В 1-м Дальневосточном фронте каждая из четырех его армий выполняла в ходе наступления задачу, чем-то отличающуюся от задач соседей. Если 1-я Краснознаменная армия обходила Мишаньский укрепрайон, чтобы, прорвавшись в глубокий тыл противника, рассечь его фронт, то 35-й армии справа и 5-й армии слева пришлось штурмовать соответственно Хутоуский и Суйфыньхэйский укрепленные районы.

Еще левее наступала 25-я армия генерала И. М. Чистякова (четыре стрелковые дивизии). Она имела задачу прикрыть с юга главную ударную группировку фронта — 5-ю и 1-ю Краснознаменные армии.

В соответствии с особенностями боевых задач распределялась между армиями и артиллерия усиления. Самая крупная артиллерийская группировка была в составе 5-й армии — более 3300 стволов. Артиллерию большой и особой мощности передали армиям, которым предстояло штурмовать Хутоуский и Суйфыньхэйский укрепленные районы. 35-я армия получила дивизион особой мощности (4 орудия 305-мм) и четыре дивизиона большой мощности (24 орудия [286] 203-мм). В состав 5-й армии ввели почти всю артиллерию, прибывшую из европейской части Союза, в том числе два дивизиона особой мощности (8 орудий 305-мм) и одиннадцать дивизионов большой мощности (66 орудий 203-мм){92}. 1-я Краснознаменная и 25-я армии таких калибров не получили. Наш артиллерийский штаб на них и не претендовал. Мы понимали, что тащить эти массивные, в 18 тонн (203-мм) и 46 тонн (305-мм), гаубицы по горной тайге, по свежепрорубленным заболоченным просекам, значит, заранее связать себе руки, ограничить и затруднить маневр войскам.

Разведсводка, которую мы получили дня за два до наступления, свидетельствовала, что радикальных перемен в противостоящей нам группировке противника не произошло. По-прежнему на направлении главного удара, в полосе наших 1-й Краснознаменной и 5-й армий, стояли дивизии 5-й и 3-й японских армий, а также части и соединения маньчжурских войск. Перемены произошли только в дислокации этих войск. Если, например, весной на первой полосе обороны, в Мишаньском УРе, находилась целая пехотная дивизия — 25-я, то в начале августа эта дивизия исчезла из поля зрения наших разведчиков, и в укрепрайоне остался лишь его гарнизон, два пограничных отряда, кавалерийская бригада и минометный дивизион. Зато на второй полосе обороны, проходившей по меридиану городов Боли и Мулин и реки Мулинхэ, появилась 125-я пехотная дивизия. Да и все другие пехотные дивизии, артиллерия, танки оттягивались от границы в глубину, на вторую-третью оборонительные полосы. Там, по нашим сведениям, заканчивалась реорганизация японских дивизий. Старые 24–26-тысячные дивизии делились надвое. Новой дивизии присваивался номер старой плюс сто, обе дивизии укомплектовывались до 15-тысячного состава. Но главной причиной оттягивания войск в глубины явился новый оперативный план войны с СССР. Командование Квантунской армии стремилось сосредоточить в компактные группировки свои силы в Маньчжурии. План был оборонительным: измотать советские войска в борьба за укрепрайоны, активно контратакуя и нанося контрудары, отойти в Южную Маньчжурию, где занять жесткую оборону.

Наблюдая за этими перегруппировками, командование 1-й Краснознаменной армии с большой долей вероятности [287] предположило, что на первых 35–40 км, вплоть до второй полосы обороны японцев под Мулином и Лишучженем, мы серьезного сопротивления не встретим. Значит, артиллеристы должны быть готовы двинуться в колоннах вслед за пехотой, как только та перейдет границу.

Душным предгрозовым вечером 8 августа, в канун начала операции, я разослал офицеров-операторов в тяжелые артбригады. Пользоваться радио и телефонами было запрещено, штабные офицеры еще раз лично удостоверились в готовности артиллеристов к ночному маршу.

Все было сделано, все обговорено и проконтролировано. Оставалось ждать часа Ч и сигнала к наступлению. Стемнело. Мы сидели на командном пункте, в блиндаже, смотрели в темную непроницаемую даль. Тучи плотно прикрывали небосвод. Там, на западном краю горизонта, мрак вдруг прорезали молнии, потом отдаленно грохотало. Афанасий Павлантьевич Белобородов сказал что-то о погоде, я не расслышал, хотя тоже думал, не мог не думать о ней. Надо же так случиться! Шли проливные дожди, с 6 числа наступила сухая погода, продержалась два дня, и вот, пожалуйте: как раз к часу Ч опять грозят развернуться хляби небесные.

