– Дверь открой, – попросил первый охранник, подходя к автобусу.

Я потянул рычаг пассажирской двери.

Охранник поднялся в салон, уставился на моих «пионерок», почесал репу и озадаченно произнес:

– Ага… будем знакомиться…

Тут мои дрессированные «пионерки» мигом вскинули руки в пионерском салюте и хором ему ответили:

– Всегда готовы!

Я угорел, глядя, как окончательно охреневшее лицо охранника умудрилось охренеть еще больше. Глаза его резко расширились, а зрачки стали разъезжаться в стороны.

Забеспокоившись, что охранник сейчас срочно будет нуждаться в психологической реабилитации, приготовился не торопясь выбираться из водительского кресла. Но, видать, мужик крепкий попался. Как сейчас модно говорить – стрессоустойчивый. И абсолютно без чувства юмора, что его, вероятно, и спасло. Подвигав ушами, он вышел из ступора, наклонился ко мне и вопросительно прошептал.

– Это точно путаны?

– А в чем проблема? – ответил ему таким же шепотом.

– Ну, это… Галстуки пионерские…

– Путанистей не бывает, – усмехнулся. – А на галстуки забей. Так заказано.

– А почему их не усыпили? – спрашивает так, как будто я какуюто инструкцию нарушил.

Тут очередь охреневать пришла уже мне.

– Понимаешь, бразер[61], – отвечаю, – они хоть и шлюхи, но все же не суки, чтобы их усыплять, – и хихикнул.

На хихи уже пробивало круто, как под канабисом[62], но удавалось сдерживаться. Хотя и с трудом.

Девки за нашими спинами перестали прыскать и ржали уже в голос. Видать, наш шепот был не таким уж и тихим.

– Ну тебе видней, – пожал охранник плечами. – Но вот если что…

– А вот этого как раз и не надо… – задавил я свое хихи кудато внутрь организма, так как охранник был предельно серьезен. Просто супербизон какойто. – Кто из нас опытный? Ты или я? Успокой заранее.

– Документ всем выдан? – вновь спросил он, надавливая на букву «у».

– Да есть у нас все документы, не парься, – уже раздраженно ответил я, подумав о паспортах и утвержденном, с печатью проходной, спискепропуске на территорию усадьбы «Сибнедр».

– Тогда лады, – сказал он мне и, обернувшись к девчатам в салон, стал важно вещать: – Дамы…

Те опять заржали в голос.

– Серьезней, дамы, сейчас вы пройдете новейшую систему охраны, построенную на физических принципах, открытых учеными всего несколько лет назад.

– Надеюсь, не британскими учеными[63], – снова переливчато засмеялась чернявая «пионерка» по имени Роза.

– Нет, не британскими. Американскими, – с той же серьезной рожей продолжал читать свою лекцию охранник. – Главное, это не опасно для организма и совсем не больно. Но на всякий случай при прохождении завесы, которая будет внешне выглядеть, как серебристый целлофан, не дергайтесь и не шевелитесь. Лучше всего закройте глаза. Некоторые неприятные ощущения могут быть, но не сильные и не более тридцати секунд. И не у всех. Уверяю, это безопасней рентгена в аэропортах. Завеса пройдет весь автобус. Как завеса прошла – можете снова шевелиться и делать все, что вам заблагорассудится.

И снова обернулся ко мне и стал инструктировать:

– Заезжаешь на платформу. Глушишь мотор. Ждешь зеленого сигнала. Платформа сама поедет. Как остановилась, снова можешь заводиться. Понятно?

– Чего непонятного? Все просто, – ответил я ему, а сам подумал: может, пора уже обижаться?

– Ну тогда пошел, – похлопал он меня по плечу, на что я поморщился. Терпеть не могу амикошонства[64] от обслуги.

Завел мотор. В натяг въехал по пандусу на платформу, уперся колесами в ограждение и выключил двигатель.

Светофор на арке загорелся желтым, потом сменился зеленым, загудел за стенкой трансформатор, чтото негромко завыло на пределе ультразвука, и пространство внутри арки на мгновение прострелило красивыми разноцветными искрами. Затем оно как бы подернулось инеем и превратилось в занавесь, похожую на колышущееся расплавленное олово. Красиво и завораживающе. Прям «Звездные врата» голливудские. Я увидел отражение в этой завесе и автобуса, и себя за рулем в нем, как в павильоне кривых зеркал в парке культуры и отдыха. Еще их в моем детстве называли «Комнатой смеха». Но мне почемуто сразу стало не смешно. Даже немного жутко.

