Хозяйка дома щекой припала к его груди, как к подушке. Кудри, источавшие приятный цитрусовый аромат, снова пристали к его щетине и спадали на плечо в беспорядке. Одной ручкой Сара легонько сдавливала плечо Роланда, а другую сунула ему под бок. Бедра прижимались к его паху, возбуждая, несмотря на неудобное положение и боль, полные груди согревали живот.

Черт, какое приятное ощущение!

Поддавшись соблазну, Роланд обнял ее и погрузился лицом в шелковистые локоны.

Сара пошевелилась, стиснув крепче его плечо и прильнув еще ближе, после снова застыла.

Уорбрук не спал с женщиной в буквальном смысле слова свыше девяти столетий, не позволяя себе сближаться с представительницами прекрасного пола и терять бдительность. Даже с Мэри, которая искусно изображала преданность. Сам он в своем ухаживании следовал приличиям. И к тому же всегда был начеку, опасаясь ответных действий, узнай барышня, кто он такой.

Но Сара-то понятия не имела, а Роланд не собирался ее просвещать. Не хотел увидеть то же презрение в ее глазах, что омрачило взгляд Беатрис, или страх, как у Мэри.

Для Сары он обычный мужчина.

Страж напрягся еще сильнее, вспомнив, как от его прикосновения заколотилось ее сердечко.

Теперь оно билось медленно и размеренно, а кровь в ее венах призывала его утолить голод. Слушая ровный ритм, Роланд почувствовал удары собственного сердца.

Он провел рукой по спине спящей, распутывая мягкие густые кудри, и задержался на атласной коже ее шеи - прямо над жилкой, под которой стучал пульс.

Какая она на вкус? Такая же сладкая, как ее улыбки? Или пряная, как ее дерзкий дух?

Приглушит ли ее кровь боль или же разожжет в нем пламя?

Его тело старалось исцелиться. Жажда крови разрывала его на части.

Бессмертный ощутил, как его клыки опустились и удлинились.

Всего лишь маленький глоточек. Сара спит. И никогда не узнает.

Он подтянет ее повыше и прикоснется губами к тонкой коже ее горла…

Застонав, Роланд провел языком по артерии, где бился пульс… и застыл.

Отодвинувшись, в смятении уставился на предполагаемую жертву.

Когда он успел ее передвинуть?

Только что размышлял, какова она на вкус - а в следующую секунду уже касался ртом ее плоти. Неужели у него совсем не осталось самообладания?

Страж заставил клыки скрыться в деснах.

Осторожно потряс соню и позвал:

- Сара.

Та и глазом не моргнула.

На Роланда нахлынула паника. Неужели он уже выпил ее крови? Неужели настолько отключился, что осушил ее полностью и даже не сознавал этого?

Отодвинув волосы от ее лица и шеи, поискал, но не нашел никаких следов от укусов. Собственные раны также не зажили, так что он еще не поел. Попробовал погромче:

- Сара!

- Хм.

Он почти закричал:

- Сара!!!

Она открыла глаза и посмотрела на него.

- Что?

Роланд чуть не рассмеялся, такое почувствовал облегчение. Она просто крепко спала.

Сара моргнула три раза, затем сонно улыбнулась.

- О, привет!

Он просиял в ответ:

- Привет!

Ну-ка, ну-ка…

Она вытаращила глаза, постепенно высвобождаясь из царства Морфея и осознавая, где находится.

- Ой, я уснула!

- Мы оба заснули.

- Но я-то - на тебе.

- В обычных обстоятельствах я бы не имел ничего против, но ты сильно давишь на мои сломанные ребра.

Сара покраснела.

- Мне очень жаль.

Мисс Бингем не знала, куда положить руки, чтобы не причинить раненому боль, пока поднималась. Из-за телодвижений она почувствовала твердый, возбужденный член, прижимавшийся к ее животу, застыла и взглянула в глаза Роланду.

- Да-аа, извини. Ничего не могу поделать, - застенчиво сказал тот. – Мое тело на красивую женщину реагирует соответственно.

И не только его тело. От их близости у Сары во рту пересохло, а внизу живота появился жар.

Уорбрук перестал улыбаться.

Она же с трудом сглотнула, не отрывая от него взора, потом…

Затаила дыхание.

