Не успел в детстве и юности подробно расспросить хотя бы о боевом пути отца, о городах и весях на фронтовых дорогах. Пришлось через много лет по «Послужному списку» (а всё ли мог описать полковой писарь?) устанавливать этот путь, а к 90-летию Брусиловского прорыва мы вместе с моим армейским другом Вадимом решили повторить его от Тернополя, от центра города, где молоденький офицер сфотографировался со своими однополчанами, что и обозначено на коричневатом фото, до затяжных и уже безуспешных боёв в Карпатах. Теперь в Тернополе высится памятник князю Даниилу Галицкому, всё его бывшее княжество является оплотом украинского национализма.
Накануне первого путешествия, весной 2006 года, Русская община Львова выступила с инициативой отпраздновать (не достойно отметить, а именно «отпраздновать»!) 90-летие Брусиловского прорыва российской армии в Первой мировой войне, а также 300-летие со дня визита Петра I во Львов. Стремление русских было поддержано генконсульством России во Львове, вдруг предложившим украинской стороне отпраздновать памятные даты на межгосударственном уровне. Российская сторона призвала провести торжества по случаю юбилея Брусиловского прорыва во Львовской, Ровенской, Закарпатской, Волынской и Черниговской областях — на территориях, где проходила битва (куда девалась Тернопольская, где действовала 7-я армия? — загадка). Предполагалось, что на празднование будут приглашены делегаты из Орловской области — родины генерала Брусилова, а также гости из Госдумы России. «Цель этих мероприятий, — заявил тогдашний генконсул России во Львове, — почтить память наших предков, погибших в Первой мировой войне. В ней принимали участие не только русские, но и украинцы, поляки и другие славянские народы. Мы выступаем за примирение. И это хорошая дата, чтобы примирить народы, которые воевали между собой (ну и формулировка! — воевали не народы, а империи. — А.Б.). Что касается годовщины приезда Петра I во Львов, то, считаю, для такого культурного города было бы важно знать, что тут был Император, и что тут вершилась история».
Вроде бы декларативное заявление не лишено поверхностного смысла и казенного патриотизма, но демонстрирует поразительное непонимание ситуации, отсутствие политического чутья и исторического такта, говорит о качестве нашей дипломатии. Скажем, упоминание «праздника» 300-летия приезда Петра I вообще странно звучит: никто же сегодня даже в России не предложит торжественно отметить 100-летие приезда Ленина в древний Владимир или 100-летие побега Сталина из Туруханской ссылки. А ведь эти правители создали державу не слабее петровской. Но у наших официальных властей — петромания просто: от портретов в кремлевских кабинетах до смешных параллелей. А самое главное — зачем будоражить Украину?
С Брусиловским прорывом, как он ни памятен для меня лично, тоже далеко не так всё просто. Потому и нарвались наши дипломаты на отлуп по полной! Предложение вызвало решительный протест со стороны украинских властей. МИД Украины направил мэрии Львова официальное письмо, в котором говорится про «отсутствие необходимости проводить торжества на межгосударственном уровне». В отношении же Петра I реакция была полностью негативной. Например, «Львовская газета» отреагировала так: «Что же касается удивительного предложения отпраздновать 300-летие визита Петра I во Львов, то специалисты советуют обратить внимание на негативную роль, которую сыграл российский император в истории украинского казачества и в развитии украинской нации в целом». В той же «Львовской газете» была дана оценка и Брусиловскому прорыву: «В институте истории Национальной академии наук Украины утверждают, что эта битва принесла Украине большие жертвы и разрушения. Сотрудники считают, что Брусиловский прорыв не заслуживает особого внимания и торжеств, поскольку интересов Украины тут не отстаивали: со стороны Австро-Венгрии битва была оборонной, а со стороны россиян — прямым наступательным ударом».