Ну надо же, блин горелый. Никогда даже не слышал о таких системах безопасности, хотя в этой области я, кажется, уже всякого навидался – подумал, глядя на надвигающийся, колышущийся слегка, кажущийся металлическим занавес.

Сначала в нем скрылся капот автобуса, как его отрезало, потом переднее стекло, потом я утонул в нем лицом, инстинктивно закрыв глаза. Почувствовал сначала на лице, а потом и во всем организме одновременно и жар, и холод. Чтото покалывающее скользнуло по щекам, пробегая к затылку…

Гул генератора внезапно исчез, и наступила тишина. Я почувствовал, как чтото непонятное так же облизнуло холодом спину и толкнуло вперед.

Новая Земля. Территория Ордена. База по приему

переселенцев и грузов «Россия и Восточная Европа».

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 9:01

Открыв глаза и бросив взгляд в боковое зеркало заднего вида, увидел, что борт автобуса появлялся из ничего, просто из колеблющегося воздуха.

То же самое было в салоне. В центральное зеркало было видно, как мои «пионерки» выплывали из колеблющегося ртутного полотна с широко раскрытыми одуревшими глазами.

И было отчего одуреть, кроме чудес завесы.

Вместо громкой музыки и нарядной толпы на красочно разукрашенной VIPплощадке корпоративной вечеринки пятой в мире добывающей компании – такой же унылый бетонный зал, только построенный зеркально тому, из которого мы выкатились секунды назад.

Но непонятности, как оказалось, только начались. И дальше только множились.

Не дав мне опомниться, к автобусу подбежал охранник, но уже в форме песочной окраски, с американским автоматом на плече и малиновым беретом за погоном и заорал:

– Кому стоим! Куда тормозим! Съезжай скорее. Вон туда ехай, – он показал направление рукой: – По нарисованной линии. Ставь автобус на стоянку номер четыре. Вприпрыжку действуй, мне еще два автобуса принимать.

И пошел сам впереди капота ровно по белой линии, прерывисто нарисованной прямо на бетонных плитах толстой краской дорожной разметки, ведущей на гравийную стоянку – уже во дворе, у бетонной стены то ли склада, то ли бункера, не понять навскидку. Единственной определенностью были желтые деревянные щиты, прикрепленные на стене. Наш имел номер «4» и был на таком же щите аккуратно намалеван черной краской.

После того как автобус застыл на стоянке и я выключил мотор, все тот же охранник, только уже нацепивший на макушку свой малиновый берет, стал стучать в дверь. Я открыл ее рычагом, не вставая с водительского сиденья.

Охранник вошел в салон автобуса, выдувая из него прохладу кондиционера и впуская с собой внутрь духоту, запах пыли и сухой травы.

– Еще раз здрасьте. Всех вас со счастливым прибытием. У вас есть оружие, которое мне необходимо опечатать? Хождение с оружием по территории Базы запрещено. Но при выезде из Базы, на КПП[65], вам его обязательно распломбируют, и оно будет снова готово к применению.

– Какое оружие?

– Нет у нас никакого оружия!

– Зачем нам оружие? – испуганно взвизгнули мои «пионерки».

– Мы глазками стреляем, – спокойным тоном подвела общий итог литовка Ингеборге.

– Тогда все еще проще, – широко улыбнулся охранник, перебегая сальным взглядом по девчатам. – Вам идти тут недалеко: вдоль стоянки направо, вторая дверь. Вещи можете спокойно оставить в машине. Все под охраной. У нас здесь не воруют. И еще раз добро пожаловать. Таких красивых девушек, да еще в таком количестве у нас давно не было. – После этого комплимента охранник вышел из автобуса и пошел обратно по белой полосе в те же вороте, откуда он нас вывел.

Кстати, таких ворот в этом длинном дворе был нехилый ряд.

Я вылез с водительского сиденья, почесал репу и, посмотрев на притихших девчат, попытался схохмить: