Высокая двойная арка, сделанная из широких дубовых досок ручной работы с тонкими, извилистыми узорами, представляла собой вход в комнату. На потолке, от стены до стены, тянулись тяжелые деревянные балки.

Как и остальная часть дома, комната была выдержана в мягких тонах: янтарном, золотом и темно-коричневом, что делало ее похожей на осенний сад. Мебель из натуральной древесины украшали те же узоры ручной работы, что и полы, потолок, окна.

Здесь было опрятно и чисто, взгляд притягивался к центру комнаты и к большому камину между двумя панорамными окнами, которые открывали захватывающий вид на лесную долину насколько хватало глаз.

Джослин обратила внимание на египетские хлопковые простыни и кровать с балдахином, которая была сделана из прочной сосны и выглядела так, будто весила целую тонну. Две толстые круглые колонны поднимались от ее основания, а изголовье с замысловатой резьбой возвышалось по меньшей мере на пять футов над матрасом. Каркас кровати походил на произведение искусства: профессионально вырезанный с детализированными фигурками лесных хищников — медведь гризли, пума и пара волков в окружении красивых осин и сосен, как будто животных перенесли из их естественной среды обитания.

Джослин нашла бежевый халат, лежащий на краю постели, и спокойно надела его. Скользнув левой рукой в мягкую ткань рукава, она заметила, что повязки, которую сделал Кейген, больше нет, а ее раны полностью зажили. Она поднесла руку к лицу, чтобы убедиться, нет ли шрамов или отметин, любых признаков ужасной раны, и, ничего не найдя, направилась в ванную. Но движение в углу привлекло ее внимание, заставив мгновенно подскочить.

Натаниэль вальяжно сидел в удобном кресле, положив скрещенные ноги на тахту. И смотрел непосредственно на нее... с темным голодом в глазах.

Он слился с фоном как кошка, наблюдающая за своей добычей: совершенно неподвижный... тихий. Его взгляд был сосредоточен, и уголки губ приподнялись в легкой улыбке, стоило ему понять, что она заметила его.

— Добрый вечер, красавица, — он почти мурлыкал.

Джослин резко вдохнула, электричество словно пронзило ее позвоночник, заставив задрожать. Этот гипнотизирующий голос… она никогда не привыкнет к его звуку.

— Добрый вечер, — ответила она, — как долго ты здесь сидишь?

— Недолго, — низко зашипел он и заерзал на стуле, медленно выдыхая. — Ты так невероятно красива, когда спишь.

Джослин покраснела и отвернулась.

— Я проспала весь день?

Он улыбнулся.

— Мы оба.

Джослин посмотрела на кровать, пытаясь вспомнить, как оказалась на ней, или как Натаниэль лежал рядом. Такое женщина не могла легко забыть. Она сжала свою одежду.

— Как получается, что ты уже одет и побывал в душе, а я еще нет?

Как только слова слетели с губ, она пожалела о вопросе; потому что он прозвучал словно предложение, хотя являлся обычным наблюдением.

Натаниэль ухмыльнулся, будто прочитав ее мысли.

— Ты приняла душ вчера вечером. Я же просто заснул в изнеможении, — его зрачки расширились, странно изменившись, что она уже считала характерным для вампиров.

Джослин нахмурилась.

— Я не помню, как принимала душ.

Натаниэль наклонился вперед.

 — Кейген дал тебе довольно сильнодействующее болеутоляющее для руки, поскольку я не мог продолжать блокировать твою боль, пока спал. Поэтому, вероятно, ты не помнишь многое.

Глаза Джослин расширились, но спросить не хватало смелости.

Не может…

Натаниэь засмеялся.

— Нет, любовь моя. Я заверяю тебя… это ты бы запомнила.

Внезапно он поднялся и стал приближаться, двигаясь плавно и уверенно.

Рефлекторно Джослин сделала шаг назад. Не потому что боялась его больше, чем обычно. Но из-за того, как он двигался. Это посылало холодок по ее позвоночнику и будоражило все инстинкты. Она была человеком, в конце концов, а он... нет. Требовалось время, чтобы привыкнуть.