Да, сказано формально точно — и про жертвы, и про разрушения, и про стратегический смысл операции. Но почему нельзя такое событие вспомнить? — только потому, что эту славную страницу общей истории написал русский генерал-патриот? Но самое горькое в том, что никто тогда особенно не вспоминал эту славную страницу и в самой России. Уж про празднование — не говорю! Не сделали цикла телепрограмм, не сняли фильма, не выпустили новых книг. Только в издательстве «Вече» вышла книга Алексея Шишова «Голгофа Российской империи», где есть главы о Брусиловском прорыве. Я следил за подобными акциями-публикациями, искал новые материалы, потому что накануне памятной даты собирался в дорогу по следам боев 7-й армии Юго-Западного фронта, в составе которой воевал мой отец — поручик 171-го Кобринского полка.
Началась дорога по Галиции, по тем местам, где немалая часть населения воевала на стороне Австро-Венгерской империи, где в годы Второй мировой формировалась дивизия СС «Галичина», где стоят памятники павшим советским солдатам и партизанам, а рядом — кресты сечевым стрельцам и воинам УНА—УНСО с надписью «Героям слава!». В Тернополе я обратился за помощью к коллегам из государственной телерадиокомпании, расположенной недалеко от торжественного памятника князю Даниилу Галицкому. Председатель Роман Заяц любезно предоставил машину и талоны на подорожавший бензин, позвонил в газету райцентра Монастыриска — конечного пункта дороги по Тернопольщине, что-то стал рассказывать редактору по-украински. Мой армейский друг Вадим потом удивлялся: «Представляешь, он сказал: туг журналист из Москвы хочет написать про какой-то Брусиловский прорыв. Я не ослышался: именно про какой-то!»
Зато сотрудник телекомпании Роман Гайдуцкий за рулем «Славуты» (разновидность «Запорожца» с корейским уклоном) про Брусиловский прорыв прекрасно знал: его дед воевал в Галиции с русскими войсками, попал в плен, был отправлен на работы в Херсон, потом в составе войск Петлюры прошел с боями по Украине, вернулся в родные края, мирно плотничал, вступил при советской власти, правда, под страхом смерти, в колхоз: «В органах знали: если Мартын пойдет — все пойдут!»
— Значит, не всех петлюровцев репрессировали?
— Да он потом и колхоз возглавил, и до 80 лет дожил! — засмеялся Роман Павлович, отслуживший восемнадцать лет на родяньском Тихоокеанском флоте.
Дед его прожил дольше моего отца, с которым воевал на этих зазеленевших просторах, — отметил я про себя и попытался вернуться в мыслях почти на век назад…
Среди семейных реликвий у меня дома хранится небольшая фотокарточка, на которой изображено три молоденьких офицера в форме царской армии. Крайний справа — мой отец, поручик Кобринского полка. Они снимались, наверное, в Тарнополе (так тогда писалось), перед самым наступлением, судя по беззаботным лицам, еще не зная, какой кровавый и славный путь им предстоит…
Из редких рассказов отца: «Взяли прикарпатское местечко какое-то. Лес зеленый, птицы поют. Правда, речушка трупами забита. Думаю, надо наведаться к другу в соседний батальон. Они уже расквартировались, вина раздобыли. Иду, а навстречу из чащи человек десять австрийцев, с оружием. А у меня пистолет, застегнутый в кобуре, и палка в руках. Увидели меня — руки подняли, говорят наперебой — сдаются. Господи, думаю, навязались на мою голову — сорвали поход к другу, повел в штаб…»
Брусилов вспоминал: «15 июля все мои армии перешли в дальнейшее наступление… Наконец, стремительной атакой левого фланга 11-й армии совместно с правым флангом 7-й армии неприятель с громадными потерями был отброшен к западу, и к 31 июля была занята намеченная линия Лишнюв — Дубы — Звижень и западнее Зборов. Левый фланг 7-й армии совместно с правым флангом 9-й армии атаковал противника на реке Коропец в направлении на Монастержиску. Однако австро-германцы к этому пункту успели подвезти значительные резервы и оказали там упорное сопротивление. 27 июля атаку повторили, и на сей раз успешно: был нанесен сильный удар врагу, в результате которого он поспешно стал отходить. Боевой неприятельский участок против центра 7-й армии, который императором Вильгельмом, посетившим его, был признан недоступным, был, однако, брошен почти без боя, так как наши войска охватили его с северо-запада и юго-запада».