⁽¹⁵⁾ Все упомянутые фазаны лишь подвиды одного вида: Phasianus colchicus.

⁽¹⁶⁾ Это удалось сделать ученикам Н. М. Пржевальского — В. И. Роборовскому в П. К. Козлову, которые в качестве участников Тибетской экспедиции Русского Географического общества получили задание начальника экспедиции М. В. Певцова произвести съёмку озера Баграч, что и было ими выполнено в 1890 г. По Козлову озеро Баграч имеет длину до 85 км, а в ширину 42, окружность его превышает 235 км. Озеро пресное, очень прозрачное, дно можно различать на глубине 12 м; это, видимо, средняя глубина озера, наибольшая же глубина осталась неизвестной. Весной и осенью на озере во время бурь поднимаются волны до 2 м высоты, волнением выбрасывает на берега много рыбы, которая становится, добычей крылатых хищников и кабанов. Замерзает озеро в начале декабря, вскрывается в марте, но льдины ветрами передвигаются еще и в апреле.

Берега озера разнообразны, во многих местах заросли густыми тростниками или окружены песками. Водная гладь озера привлекает много птиц, а тростники дают приют некоторым зимующим здесь лебедям и уткам. За многочисленными кабанами охотится редкий здесь тигр (Труды Тибетской экспедиции, ч. 3, СПб., 1896, стр. 107–109).

У М. В. Певцова также приводятся данные об этом, одном из самых больших озёр Центральной Азии. По данному автору, озеро имеет длину до 90 км, а ширину 53 км. Крайне любопытным представляется мастерски записанная картина ловли рыбы зимой. Картина эта представляет исключительный этнографический интерес:

"Зимой, когда озеро Баграш-куль покроется льдом, монголы ловят в нём много рыбы и сбивают её в Карашаре, откуда большая часть этой рыбы отправляется на продажу в Урумчи. Рыбу добывают двумя способами: крюками и острогой. Сделав во льду прорубь, обкладывают её по краю принесённой с берега землёй, опускают в воду прочный железный крюк с наживкой из мяса, привязанный к веревке, и с наступлением ночи разводят вокруг проруби на земляной насыпи костёр. После этого ловцы отходят от проруби по льду на версту и более, выстраиваются в линию и подвигаются к ней потихоньку, стуча сильно палками об лёд. Пробудившиеся рыбы, заметив издали свет, направляются к проруби и глотают наживку. Точно таким же образом загоняют рыб к большим прорубям, у которых их караулят бойцы с массивными острогами. К рукояти остроги привязывается верёвка, свободный конец которой прикрепляется к толстому колу, замороженному во льду. Ударив очень большую рыбу, с которой невозможно справиться одному, боец выпускает из рук острогу, а потом с помощью товарищей втягивает её постепенно на лёд. Рыбы в Баграш-куле, по словам монголов, достигают длины почти человеческого роста и принадлежат, по всей вероятности, тем же видам из семейства карповых, которые живут в Яркенд-дарье и её левом притоке Конче, вытекающем из этого озера" (Труды Тибетской экспедиции, ч. I, СПб., 1895, стр. 341).

⁽¹⁷⁾ Токсум — оазис и городок в Восточном Тянь-шане, близ города Турфана, лежит в известной Турфанской впадине на большой дороге, связывающей центр Синьцзяна город Урумчи (китайское название Ди-хуа) с Кара-шаром. Таким образом пути из Токсума идут в Джунгарию и Кашгарию и естественно, что Якуб-бек избрал этот пункт для построек здесь укреплений, поскольку именно здесь, с востока, можно было ждать китайцев, которые, конечно, прекрасно знали древнюю дорогу из Анси на Хами и Турфан, в обход пустыни Лоб-нора.

⁽¹⁸⁾ Заман-бек — личность в некоторых отношениях примечательная; русские историки Востока хорошо знают Заман-бека и его помощь русским в путешествиях или дипломатических переговорах. Заман-бек, или Заман-хан-эфенди, действительно уроженец Кавказа, но затем он был в Турции, откуда турецкий султан посылает его к Якуб-беку вместе с некоторыми другими лицами, знающими военное дело.

Заман-бека после смерти Якуб-бека и падения Джеты-шаара можно видеть на русской службе: он в Ташкенте работает переводчиком в канцелярии туркестанского генерал-губернатора. В 1877–1878 гг. участвует в посольстве, отправленном Россией в Афганистан и возглавлявшемся генерал-майором Н. Г. Столетовым.

