Именно к этому времени относится рождение моего первого изобретения. Тогда я уже работал с личным клеймом, и мне было присвоено звание ударника коммунистического труда.

АВТОРСКОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО № 136160

В конце 50-х годов наш завод приступил к серийному выпуску новых очень сложных машин. В них было много деталей с многозаходной резьбой. Резьба была 2-, 3-, 4-, 6- и 8-заходная, трапецеидальная и метрическая, наружная и внутренняя.

Каждый токарь знает, насколько сложна нарезка многозаходной резьбы по калибрам 2-го класса точности. Калибры на такую резьбу изготовлял я.

Работа была сложная и трудная, но, хотя и медленно, мы все же оснащали механические цехи калибрами на все виды резьбы. Хуже обстояло дело в самих механических цехах, где изготовлялись детали с многозаходной резьбой.

С нарезкой червяков, имеющих четыре, шесть и восемь заходов, высококвалифицированные токари справлялись хорошо, а вот с внутренней резьбой, с гайками на эти червяки дело обстояло плохо. Взять для примера гайку с трапецеидальной шестизаходной резьбой 24×6×8, длиной 35 мм. Внутренний диаметр резьбы 16 мм, а наружный — 25,3 мм, т.е. высота профиля почти 5 мм, шаг резьбы 8 мм, а ход 48 мм. Нарезали такие гайки резцом на токарном станке ДИП-200, проверяли резьбовыми калибрами.

Работа физически тяжелая и требующая большого нервного напряжения. Норма на нарезку одной гайки была три часа, токари механического цеха делали по две, редко три гайки в смену.

При нарезке резьбы крупного хода суппорт движется по станине стремительно, при каждом проходе надо быть очень внимательным, чтобы вовремя откинуть верхний суппорт и переключить станок на обратный ход, иначе резец врежется в патрон или в шпиндель. А таких проходов при шестизаходной резьбе надо сделать четыреста! Резец приходилось делать тонкий, так как отверстие гайки всего 16 мм, а высота профиля 5 мм на сторону.

Дело осложнялось еще тем, что контролировалась резьба по трем калибрам: один проходной с многозаходной резьбой, один проходной с одной ниткой резьбы и один непроходной, также с одной ниткой резьбы. Одно-ниточный проходной калибр служит для проверки глубины резьбы первого захода.

Изготовление резьбовых калибров с многозаходной резьбой и их проверка — дело большой сложности. Тех, кто хочет подробно познакомиться с этим, я отсылаю к своей книге.[1]

Спустя месяц после начала серийного выпуска новой машины токари механического цеха стали предъявлять претензии конструкторам-инструментальщикам: «До каких пор мы будем мучиться с нарезкой внутренней многозаходной резьбы? Сконструируйте какие-нибудь метчики, что ли, ведь мочи больше нет!»

И конструкторский отдел сконструировал комплект метчиков (шесть штук) на шестизаходную трапецеидальную резьбу 24×6×8. Метчики были длинные, и изготовление их было настолько сложно, что в нашем инструментальном цехе никто не брался их делать.

Тогдашний начальник инструментального цеха Николай Александрович Романов, опытный инженер-термист, много лет проработавший на разных заводах СССР и побывавший в других странах, вызвал меня и сказал:

— Придется, Борис Федорович, отложить пока резьбовые калибры и срочно сделать шестизаходные метчики, а то меня за них грызут каждый день на летучке у директора.

Из-за большого угла подъема резьбы (37°) метчики нельзя было шлифовать на наших резьбошлифовальных станках, имеющих наибольший угол подъема 15°. Значит, резьбу надо было нарезать начисто, как на калибрах, а потом фрезеровать канавки. За две недели со сверхурочными я едва одолел два комплекта метчиков!

Правда, работал я без энтузиазма, так как мне, как специалисту-резьбовику, было ясно, что работать метчики не будут, их сломают сразу, как только получат. Но… приказ есть приказ, и я, как дисциплинированный солдат, его выполнил.

