Хорошо хоть эти раны перестали кровоточить.

Кстати, странно.

Распоров руку, Сара несколько часов не могла остановить кровь – помогало лишь прямое давление. А позже, когда липкая лента и ткань были сняты для замены на бинты, порез опять начал кровоточить. И в последующие дни открывался не один раз.

И все же ни одна из ран Роланда не кровила. Даже руки.

Как такое возможно?

Может, дело в болезни? Какой бы ни была причина его сверхчувствительности, может, это она заставляет кровь Роланда свертываться быстрее? В репортаже о детях с подобным недугом такого не упоминали.

И оставленные ножом следы на животе – прессе в восемь кубиков – больше не кровоточили. Что слегка тревожило.

Ладно, довольно сильно тревожило и казалось неестественным. Если бы грудь цэрэушника не поднималась и не опадала в такт дыханию, Сара подумала бы, что он мертв.

Она вымыла миску и снова наполнила ее «Орешником ведьмы». Пыхтя до неприличия громко, все же сумела перевернуть Роланда на бок, лицом от себя, и осмотрела его спину.

Кожа там тоже была рассечена длинными, глубокими порезами, покрытыми коркой из крови, грязи и травы. И так же, как и другие ножевые отметины, эти уже затянулись.

Сара принялась за работу, очищая и перевязывая раны. Начала с широких и сильных плеч пациента и мускулистой, загоревшей, как и все тело, спины. На длинную ссадину, начинавшуюся от шеи рядом с плечом и доходившую до левой подмышки, ушли все оставшиеся медицинские скобки. Другой порез на левом боку – как будто от отскочившего от ребер оружия. Ещё один – на талии справа.

Что-то во всем этом не так.

Разве большинство бандитов нынче не пользуются огнестрельным оружием? Даже карманники?

Казалось, что враги, которых Роланд мог накопить в бытность нелегальным торговцем оружием, не стали бы мучиться с ножом и просто пристрелили бы его.

Занимаясь ранами, Сара какое-то время обмозговывала все это.

Возможно, они не хотели привлекать внимание. Тут и правда звук разносится по всей округе.

И в этом районе не так много преступлений с применением огнестрельного оружия. По крайней мере по сравнению с Хьюстоном, где Сара родилась и выросла. Поэтому если бы кто-то здесь и услышал выстрел, то решил бы, что это либо охотники, либо стрелки по мишеням, хлопок грузовика или запуск фейерверков.

К тому же существовали глушители.

Сара покраснела, смывая грязь и кровь с нижней части тела Роланда. Такого сексуального зада она больше ни у кого не видела. Все парни, с которыми она встречалась в прошлом, вообще были плоскими, однако ягодицы Роланда крепкие и мускулистые. А его ноги…

Хорошо накачанные, как и все тело, и доведенные до идеала – слегка нарушенного там, где напавшие пытались перерезать подколенные сухожилия.

На взгляд Сары, ее прикосновения были слишком интимны. Она робела в присутствии мужчин и никогда не относилась к сексу так легкомысленно, как ее сверстницы. Увлекательный спорт – вот что думали большинство ее знакомых девушек и женщин и плевали на риск заразиться каким-нибудь заболеванием. А сама Сара могла похвастаться только двумя достаточно продолжительными любовными связями.

Первый возлюбленный был худым, как тростинка. Как и другой, когда они начали встречаться, но тот приобрел добрых двадцать килограммов лишнего веса к моменту завершения их трехлетнего романа. Ни один из них, насколько Сара знала, никогда не прикасался к гантелям, а тем более не поднимал тяжести.

Роланд же сложен, как атлет-олимпиец, и на мгновение – ладно, может, на два или три… или четыре – Сара захотела, чтобы он был здоров, а она – легкомысленна.

Качая головой, она решила, что достаточно налюбовалась беднягой, и оставила мокрую тряпку и миску с «Орешником ведьмы» на журнальном столике. Черная обивка дивана, где лежал Роланд, запачкалась в грязи, крови и траве, как прежде спина страдальца. Сара понятия не имела, как отчистит мебель, но пока ей просто не хотелось, чтобы вся эта гадость снова попала на его раны.

Поднявшись, она прошла к узкому бельевому шкафу рядом с ванной и достала две белых простыни. Одну расправила, сложила вдвое и бросила на свободную половину дивана. Затем перевернула пациента на спину и накрыла второй.

Закончив, встала и несколько минут смотрела на него.

Он казался ей знакомым незнакомцем. Сильным и тем не менее уязвимым.

Сара закусила нижнюю губу.

Грудная клетка спящего лишь слегка поднималась и опускалась.

Роланд попросил подождать и за час до заката позвонить Маркусу. И хотя Саре хотелось поступить по-своему, она предпочла уважить его желания.

Пока что.

В подвале большого уединенного фермерского дома открылась пара красно-коричневых глаз. Бастиен бросил быстрый взгляд в темноту – убедиться, что никто не вторгся в его убежище.

Почувствовал, что находится в полной безопасности, и злобная триумфальная улыбка исказила его красивые черты.

Месть так сладка.

Наконец его враг мертв.

Бессмертный страж, проживающий под именем Роланд Уорбрук, убил четырех подручных Бастиена, будучи пойманным в ловушку прошлой ночью, но поплатился собственной жизнью.

За это и многое другое.

Бастиен закрыл глаза, наслаждаясь победой. Как этот ублюдок, должно быть, страдал, когда солнце поднялось и запекло его, будто в духовке.

Чертов страж не вспыхнул подобно киношным вампирам. Нет, он покрылся волдырями, а потом обуглился, как мясо, позабытое на гриле. Его израненное и обескровленное – о чем Бастиен позаботился собственноручно – тело не смогло исцелиться. И тогда вирусный паразит, которым инфицированы все они, обратился против своего носителя, пожирая того изнутри, пока не осталось ничего.

Это была мучительная смерть.

И полностью заслуженная как самим Роландом, так и ему подобными.

Поднявшись, Бастиен надел черные одежды, позволяющие ему растворяться в ночи, и натянул сверху длинный черный плащ. Вооружившись обычным оружием, он отпер замок и вышел из комнаты.

Землю под фермой пронизывали катакомбы, которые старательно создавали он и его последователи. В этом месте они все могли отдохнуть без страха, защищенные от солнца. В безопасности от людей и от бессмертных стражей, которые считали их слишком глупыми, чтобы такое провернуть.

Бастиен презрительно ухмыльнулся.

Будут ли бессмертные по-прежнему смотреть на вампиров свысока, когда последние начнут уничтожать их одного за другим? Или поймут, что противники превосходят их числом, и станут молить о милосердии, как многие вампиры в прошлом?

Бастиен зашел в извилистый туннель, изобиловавший многочисленными тупиками, словно лабиринт. Он вырыл и вымостил это крыло сам, так что никто не знал дороги в его комнату. А любой, кто попробует найти ее, неизбежно потеряется и будет отвечать перед хозяином, когда тот услышит жалобные крики и найдет нарушителя.

Выйдя в главный зал – дополнение первоначального подвала, – Бастиен поднялся по ступенькам, которые вели в сам дом. Солнце еще не село, и, хоть окна тщательно прикрыты, а в помещении темно, собратья проспят немного дольше. Только сам он – старший среди вампиров – часто вставал до заката.

Однако его человеческие слуги не спали.

Таннер, самый главный из них, ждал господина наверху лестницы. Ростом с метр восемьдесят, с короткими светлыми волосами и в очках, он выглядел, одевался и говорил скорее как бухгалтер, чем как преданный подручный вампира.

- Они в вашем кабинете.