После этого Эр-ши постоянно находился в запретных покоях дворца, решая там все дела с Чжао Гао. С этого времени редко кто из гунов и цинов получал право на прием у императора. [Тем временем] число бунтовщиков и [93] разбойников в стране еще больше увеличилось и приходилось без конца посылать на восток войска из Гуаньчжуна против бунтовщиков. Правый советник [Фэн] Цюй-цзи, левый советник [Ли] Сы и военачальник Фэн Цзе выступили с увещанием, говоря: “К востоку от застав толпы разбойников совместно поднялись, посланные Цинь войска расправляются [с ними], убили и погубили множество, но похоже, что [мятеж] не прекращается. Бунтовщиков много из-за того, что пограничная служба, перевозки по воде и суше и сооружение [дворцов] очень обременительны, а подати и налоги велики. Просим сейчас приостановить постройку дворца Эпан, уменьшить перевозки и сократить гарнизоны на четырех границах империи”.

Эр-ши сказал: “Я слышал, что Хань [Фэй]-цзы говорил: “Яо и Шунь использовали [в домах] необтесанные балки, солому на крыше не подрезали, ели из глиняных мисок, пили из глиняных плошек, даже [жизнь] стражников у [наших дворцовых] ворот не может сравниться с этим. Юй прорубил горы Лунмэнь и открыл путь в Дася; проложил русло для Хуанхэ, усмирял воды и пустил их в море; он носил при себе трамбовку и заступ, [от труда] на его голенях не осталось волос, даже труд простых людей не может сравниться с этим” [189]. Всякий, кто стал почитаемым и владеет Поднебесной, может дать волю своим чувствам и крайним желаниям. [Если он] уделяет при этом большое внимание ясным законам, то низшие не осмелятся вести себя дурно и [таким образом] все в пределах морей [успешно] управляется. Хотя правители Юй и Ся почитались как Сыны Неба, но [они] лично занимались тяжелым трудом, чтобы показать пример байсинам, но какой же это образец [для правителя]?

Мы почитаемы как “владеющие десятью тысячами колесниц”, но на самом деле не имеем их; я хочу составить выезд из тысячи колесниц и собрать вокруг себя десять тысяч колесниц, чтобы наполнить [смыслом] свой титул [190]. [Хотя] покойный император вышел из владетельных князей, [он] объединил всю Поднебесную, и [ныне] Поднебесная уже умиротворена. Вовне [он] отразил нападения всех варваров и [94] утвердил мир на границах, [он] строил дворцы, чтобы прославить свои свершения, и вы все видите, что славные деяния покойного императора стали [нашей] основой. Ныне идет второй год, как Мы вступили на престол, толпы разбойников совместно поднялись, а вы не можете покончить [с ними], более того, хотите приостановить то, что делал покойный император. Этим [вы] прежде всего проявляете неблагодарность к покойному императору, а также не выполняете [долга] преданности и усердия к нам. Как же вас оставлять на [важных] постах?” [191].

[Он] отдал [Фэн] Цюй-цзи, [Ли] Сы и Фэн Цзе под суд, обвинив их и в других преступлениях. [Фэн] Цюй-цзи и [Фэн] Цзе, сказав: “Военачальники и советники не имут сраму”, покончили с собой. [Ли] Сы был посажен в тюрьму и подвергся тяжелым телесным наказаниям [192].

На третьем году (207 г.) войска под командованием Чжан Ханя и других военачальников окружили Цзюйлу. Старший военачальник дома Чу, Сян Юй, выступил во главе чуских войск на помощь Цзюйлу. Зимой Чжао Гао стал первым советником. [Он] довершил дело [Ли] Сы и казнил его [193]. Летом Чжан Хань и другие [военачальники] провели несколько сражений, но [каждый раз] отступали. Эр-ши отправил гонца передать [Чжан] Ханю порицание. [Чжан] Хань испугался и послал чжанши Сыма Синя [в столицу] попросить указаний. Чжао Гао не принял [Сыма Синя], не доверяя ему. [Сыма] Синь перепугался и бежал обратно. Чжао Гао послал за [Сыма Синем] погоню, но [его] не догнали. Встретившись с [Чжан] Ханем, [Сыма] Синь сказал: “Чжао Гао заправляет [всеми] делами во дворце. Если у вас, командующий, будут заслуги, вас казнят, не будет заслуг, тоже казнят”.