Все произошло, как я и ожидал: на первой же гайке метчики ломались, как сахарные. Срочно сделали новые заготовки, и мне приказали сделать новую партию таких метчиков. Я пытался доказать, что это безнадежное дело, но все же пришлось начать эту пустую работу.

Я понимал, что надо что-то предложить, но что? Сделать комплект из 10 метчиков? Но я был уверен, что и это ничего не даст. Нужно какое-то совершенно новое решение. Две недели, в течение которых я делал эти метчики, мысль о создании нового инструмента не оставляла меня ни днем ни ночью. Даже начали сниться многозаходные гайки!

…Как-то в воскресенье утром вместе с компанией цеховых рыболовов я поехал на подледный лов на Яхромское водохранилище. В электричке было шумно и весело: ехали одни рыбаки, обменивались мнениями о перспективах предстоящей рыбалки, обсуждали достоинства новой капроновой жилки, недавно появившейся в спортивных магазинах… На время я забыл о всех делах, целиком отдался рыбацким интересам.

На льду Яхромского водохранилища сидели уже сотни любителей подледного лова. С утра клевало хорошо, и наша компания порядочно натаскала мелких окуней. Но потом клев кончился, и, просидев над лункой без результатов около часа, я опять вернулся к мысли о многозаходных метчиках. Перебрав в голове все возможные варианты улучшения конструкции метчиков, я пришел к выводу, что ни чего из этого не выйдет: при многозаходной резьбе сломается любой метчик.

«Сто лет нарезают внутреннюю резьбу метчиками, толкая их в гайку, — рассуждал я сам с собой. — В этом и есть загвоздка — надо не толкать, а тянуть, тогда ничего не будет ломаться! Это же так просто. Непонятно, почему никто раньше до этого не додумался?» Рыбалка потеряла для меня всякий интерес. Я вскочил с ящика, на котором сидел, и начал собирать снасти.

— Все! На сегодня хватит, на уху наловил, клева все равно нет, поехал домой! — сказал я своим товарищам и зашагал по льду к станции.

О своей идее я никому пока не сказал, и, думается, сделал правильно. При более подробном рассмотрении своей задачи я увидел, что решить ее — дело далеко не простое. Спалось плохо, но к утру в голове идея «обжелезилась», и в цех я пришел с готовым решением. Однако его надо было проверить. Я был уже опытным рационализатором и знал, как опасен чрезмерный оптимизм в новом деле. Решил ,все проверить, как говорят, втихую.

Выточил второй хвостовик к метчику, сделал в нем окно под клин и попросил знакомого сварщика приварить встык хвостовик с окном к готовому метчику с другого конца. Сварщик сделал это очень аккуратно и даже не спросил, для чего это надо. В цехе уже привыкли к моим рационализаторским «причудам».

Получился довольно странный инструмент с двумя хвостовиками: на одном был квадрат, на другом — окно под клин.

По окончании смены я задержался. Вечерняя смена у нас была не укомплектована, и на участке работало всего два или три токаря.

Еще днем я достал в механическом цехе заготовку гайки под шестизаходную трапецеидальную резьбу 24×6×8. С некоторым волнением насадил ее на новый хвостовик своего инструмента, вставил хвостовик в отверстие державки, закрепил его клином и суппортом повел все это в раскрытые кулачки патрона и в шпиндель станка. Испытания проводил на замечательном советском станке 1К62 завода «Красный пролетарий», только начавшем тогда завоевывать уважение токарей всего мира.

На станке поставил шаг резьбы, равный ходу резьбы моей детали, — 48 мм. Зажав заготовку кулачками патрона, замкнул маточную гайку на ходовом винте и пустил станок на обратный ход на самых малых оборотах. С замиранием сердца ждал зловещего хруста, с каким обычно ломается крепко закаленный инструмент. Но, к моей неописуемой радости, буквально за 20 секунд суппорт вытянул из медленно вращающейся гайки мой длинный метчик с двумя хвостовиками, а в детали осталась чисто нарезанная шестизаходная резьба. Я был готов петь от радости.