- Сергей, откуда?! Это же на целое состояние тянет!

   - Из дворца Ксешинской. Видимо, или она или великий князь не привыкли экономить на винах.

   - Но как тебе удалось пробраться в ее погребок? Уж не... - Иволгин глянул на меня с ожиданием самых удивительных откровений.

   - Нет, Толя, этим подвигом я честь Школы не поднял до высот заоблачных. Там нынче штаб революционных сил Петроградской стороны обосновался. Я туда по должности доступ имею.

   - А что, народные массы не нашли эти запасы? - удивился заглянувший сосед.

   - Почему не нашли? Нашли. - я глянул на него ехидно - а ты думал, они как вино увидят, так сразу набросятся и будут пьянствовать обо всем забыв?

   - Хм, ну если, откровенно говорить, то чего-то подобного я и ожидал от них.

   - Ошибся ты. Это не просто взбесившееся быдло, как многие думают, это народ. Люди идейные, с целями, дисциплинированные. Как видишь, и не напились сами и порядок в городе успешно наводят. По крайней мере, в рабочих районах уже навели.

   - А в остальных районах, когда наводить собираются, не знаешь? А то ведь приличному человеку на улицу не выйти стало.

   - Наведут. Насколько я знаю, этот вопрос уже поднят и решением занимаются.

   - Господа, хватит о политике! - вмешался Иволгин - у нас есть задачи более срочные и важные!

   Толя демонстративно покосился на стол. Сосед сразу оживился и, уточнив технические детали, умчался собирать 'своих' и закуску.

   Собрались 'свои' мгновенно и в большом количестве. Я, подняв первый бокал, поблагодарил Толю за предоставленную шашку и провозгласил тост за вечное стояние и укрепление России 'какая бы власть в ней ни была'. Тост прошел 'на ура'. После чего я, сославшись на трудную ночь и загадочно улыбаясь вопросам, точно ли Ксешинской не было дома, ушел к себе.

   Уже забравшись в кровать, я стал вертеть в голове планы на ближайшие дни. Организация штаба, гранатометы, Шефилды, штаб... нет, штаб уже был. Что там еще? Так и провалился в сон, озабоченный множеством предстоящих дел.

  Удивительно, но меня никто не будил. Сокурсников вполне удовлетворило мое формальное участие в мероприятии, а товарищи по революционной борьбе, видимо, не смогли пробиться через молчание Клима. Так что проснулся я сам через три часа бодрый и полный сил.

   Тихонько заглянул к Иволгину. Господа офицеры чинно смаковали дорогие вина и рассуждали о высоком. Не стал им мешать. Вместо этого я пошел готовиться к собранию. Вроде и держал все вопросы в голове, но попытка их записать на бумаге выявила обширные лакуны в моих мыслях и планах, а вопросы принялись активно размножаться. Так что два часа пролетели незаметно, чему я сильно удивился, глянув на часы. Блин, а ведь надо было еще и с однокурсниками потолковать.

  Я убрал свои бумажки в планшетку и пошел опять к Иволгину. Ребята продолжали меня удивлять. Вино давно кончилось, но ни расходиться, ни искать добавки они не стали. Видимо, элитные вина самим фактом свое появления на столе подвигли их на эстетизм и возвышенные темы. Так что опошлять прекрасное событие банальной водкой они не стали. Вместо этого говорили о поэзии.

   Если уж совсем точно, то перемывали кости Маяковскому. Он пристроился в Школу чертежником, но лично я его ни разу не видел, так как к моменту моего появления он занимался совсем другими вопросами. Ни то в квартирмейстеры перевелся, ни то на какую-то другую тыловую должность, но в расположении он не появлялся вплоть до февральских событий. Появился только после отречения Николая и устроил стихийный митинг, совмещенный с поэтическим вечером, где воспевал борьбу и свободу. Потом это мероприятие собравшее толпу восторженных участников из различных служб обеспечения переросло в пьянку, а утром певец советского паспорта исчез уже окончательно.