[В это время] Сян Юй стремительно напал на циньские войска и взял в плен Ван Ли, тогда [Чжан] Хань и другие [военачальники] вместе с войсками сдались чжухоу. В восьмой луне, в день цзи-хай, Чжао Гао решил поднять мятеж, но опасался, что приближенные [государя] не поддержат [его], и сначала устроил проверку. [Он] привел оленя и поднес его Эр-ши, сказав: “Вот — лошадь”. Эр-ши рассмеялся и [95] ответил: “Вы, первый советник, не ошиблись? Назвали оленя лошадью”. [Когда] Эр-ши стал спрашивать у приближенных, некоторые из них промолчали, некоторые, желая угодить Чжао Гао, ответили, что это лошадь, а некоторые сказали, что это олень. Используя [в своих целях] законы, Гао тайком наказал всех тех, кто говорил, что это олень. После этого все сановники стали бояться [Чжао] Гао [194].

Чжао Гао прежде неоднократно говорил, что “разбойники к востоку от застав ничего не смогут сделать”, но [в это время] Сян Юй уже взял в плен Ван Ли и других [циньских военачальников] под Цзюйлу и двинулся дальше, войска Чжан Ханя и других военачальников многократно отходили и присылали донесения [императору] с просьбой о подкреплениях. В [бывших княжествах] Янь, Чжао, Ци, Чу, Хань и Вэй повсюду поставили ванов, к востоку от застав большая часть [населения] восстала против циньских чиновников, откликаясь на призывы владетельных князей, а все князья во главе своих подчиненных двигались на запад.

Пэй-гун, командовавший несколькими десятками тысяч человек, уже расправился с [жителями] Угуаня и послал гонца тайно связаться с [Чжао] Гао, Гао, страшась гнева Эр-ши и казни, сослался на болезнь и перестал являться ко двору. [В это время] Эр-ши увидел во сне, как белый тигр загрыз его левую пристяжную и [он] убил его. Расстроенный и удивленный таким сном, Эр-ши спросил у толкователя снов [о его значении].

Гадание говорило: “[Дух] реки Цзиншуй приносит наваждение”. Тогда Эр-ши стал очищать себя постом во дворце Ванъигун с намерением принести жертву [духу] реки Цзин — бросить в реку четырех белых лошадей [195]. [Одновременно Эр-ши] послал гонца к [Чжао] Гао с выговором [за неудачи] в делах против разбойников и мятежников.

[Чжао] Гао испугался и стал тайно совещаться со своим зятем Янь Юэ — начальником уезда Сяньян — и с младшим братом Чжао Чэном, сказав: “Государь не слушал увещаний, а ныне, когда положение опасное, намерен свалить вину за все беды на наш род. Я хочу сменить государя и взамен его [96] возвести на престол княжича Ина. Цзы-ин человеколюбив и скромен, все байсины высоко ценят его слова”.

[Чжао Гао] велел начальнику охраны внутренних ворот дворца действовать в помощь ему изнутри, распространить ложный слух о появлении большого [отряда] разбойников, а [Янь] Юэ [он] приказал собрать чиновников и поднять солдат для погони [за ними]. Мать Янь Юэ схватили и поместили в подворье [Чжао] Гао. [Затем Чжао Гао] послал [Янь] Юэ во главе тысячи с лишним солдат и чиновников к дверям покоев дворца Ванъигун. [Янь Юэ] связал вэйлин пуе [196]и сказал: “Разбойники проникли сюда, почему не останавливаете [их]?”. Вэйлин ответил: “Вокруг на караульных постах расставлены солдаты, [они] усердно несут службу, как же разбойники посмеют войти во дворец?”. Тогда [Янь] Юэ зарубил вэйлина и во главе чиновников ворвался [во дворец], стреляя на ходу. Ланы и евнухи страшно перепугались, одни убежали, другие оказали сопротивление. Сопротивлявшихся тут же уничтожали, было убито несколько десятков человек. Начальник охраны внутренних дворцовых ворот вместе с [Янь] Юэ ворвались [в дворцовые покои] и выпустили стрелы в то место, где под пологом сидел император. Разгневанный Эр-ши позвал приближенных, но их обуял страх, и никто не вступил в борьбу. Около Эр-ши остался один евнух, который [продолжал] прислуживать, не решаясь убежать. Перейдя во внутренние покои, Эр-ши спросил: “Почему ты раньше не доложил мне, и [мы] дошли до такого [положения]?”. Евнух ответил: “Я не посмел сказать и поэтому сохранил жизнь. Если бы я сказал [вам] раньше, то был бы уже убит, как все, и тогда как бы я мог до настоящего времени [помогать вам]?”.