Около полуночи дождь наконец грянул со всей силой. В половине первого генерал Белобородов доложил по телефону командующему фронтом создавшуюся обстановку. Спросил, разрешит ли маршал К. А. Мерецков подождать, пока дождь кончится. «Нет! — ответил командующий. — Наступать по плану».

В час ночи 9 августа войска 1-й Краснознаменной перешли границу. Мы вышли из блиндажа, но ничего не было видно. Дождь падал стеной, шумел густо и ровно. А где-то там, в пелене дождя, по колено, а где и по грудь в воде шли через горный лес и болотистые пади разведчики-пехотинцы и разведчики-саперы. Первые искали противника, вторые намечали в этих дебрях наименее трудоемкий путь для главных сил. За ними на танках двигались саперные команды. Танки валили лес, саперы его «разделывали», укладывали настил, получалась импровизированная дорога — то, что на военном языке называется «колонный путь». Так, без выстрелов, в реве танков, валящих вековые деревья, в визге пил и стуке топоров, в шуме проливного дождя началось в эту ночь наступление 1-й Краснознаменной армии.

Развивалось оно медленно. Ночная тьма, дождь мешали работе саперов. Связь работала с полной нагрузкой. По телефону [288] и радио командиры докладывали о продвижений колонн. Сто метров в час, сто пятьдесят, опять сто...

— Ну, ударники! Ну, работяги! — бросая быстрые насмешливые взгляды на начальника инженерной службы полковника Максима Николаевича Сафронова, приговаривал командарм Белобородов и уже в телефонную трубку добавлял: — А зачем ждать? Всех ждущих выводи из машин на прокладку дороги. Всех до единого! Ясно?

Артиллерия, как мы и предполагали, пошла в разных темпах. Легкая артиллерия не отставала от пехоты, реактивные минометы тоже, а вот тяжелые системы, которыми были вооружены пушечные и корпусные бригады, — семитонные пушки и пушки-гаубицы да и четырехтонные гаубицы — начали отставать. Моторы их тягачей не справлялись с нагрузкой, артиллеристы метр за метром буквально на плечах проталкивали тягачи с орудиями по колонным путям.

К рассвету дождь перестал лить, движение колонн и в полосе корпуса генерала Скворцова и в полосе корпуса генерала Ксенофонтова заметно ускорилось. Теперь за полтора-два часа времени танки и саперы прокладывали до километра колонного пути. Впрочем, в эту работу постепенно включались все, кто двигался по дороге. Колонный путь, который на самых тяжелых участках представлял собой уложенный на продольные бревна поперечный настил, после прохождения очередной колонны танков или тяжелых автомашин выходил из строя. И если бы не дружная работа всех, кто ехал следом, если бы не постоянный ремонт пути, с которым одни саперы никогда не справились бы, тылы армии так бы и засели в тайге, на этих колонных путях.

К вечеру 9 августа, проложив за день через тайгу семь колонных путей, каждый длиной от шести до десяти километров, армия семью колоннами (59-й корпус — три колонны, 26-й корпус — четыре) преодолела 5–6 км, а главными силами вышла на реку Шитоухэ. Кроме скоротечных схваток с японскими погранзаставами и небольшими силами пехоты, сопротивления наши части не встречали. С противником пока справлялись передовые отряды, и развертываться из колонн, тем более развертывать артиллерию, необходимости не было.

Выход частей армии на рубеж реки Шитоухэ позволил с утра 10 августа осуществить два взаимосвязанных плановых мероприятия. Во-первых, именно отсюда наступление 1-й Краснознаменной армии расходилось по двум направлениям: 59-й стрелковый корпус генерала А. С. Ксенофонтова [289] разворачивался на север и северо-запад, чтобы овладеть Лишучжэнем и Линькоу, перехватить там обе железнодорожные рокады и во взаимодействии с 35-й армией генерала Н. Д. Захватаева разгромить мишаньскую группировку противника; 26-й стрелковый корпус генерала А. В. Скворцова продолжал движение на запад, юго-запад, на Мулин и Муданьцзян, чтобы во взаимодействии с 5-й армией генерала Н. И. Крылова разгромить муданьцзянскую группировку японцев. Смелый замысел требовал стремительных действий. Поэтому, во-вторых, с рубежа Шитоухэ, обогнав пехоту, должны были выйти вперед подвижные передовые отряды — усиленные мотострелками и саперами танковые бригады.