Помню я долго стояла, пытаясь угадать какое магическое действие, она мне напоминает.

— Эта картина кисти легендарного Эвенна стоит больше чем Цейр, больше чем все остальные земли Дестмирии вместе взятые, исключаю Алмазную землю. Земля Леди Инессы стоит как раз столько.

Учитель сам завел разговор о политике, но я не могла не спросить:

— Это подлинник?

— Разумеется, — Сартер смерил меня укоризненным взглядом. — Я, если ты не заметила, люблю искусство. В этом доме немало картин, за которые можно продать и души, и страны вроде Швихта и Дестмирии. Только не думай, что все это легко достается.

Что‑то мне не верится, будто я с таких драгоценностей пыль вытирала.

— Все ценное у меня защищено, знаешь ли. Почти любой искусствовед увидит только хорошие копии. У картин, которые что‑то стоят по — настоящему совсем другая структура, ощущаешь сразу, энергетику, смысл, древность, красоту. Я и эту закрою, так что лучше взгляни пока не поздно.

Я с любопытством перешла на видение потоков маэн и не сдержала восторженного вздоха — действительное нечто особенное. Ничего общего с самим изображением, но прекрасно. Потоки маэн безлики эмоционально, самое большее, что можно понять темные или светлые чувства испытывает человек, в зависимости от насыщенности нитей тьмы и света, да определить ложь. Но смотря на этот шедевр, я невероятным образом чувствовала страсть и вдохновение художника, историю в несколько тысячелетий, боль и надежду изображенной женщины.

Учитель легко меня толкнул, вытряхивая из эстетического транса. Доволен впечатлением, которое оказала на меня картина.

— А… а когда жил автор, учитель? — я никак не могла отделаться от тысячелетней истории. Поверить, что картина могла столько храниться в мире магии можно, но во времена темных веков и рисовать вроде не кому было.

— Триста лет назад, — учитель тихо рассмеялся, глядя на мой ошарашенный вид, и пояснил: — Все дело в сюжете. Ему как раз три тысячи лет. Ну и в авторе. Эвенн Тевелло из Эсты, совсем не подходящей страны для художника. Большую часть жизни он прожил в Эретрете, нынешней Алмазной земле Дестмирии, тогда еще спорной территории с Харине, кстати, беднейшем месте без ныне открытых месторождений. Оттого и вплел в сюжет рирхшатской легенды рябину и северные пейзажи.

А ты ведь и легенду не знаешь… возможно ты обращала внимание, на карте Айрисса есть одна странная территория — Великая Степь на юге. Слишком на юге, вокруг пустыни, а там вечнозеленые травы. Это Вечная Нимфа принесла в жертву своего возлюбленного, чтобы подарить Таэрре новый шанс после Катастрофы.

Лэйр Сартер допил вино, и бросил бутылку в камин.

— Очень страшно? — внезапно спросил он, зловеще ухмыльнувшись. Скорее с юмором, чем с привычной надменностью

— Что именно учитель? — осторожно уточнила я. Потому что страх был. Потихоньку, перерос из легкой нервозности, когда Сартер начала вполне мило со мной разговаривать.

— Мое невероятно хорошее поведение, моя дорогая, что же еще.

Он улыбнулся отвратительно понимающе, и вставая, покровительственно похлопал меня на щеке.

Теперь все на своих местах.

В последнее время в жизни Лэйра Сартера стало слишком много Дэнайра.

Лорд Цейрской земли нагло ворвался в спальню и развалился на кровати. Темный маг зевнул и продолжил лежать.

— Тебе не кажется, что это уже слишком? — холодно поинтересовался Сартер.

— Я связался с Утрином, — проигнорировал недовольство приятеля Дэн. — Сообщил, что скоро к нему в гости заглянет интересный объект для экспериментов.

— О, как мило с твоей стороны. Этот ублюдок любит красивых женщин — из них получаются самые отвратительные монстры.

Дэн недоверчиво фыркнул.

— А что мне еще делать, когда ты отказываешь помогать. Проклятье, Лэйр, не стоило тебя слушаться. Стоило убить эту Энн еще до того, как она заключила контракт с Тори. Я понимаю, что практика для твоей ученицы великая вещь, но, Тьма побери, неужели обязательно связывать ее с политикой!

Теперь недовольство приятеля проигнорировал Лэйр:

— Ты забрал свой экземпляр?

Дэнайр в сердцах пнул невинную подушку, чуть не попав темному магу в лицо. С каждым сеем раздражение на незваного гостя росло.

