– Он просто велел это сделать своим людям, – напомнил Маркус.

– Нет, он сказал им, что я слабое место Роланда.

– Затем погнался за тобой, когда ты попыталась сбежать, – указал Роланд.

Сара пожевала губу.

– Если он думал, что я тебе небезразлична, то мог посчитать, что я буду полезна в качестве наживки.

Роланд выругался и откинул голову назад.

Маркус нахмурился:

– Что?

– Когда его прислужники обливали дом бензином, один из них говорил другому, что Бастиен сказал не палить, пока они не выведут Сару. Я тогда посчитал, что он намеревается… ну, не знаю… наказать ее за то, что помогала мне, или использовать, чтобы добраться до меня, если нам удастся уйти. Но от прислужников не прозвучало конкретно, что они должны забрать ее с собой.

Крис покачал головой.

– Вы же не предполагаете на самом деле, что он защищал ее?

Маркус поднял брови:

– Если он не убивал людей…

Сара подумала, что Крис выглядел так, словно собирался вцепиться в обивку.

– Он командует стаей вампиров! Думаешь, и они невинные агнцы?

– Мы не можем убить его, – повторил Роланд. – Пока не будем знать наверняка.

– Тогда какого черта ты собираешься делать – подойти к нему, пожать руку и сказать «Без обид»?

– Нет. – Роланд снова переглянулся с Маркусом. – Мы его схватим и передадим Сету.

Маркус задумчиво кивнул.

– Сам хочешь рассказать Сету или лучше я?

Роланд сжал руку Сары.

– Я сам.

Идя по множеству коридоров замка – то вверх, то вниз – Сет резко стучал каблуками по каменному полу. Он спешил, расправив напряженные плечи. Край кожаного плаща колыхнулся за спиной, когда страж завернул еще раз за угол, безошибочно узнавая дорогу, несмотря на мрачные тени, которых не разгонял свет – ни факелов, ни электрический.

В правой руке Сет крепко сжимал мобильник, так что пластик трещал по швам. Не давали покоя слова Роланда, будто стервятники, кружащие в ожидании момента обглодать кости рассудка.

Невозможно.

Враг Роланда не может быть бессмертным, Сет не пропустил никого.

Или все-таки пропустил?

Наконец он добрался до места назначения и вошел в комнату, которая могла бы служить бальным залом. Дверь он не стал закрывать. Бессмертные и люди знали, что им запрещено переступать порог и даже открывать дверь и подсматривать. Правда это и так исключено – на большой дубовой двери не было замочной скважины, а любой, кто попытался бы открыть ее в отсутствие старшего стража, не преуспел бы, какой бы силой и инструментами не пользовался.

Сет серьезно относился к своим обязанностям и щедро предоставлял свои многочисленные дома подопечным бессмертным и служившим им людям, которые честно боролись вместе бок о бок, независимо от того, пребывал ли там сам. Он старался обеспечить их всем необходимым. Но эта комната…

Принадлежала только ему.

Никаких окон. Даже лунный свет не освещал его путь.

Если бы он силой мысли не зажег лампочки над головой, то стоял бы в темной пустоте. Тут не было ни мебели, ни украшений, за исключением сложной резьбы на полу и на трех бледно-серых мраморных стенах. Только стена с дверью была чистой.

Сет гулко шагал по похожей на пещеру зале. Его руки дрожали, сердце громко стучало в груди, а живот от страха жгло, словно кислотой.

Среди множества теней и трещин было выгравировано множество имен, дат и маленьких примечаний на древнем языке, понятных только автору.

Страж нашел искомое на стене напротив двери, спрятанное в северо-восточном углу.

Имя, единственное примечание и дату:

«Себастьян Ньюкомб, граф Марстон. 
Эмпат. 
1783 г.»

Сет уронил мобильник.

Это правда.

Себастьян, он же Бастиен, был одаренным. И под действием вампирского вируса стал бессмертным, а не вампиром.

