«Шекспир и Сервантес, Гамлет и Дон Кихот! это они освободили человеческую мысль от… средневековой мистерии… — писал Туманян, — вывели искусство и литературу за стены дворцов и монастырей в просторный и необъятный солнечный мир». Для Туманяна с его широкими демократическими взглядами было особенно важно отметить великое освободительное значение творчества Шекспира и Сервантеса, указать, что благодаря им литература вырвалась из затхлой атмосферы монастырей и дворцов в «солнечный мир», что они «развенчали перед народами их властелинов и раскрыли перед ними человеческую душу».
В своих выступлениях в печати Туманян затрагивал вопросы развития литературы, языка, театра, музыки. Разнообразный характер и тематическое богатство статей армянского поэта свидетельствуют об обширном круге его интересов. Его выступления по вопросам литературы часто носили полемический характер, что в значительной степени объясняется недостаточной развитостью и отставанием критики. Армянскому поэту нередко приходилось буквально отбиваться от нападок и нелепых обвинений невежественных авторов. Вступая в вынужденные споры, Туманян опирался на русскую критическую мысль, в особенности на Белинского. Статьи армянского поэта вообще показывают, как хорошо он был осведомлен в области русской литературы и журналистики. Так, например, отвечая своему критику, Туманян подробно воспроизводил полемику вокруг «Руслана и Людмилы» Пушкина. Он напоминал, что реакционная критика, консервативно настроенные литературные староверы враждебно встретили в свое время появление сказочной поэмы Пушкина, в которой автор выступал как новатор, ставя и разрешая по-новому проблему народности.
В статьях на литературные темы Туманян уделял большое внимание вопросам языка. Но он никогда не был склонен к умозрительным, отвлеченным рассуждениям. Он был человеком, всегда твердо стоявшим на земле, для которого спор о языке имел практическое значение. Вопросы языка он считал насущными вопросами развития литературы. Теоретические обобщения Туманяна тесно были связаны с его творческой практикой.
Язык Туманяна складывался в результате длительного процесса. В раннем творчестве стремление оставаться как можно ближе к народной речи, в частности к местному лорийскому говору, приводило к злоупотреблению диалектизмами. В период зрелой творческой мысли вырабатывалось более осознанное и строгое отношение к языку, происходила кристаллизация поэтической речи Туманяна. Язык писателя обогащался из трех основных источников, и, прежде всего, это был живой, разговорный язык народа со всем богатством и оттенками различных наречий. Для Туманяна, стоявшего на демократических позициях, признававшего творцом языка народ, живой, разговорный язык в развитии литературы должен был занять особо почетное место. Туманян боролся против тех, которые ревностно защищали «чистоту» книжного языка, и тех, которые стояли на реакционно-консервативных позициях и с пренебрежением относились к народной речи. «Нашим могучим и живым литературным языком, — говорил Туманян, — будет слияние народных наречий, «грабара» и существующего ныне литературного языка». Положение это не явилось для Туманяна лишь теоретическим рассуждением, а вытекало из его творческой практики. Оно уже было проверено и оправдано жизнью самой литературы. Ваан Терьян первый правильно определил место и значение Туманяна в развитии языка литературы: «Туманян сейчас довел свой язык до такой степени кристаллизации и ясности, — говорил Терьян в 1912 году, — что приблизил его к языку Пушкина. Это и следует считать одной из величайших заслуг Туманяна».
Сравнивая язык Туманяна с языком Пушкина и придавая этому огромное значение, Терьян хотел подчеркнуть особо важную роль Туманяна в развитии армянского литературного языка. Характер языка Туманяна, его богатство и культура были обусловлены теми большими сдвигами, которые произошли в армянской литературе в конце XIX — начале XX вв. Именно в этот период значительно обогащается словарный состав литературного языка, усиливается процесс растворения диалектов в едином общенациональном языке.
Туманян жил широкими общественными интересами. Не было ни одного животрепещущего, жизненно важного вопроса, мимо которого он прошел бы равнодушно. Вопрос о будущем Армении, проблема мирного сосуществования и дружбы народов Кавказа, вопросы народного просвещения, искусства и литературы, — все глубоко волновало Туманяна.
Не было ни одной важной отрасли культурной жизни, которая не привлекала бы внимание армянского поэта. Но особо нежные чувства он питал к музыке, которая, по собственному признанию Туманяна, была для него «самым драгоценным и святым даром» из всего того, что было ему доступно «в мире и жизни». Музыка в его понимании, среди других искусств, является той «волшебной силой, которая способна непосредственно и всецело овладеть всем существом человека и уносить его туда, куда она пожелает».
Туманян придавал музыке исключительно важное значение. Он отмечал ее огромную силу в нравственном воспитании человека. В конце декабря 1912 года инициаторы тифлисского армянского музыкального общества обратились к Туманяну с просьбой принять участие в работе организационного комитета. Болезнь помешала поэту присутствовать на первом заседании, и он ответил на приглашение письмом, в котором с воодушевлением говорил о «чудесном мире родных звуков». Туманян в этом же письме писал о том, что он любит «древнее слово», и кратко излагал содержание старинного сказания, темой которого была сила воздействия музыки на человека. Армянскому поэту близка и созвучна была мысль, выраженная в известных строках Шекспира:
Туманян с женой. С фотогр. 1915 г.
Дом в Тифлисе, в котором жил Туманян.
С первых дней возникновения тифлисского музыкального общества Туманян стал одним из его деятельных членов. Об активном участии поэта в работе общества рассказывает в своих воспоминаниях Азат Манукян, которому принадлежит первая попытка создания армянской оперы для детей, по мотивам стихотворной сказки Туманяна «Конец зла». В числе руководителей музыкального общества был композитор Романос Меликян73, с которым поэт был хорошо знаком. Еще летом 1910 года, в Абастумане, Р. Меликян, поглощенный тогда составлением сборника армянских народных песен, часто навещал Туманяна. Теперь, на почве совместной работы в музыкальном обществе, они еще больше сблизились. На квартире Меликяна после деловых бесед они часто слушали музыку. На одном из вечеров впервые был исполнен известный романс Р. Меликяна на слова стихотворения Гёте «Роза», в прекрасном армянском переводе Туманяна.
Народные песни в духовном развитии Туманяна занимали весьма существенное место. Он был ими пленен с детства. С наслаждением он слушал не только армянские, но и русские, украинские, азербайджанские и грузинские песни. Особую симпатию Туманяна завоевали протяжные, печальные песни Востока. Он ощущал органическую связь между музыкой и поэзией. Он говорил о том, как древние мелодии раскрывают с еще большей силой «пленительную сладость» восточной поэзии.
Туманян был в числе организаторов литературно-музыкальных вечеров. С горечью он наблюдал иногда, что кое-кто из публики во время концерта прогуливался по залу, разговаривал, смеялся. Туманян искренне радовался, когда талантливые исполнители своей музыкой «заставляли даже самую недисциплинированную публику застыть на месте, молчать и слушать».