением небольших отклонений в датах эти сведения совпадают и с сообщением Червинской о том, что Леви сначала работал в скорняжной мастерской в Берлине, а затем в книжной лавке в Стамбуле.

Московские документы открыли и другую сторону жизни Леви. Он не бежал из Советской России из-за того, что убил офицера Красной Армии, как об этом рассказывала Червинская. На самом деле он выехал с разрешения властей, очевидно, по поручению ГПУ. Литературный институт Аркос в Москве, в котором он вплоть до своего отъезда работал переводчиком, считался филиалом «секретной полиции». Аркос издавал прежде всего пропагандистскую литературу для заграницы и занимался продажей авторских прав.

Неясно, какие функции выполнял Леви в Германии. Лидии Червинской он рассказывал, что сначала жил в Берлине. Может быть, там он встречался с Набоковым? В середине двадцатых годов Набоков уже попал в поле зрения советских спецслужб. Точно так же загадочными остаются три года между первым заявлением Леви и его действительным возвращением в СССР. Почему заявление 1939 года было отклонено, а заявление 1942 года удовлетворено?