— Этот, кретин, жалкий выродок проклятой шлюхи и коровьего навоза, запихнул его вместе с бумагами по своим грязным делишкам в серый сейф. Роб умер и все сгорело проклятым пламенем. Раздери его все твари Темного леса, да кого в Дестмирии волнуют воровство и заказные убийства, чтобы так страховаться?!

— Не везет тебе с этим делом, — насмешливо подытожил Лэйр. — Смотри, как бы Утрин вместо допроса и расчленения нашей загадочной девицы не перешел на сторону Иннесы.

— С его отношением к женщинам у власти? — отмахнулся Дэн. — Кстати, ты не думал, что Энн может оказаться вовсе не агентом Алмаза? Харине, Салетта, эльфы — традиционалисты. Моей связью с Новыми эльфами и подозрительной деятельностью кто угодно мог заинтересоваться.

— Мог, но факта моего невмешательство это не отменяет.

Лэйр Сартер итак сожалел, что свел когда‑то Саша Дайтеша с Дэном. Известный драматург, общественный деятель и идейный лидер Новых эльфов — движения, набирающего все большие масштабы среди молодежи сторонников реформ в Атрессе, мастерски манипулировал всеми для достижения своих целей. Очаровал после убийства старого короля эльфов Нэриториэла, самого разумного из своих братцев, и укреплял свое влияние на политической арене. Лэйр Сартер подозревал, что внезапный интерес к Алмазной земле заключен вовсе не в богатых месторождениях.

— У нас же сотрудничество, верно Лэйр? — внезапно спросил Дэн. Темный маг соизволил оторвать взгляд от трещин на потолке и приподняться.

— Да, Дэн. Только контракт мы не подписывали.

Глава 12

Двуликие считаются одними из самых загадочных арохе Таэрры. Одной крови, но редко живут отдельными поселениями. Они имеют два лика, с одним рождаются, а второй пробуждают. Просто другой возраст, другой пол, изредка другой арохе. Когда второй лик — оборотень, двуликий является оборотнем в полной мере, может превращаться в зверя. Разный облик — разный характер, совершенно другая личность. И вечное недоверие как следствие. В запрете на верховную власть двуликие насмешливо приравниваются к магам. А я был и магом, и двуликим.

"Путь к власти", автобиография Верховного Советника Дестмирии

Нархейша Шатоше, год издания, 5090

Темный лес выглядел мирным. Чем дальше к востоку, к Атрессе Стране Эльфов, тем больше зелени — даже листья такфисов светлее, чем обычно, что говорить о невинных березках, встречающихся все чаще. К сожалению менее опасным лес не становился. Скорее наоборот, слишком много неприятностей, с которыми я не имела счастья встречаться, бродя по территории Цейрской земли. Но в любом случае беспомощной меня назвать было нельзя. Я не стала вдруг такой крутой, что самые страшные чудовища мне не страшны. Нет, я всего лишь научилась выбирать правильные пути. Засекать малейшие изменения в потоках маэн и узнавать, откуда идет опасность. В чистом поле или том же Цейре это невозможно без создания специальных охранных переплетений, но Темный лес — единая структура. Многогранная, огромная, но существующая по собственным магическим законам, единым принципам строения структуры. Достаточно их определить, выявить закономерности и настроить собственную структуру темного мага как еще один элемент. На это дело у меня ушло несколько месяцев кропотливого труда — не хотелось повторения весенней прогулки за грибами. И я считала, что результат того стоит. Как‑то раз пришла в голову мысль, что с таким умением можно хоть проводником подрабатывать — весьма востребованные и дорогие специалисты в Цейре.

Последние три дня показали, что эта мысль была полной дуростью. Никогда больше не буду проводником по Темныму лесу!

Энн, Эйз и суровый мужчина, якобы специалист по проклятым местам плелись отчаянно медленно и бестолково. Я ожидала, что мне самой будет нелегко, по собственному желанию без прямого воздействия не за что не сунулась в Темный лес. Но я достаточно изучила повадки живности в этих местах, знала большинство опасных растений и способы находить самые спокойные тропы. У Тобрия Риске по поводу безопасной дороги было совсем другое мнение, и он все норовил утащить нас к ульям рокшатов или логову грона, так что поневоле задумаешься о злом умысле. Я настолько была уверена в собственном превосходстве над Тобрием, что позволяла вести себя нагло и уверенно. Энн я все так же опасалась, а с Эйзом держалась на расстоянии умеренного дружелюбия. Такая непостоянность в общении прибавляла еще значительную каплю к моему недовольству.