Пошатываясь под грузом накатившей вины, Сет прислонился к стене.

«Как я его пропустил?»

Хотя он никогда не признавался своим подопечным, потому что это вызвало бы лишь вопросы, на которые он не мог и не хотел отвечать, Сет всегда чувствовал три вещи, как бы далеко они не происходили: рождение одаренного, смерть одаренного или бессмертного и трансформацию одаренного в бессмертного. Первое вызывало покалывание в груди, второе – пустоту, а третье – жуткое ощущение страха, нечто вроде того, в котором он пребывал сейчас. Сосредоточившись на этом страхе, на ужасе человека и испытываемой им боли, используя их как маяк, он находил и источник, как с той незнакомкой.

Так всегда было. Сет следовал за своими ощущениями, помогал новообращенным бессмертным приспособиться. Рассказывал об их новой натуре, давал им цель, советы и дружескую поддержку. Затем либо сам тренировал, либо поручал их другому бессмертному, который вместо него становился учителем новичка.

Кто же сделал все это для Себастьяна? К кому он обратился в отсутствие Сета? Сколько человек было ранено и убито из-за неведения этого бессмертного? Из-за его гнева и обиды?

Если его обучил вампир, то в голове Бастиена было полно лжи о бессмертных стражах, которые охотились на таких, как он.

Знал ли Марстон, что отличается от своих собратьев-вампиров? Догадался ли, что бессмертен? Обратился ли к одному из стражей, надеясь на понимание, а вместо этого пострадал из-за вампирских повадок?

Неужели это как-то связано с Роландом, что и заставило Бастиена придумать план мести?

Прижавшись спиной к стене, Сет соскользнул на холодный каменный пол, согнув колени и широко расставив их.

Как он это пропустил?

Если Бастиена обратили после тридцати и до сорока, то случилось это между 1813 и 1823 годами. Первые двадцать лет XIX века выдались тяжелыми и кровавыми. И не только из-за упорства Наполеона Бонапарта. Один вампир вбил себе в голову, что если он соберет достаточно прислужников-кровососов, то захватит мир.

Такое бывало где-то раз в тысячелетие. Вампир начинал обращать людей направо и налево, наказывая им продолжать в том же духе. Но вирус так разъедал разум, что пока набиралось достаточное число последователей для проведения кампании, главарь уже сходил с ума настолько, что не мог ни организовать, ни вести их.

И этот не отличался от других. Погрузившись в пучину безумия, вампир быстро забыл о своем плане и просто продолжал обращать свои жертвы, вместо того, чтобы убивать, оставляя их затем на произвол судьбы. Многие годы Роланд, Маркус и другие стражи искали душегуба и уйму новообращенных вампиров.

И в конце концов тогда же появилось множество новых бессмертных, которым нужны были помощь и обучение.

Сложнее всего вышло с Лизетт. Ее обратили в 1815 году, и до того, как Сет ее нашел, она случайно сделала обоих братьев себе подобными. Они давали ей свою кровь и помогали скрывать ее состояние, не понимая, что из-за этого они тоже станут такими же.

Тогда его звали сразу три голоса.

Неужели они заглушили четвертый?

В отчаянии Сет уперся локтями в колени и опустил голову.

«Как я его упустил?»

Были ли другие такие же, как Себастьян?

Он был так уверен, что нашел всех, но теперь…

Сомнения и самообвинения не помешали услышать шаги босых ног по камню и тихий шорох одежды. Посетитель прошел через открытую дверь в комнату – его комнату, запретную для всех! – мягкими шажками приблизившись к нему, затем замедлившись в нерешительности.

Краем глаза страж увидел на холодном полу бледные пальчики ног, почти скрытые краем скромной белой ночной рубашки с оборками.

Загадочная незнакомка.

Изумившись тому, что она его нашла, Сет поднял голову и посмотрел на гостью.

Она собиралась коснуться его волос, но застыла, ахнув, отдернула руку и поспешно отошла на несколько шагов.