   Кстати исчез из Школы не только он. Про себя упоминать не буду, а вот те самые службы обеспечения были просто переполнены интеллигенцией, ищущей в тыловых службах спасения от фронта. Теперь многие из них почуяли слабину и решили, что почетную обязанность просто игнорировать. Армия по их убеждению, не место для культурного и образованного человека с тонкой душевной организацией. Впрочем, большинство военных были с ними в этом вопросе согласны и даже прямо указывали, где такой публики место в самых емких и непечатных выражениях. Хотя порой и вполне пристойные слова порой попадались, вроде 'стенка' или 'петля', но это уже у кадровых офицеров.

   Я непринужденно влился в компанию размягших от культурного отдыха выпускников.

   - Привет будущим броневикам!

   Если кто не в курсе, то броневики здесь относятся к бронеавтомобилям так же как у нас танкисты к танкам. То есть это люди, а не машины. Правда, в данном конкретном случаи все было сложно и неоднозначно.

   - Твои бы слова, Сережа, да начальству в уши, а то, боюсь, мы так в ожидании своих бронеавтомобилей досидимся до того, что плюнув на все с таким трудом осиленные науки, уйдем на фронт простыми пехотными офицерами.

   - Да уж, господа, - поддержали пессимиста остальные - ожидание затянулось до неприличного. Так и недолго забыть все чему нас тут учили! О чем только командование думает?!

   - Ну, с закреплением науки я, пожалуй, могу помочь - вкрадчиво закинул я удочку.

   - Тихо, господа! - Иволгин резко поднял руку, пресекая разговоры - Что ты имеешь в виду, Сергей?

   На меня с надеждой и подозрением уставились одиннадцать пар глаз фанатиков бронеавтомобильного дела.

   - Как вы уже знаете, я занимаюсь организацией рабочего ополчения. Так вот, принято решение создать в его рамках бронеотряд. Довольно крупный, благо технически грамотный персонал для рабочего ополчения не проблема. Однако, нужны инструктора по тактике боевого применения машин.

   Один из слушавших меня однокурсников, Переных, чуть покривился на выражение 'в его рамках'. Он был эстетом, любителем изящной словесности и даже писал стихи. Иволгин же нашел более серьезный недостаток в моем предложении.

   - Сергей, но ведь это, во-первых, очень долго, раз уж даже для нас машин найти не могут, а во-вторых рабочие, это не солдаты, из них ничего все равно ничего толкового не выйдет. Так что если, действительно, есть в запасе бронеавтомобили, то их необходимо немедленно передать армии!

   Общественность заволновалась, поддерживая Толю. Досталось и армейскому командованию и Петросовету и Временному правительству и всем известным персоналиям из этих учреждений. Я спокойно выждал, пока накал возмущения спадет.

   - Ты, Анатолий, безусловно, прав, но есть парочка нюансов - акцентировав важность нюансов поднятым пальцем, я продолжил - Во-первых, машин свободных нет, а если и есть, то ополчению их никто не даст. Во-вторых, ополчение то, что достанет никому без боя не отдаст.

   - Но откуда же тогда...

   - Сейчас объясню. - я пресек начавшиеся вопросы выставленной вперед ладонью - Дело в том, что ополченцы, как вы помните, еще и рабочие всех питерских заводов и фабрик. Так что, бронируют и вооружают грузовики они сами, работая сверхурочно и бесплатно. Теперь вы понимает, что отнять их не удастся?

   - Такое рвение, безусловно, весьма похвально - кивнул Толя - Но зачем городскому ополчению бронеавтомобили? Они собираются отправиться воевать на фронт?

   - Это вопрос непростой. Власть в стране пока неустойчивая и доверия между сторонами нет. Рабочие не доверяют думским говорунам из Временного правительства, временные не доверяют армейскому командованию, а армейское командование не доверяет никому из этих, внезапно для них появившихся властей. Так что ВАШИ бронеавтомобили, на самом деле, зажало именно Временное правительство из опасения военного переворота. Ну а рабочие, естественно, помнят, как их расстреливали безоружных в январе пятого года, да и совсем недавно и повторения не хотят. Так что естественным образом стремятся иметь силы для отстаивания своих законных интересов. Вот когда ситуация более-менее устоится, все успокоятся и смогут хоть чуть-чуть доверять друг другу, то можно будет и поднять вопрос об отправке добровольческого бронеотряда на фронт. Лично я на это согласие в обществе очень надеюсь, ибо альтернатива ему - страшная и кровавая гражданская война.