Заман-бек от имени Якуб-бека вёл предварительные переговоры с посольством капитана Куропаткина[142], который с инструкциями туркестанского генерал-губернатора Кауфмана был послан в Кашгарию в 1876 г., т. е. в том же году, когда и начал свое Лобнорское путешествие Пржевальский. Куропаткин имел задания по установлению границ между Джеты-шааром и Ферганской областью, а также по выяснению общей политической обстановки в Кашгарии. У Куропаткина читаем о Замн-беке:

"Через несколько дней к нам явился Заман-хан-эфенди, которому было поручено Якуб-беком вести предварительные переговоры. Наше изумление было очень сильно, когда оказалось, что Заман-хан прекрасно владеет русским языком и довольно образован (мы с ним беседовали об Англии, которой он не симпатизирует, о европейских делах, причём он высказал очень верные соображения и своё знакомство с положением дел в Тунисе, Алжирии и Египте). Он нам сообщил о своём прошлом несколько подробностей, из коих мы узнали, что он выходец с Кавказа, получил в России образование, но по каким-то политическим делам вынужден был бежать в Константинополь. Оттуда, три года тому назад, Заман-хан прибыл в Кашгар и с тех пор состоит при Якуб-беке в качестве доверенного советника. Заман-хан сильно симпатизирует русским и уже доказал свою симпатию на деле: только благодаря его влиянию подполковник Пржевальский был пущен на Лоб-нор. Ранее же приезда Заман-хана в г. Курля наш путешественник находился в этом городе как бы под почётным арестом. Заман-хан вызвался сам проводить г. Пржевальского на Лоб-нор, и позднее, в письмах ко мне, г. Пржевальский, выражает свою полную благодарность Замаш-хану за его искреннюю дружбу и содействие во всех трудных обстоятельствах, в которые становилась экспедиция" (Кашгария, Историко-географический очерк страны, её военные силы, промышленность и торговля. СПб., 1879, стр. 7).

Заман-беку, чьё тёплое участие в экспедициях не раз отмечал Пржевальский, во многом обязана Лобнорская экспедиция. Покидая пределы Джеты-шаара, Пржевальский не забывает роли Заман-бека, благодарит его, что специально отмечает в своём дневнике:

"…Я написал Заман-беку тёплое письмо, в котором благодарил его за все услуги, нам оказанные. Действительно, Заман-бек для нас очень много сделал: без него нам было бы вдесятеро труднее, да и попали ли бы мы тогда на Лоб-нор? Вообще, мне везёт удивительно: ни годом позднее, ни годом раньше исследование Лоб-нора не удалось бы. В первом случае Якуб-бек, еще не боявшийся китайцев, не пустил бы нас; через год же китайцы наверное завладеют Карашаром и Курлей; тогда опять путь на Лоб-нор закрыт, по крайней маре до совершенного покорения Восточного Туркестана китайцами".

⁽¹⁹⁾ Константин Петрович Кауфман (1818–1882) — первый генерал-губернатор Туркестанского края. Начал свою военную карьеру на Кавказе, но главная деятельность проходила в Средней Азии, когда при его прямом руководстве происходило присоединение к России Самарканда, Хивы, Кокандского ханства. Пользовался большой известностью в Туркестане, где его называли "ярым-падишах", т. е. полуцарь. Акад. В. В. Бартольд подчёркивает заслуги К. П. Кауфмана в деле изучения Туркестана: "Работы по изучению края встречали со стороны генерал-губернатора Кауфмана полное содействие, иногда даже предпринимались по его инициативе" (История изучения Востока в Европе и России, Ленинград, 1925, стр. 251).

Поэтому понятно, что когда один из талантливейших русских исследователей Туркестана А. П. Федченко открыл в Заалайском хребте высочайший пик, он назвал его пиком Кауфмана (ныне пик Ленина, 7 127 м).

Кауфман был крупным администратором и известен как "устроитель Туркестанского края"; при нём началось строительство железных дорог, устанавливались границы с пограничными государствами. Но Кауфман был представителем царской администрации, он не понимал форм национальной культуры, считал, что они должны исчезнуть, и край постепенно сольётся с Россией, будет органически связан с русской культурой. В этом отношении Кауфман был типичным представителем царской колониальной политики.