Его глаза засияли – в самом деле, засияли! - странным янтарным огнем.

Сара приподнялась и соскользнула со своей импровизированной подушки, отползая назад, пока не ударилась задом о металлический подлокотник дивана.

Роланд сел, на лицо его опустилась пелена.

- Что такое?

Сара, с тревожно заколотившимся сердцем спрыгнув с дивана, постаралась отойти подальше от, по сути, незнакомца.

- Твои глаза.

Цэрэушник посмотрел вниз, поправил простыню, прикрываясь от ног до талии.

- Что с ними такое?

- Они…

Опять смотрит на нее. Глаза вновь карие. Глубокого, темно-коричневого оттенка. И настороженные.

- Да?

Неужели это игра света?

«Не сомневайся в себе. Ты знаешь, что видела».

- Они сияли. - Она замолчала, ожидая, что Уорбрук будет все отрицать.

- А, - протянул он, как будто Сара отметила, что завтра может пойти дождь. – Прошу прощения. Из-за всего, что произошло, я не подумал предупредить.

Пришлось переспросить:

- Предупредить о чем? – Вышло нервно.

«Что же способно сделать такое с глазами? Словно в фантастическом фильме».

- Болезнь, которая вызвала мою чувствительность к солнцу, также влияет на глаза. Мне говорили, что если свет попадает в них под определенным углом, то они странно сияют или сверкают.

- О, да, точно.

Ее сердцебиение успокоилось.

- Прости, Сара, я не хотел напугать тебя.

- Ты не напугал, - солгала она, чувствуя себя ужасно. Боже, это не его вина. А она-то так завелась, сразу отпрыгнула от него, как от кобры какой-то. - Просто… это застало меня врасплох, вот и все.

Жалкое пояснение.

Когда Роланд повернулся и опустил ноги на пол, она села рядом с ним и осторожно поинтересовалась:

- А ничего, если я спрошу, что это за недуг?

Он покачал головой.

- Порфирия.

«Порфирия», - повторила про себя Сара. Она не помнила, страдали ли подобным дети в том репортаже в новостях.

- Это смертельно?

- Стало бы сегодня утром, если бы ты не нашла меня раньше восхода солнца.

От этой мысли ее затошнило.

- А если не выходить на солнце или на яркий свет…

- Болезнь меня не убьет.

Хорошо.

- А слепоту она вызывает?

- Нет, мои глаза слегка чувствительны к яркому свету, но в остальном все в порядке, если только не обращать внимания на периодическое сияние.

Потянувшись, Сара положила ладонь на его руку.

- Прости, я не должна была так реагировать. И извини за то, что уснула на тебе.

- Не волнуйся о первом. Это совершенно разумно. А что касается второго… - Роланд наклонился к ней и заявил с дразнящей улыбкой: - От второго я получил лишь наслаждение.

Ну как тут не рассмеяться?

- Я бы не подумала, что с такими травмами ты можешь чувствовать удовольствие.

Уорбрук поморщился.

- Я бы тоже, но что есть, то есть.

Он впервые признался, что испытывает жуткую боль.

Сила этого агента просто невероятна. На его месте она сама бы уже выплакала все глаза и умоляла дать ей обезболивающее. Как и большинство других людей, независимо от половой принадлежности.

Снаружи, шурша по гравию, подъехала машина. Мотор заглох.

Поднявшись, раненый обернул простыню вокруг талии и подкрался к одному из двух окон, выходивших во двор.

Сара схватила пульт и выключила телевизор. Стало слышно, как открылась дверца автомобиля, тогда как Роланд отодвинул занавески и кинул взгляд через жалюзи.

- Это Маркус.

Хозяйка дома стояла, не зная, нужно ли пойти к двери или подождать, пока цэрэушник даст разрешение.

Охватившее его при шуме двигателя напряжение не ослабло, и он продолжал смотреть в окно.

Неужели переживал, что за его другом следят?

Раздался глухой топот ног по деревянному крыльцу, а потом стук.

Уорбрук переместился к входной двери, открыл ее, затем распахнул, в то время как Сара подошла и остановилась за пару шагов позади него.

Наступила ночь. Месяц совсем молодой. Как положено в такую пору в деревне, на улице темно - хоть глаз выколи, только кое-где блестят огоньки светлячков.