Натаниэль, словно хищник, медленно и изящно подбирался к своей добыче. Его глаза сузились.

— Ты убегаешь от меня? — тихий веселый смех наполнил комнату.

Джослин сильнее сжала одежду, наблюдая, чувствуя, как с каждым его шагом ее волнение и страх увеличиваются.

Он, казалось, наслаждался ускоренным стуком ее сердца, легкой паникой в глазах и явной чувственной реакцией, которую, несомненно, уловил в ее аромате. В комнате стало жарко... очень жарко... и чувствовала она себя... неловко.

Глубокое, восхитительное рычание родилось в его груди, когда он, наконец, преодолел расстояние между ними, чтобы взять ее руку в свою. Затем медленно поднес к губам, поцеловав внутреннюю часть ладони, потом запястье, прежде чем мягко втянуть ее палец в свой совершенный рот.

— Ты уже не боишься меня, не так ли? — вопрос прозвучал медленно и протяжно, словно источая грех.

Джослин задрожала. Открыла рот, чтобы ответить, но так ничего и не произнесла. Натаниэль немедленно откликнулся на приглашение: наклонив голову к ее губам и очертив кончиком языка линию рта.

— Ммм, — промурлыкал он и обхватил ее лицо ладонями. — Джослин Леви, ты хоть понимаешь, насколько ты вкусная?

Джослин покачала головой, краснея.

Он вглядывался в ее глаза.

— И твои глаза… потрясающие. У тебя действительно тигриные глазки... потусторонние... самая ошеломляющая смесь зеленого и коричневого, которую я когда-либо видел.

Он поцеловал оба ее виска, а потом каждое веко.

— И в них скрывается что-то, — он наклонился и прошептал на ушко, — возможно, тайны? У тебя есть тайны от меня, Джослин?

Его ладонь прошлась по ее одежде, мягко задевая и обхватывая грудь. Неторопливо и нежно исследуя сначала одну, а затем другую, интимно и властно массируя.

— Я хотел бы знать твои тайны, тигриные глазки. Ты поделишься ими со мной?

Джослин откинула голову назад и тихо застонала.

Он стянул халат с ее плеч и резко с шипением вдохнул, когда нежные изгибы тела открылись его голодному пристальному взгляду.

— Поделишься? — повторил он, его голос стал глубоким и требовательным.

— Чт... что ты хочешь знать? — она ответила хрипло и медленно, как соблазнительница, удивляясь сама себе. Не зная, что может говорить так, но реакция Натаниэля была мгновенной... его внушительная эрекция, выступающая сквозь джинсы... прижалась к ее животу.

Натаниэль увидел, что она это заметила, и, не пытаясь скрыть свое возбуждение, прижался бедрами к ней сильнее.

На ней была темно-синяя шелковая ночная рубашка, которую Натаниэль купил для нее в ее первый день в его доме. Он не стал тратить время впустую и стянул тонкие лямки с хрупких плеч, отодвигая их большими пальцами. Длинная ночная рубашка упала до талии, остановившись из-за неплотно завязанного узла халата, оголив только плечи и грудь.

Он застонал, когда ее соски освободились от шелка, наклонил голову, чтобы подуть на них и осторожно коснуться языком одного, а затем и другого.

— Я до смерти хочу знать, какова ты на вкус, любовь моя.

Джослин выгнулась, наслаждаясь ощущениями. Она ничего не могла с собой поделать... и не хотела. Ее грудь казалась невероятно тяжелой, соски начало покалывать. Она застонала, когда он потянул ее сосок зубами, проведя по чувствительному бутону языком, а потом обхватил губами. Чувственное тепло наполнило ее, как огонь, пока его руки удерживали, пальцы массировали, а рот посасывал грудь.

Джослин сжала красивые иссиня-черные волосы, притягивая Натаниэля еще ближе. Разряды электричества прошлись через все ее тело... сосредотачиваясь между бедер.

— Натаниэль... — прошептала она его имя, хрипло призывая к... большему... Тихий стон удовольствия сорвался с ее уст.

Его губы сжались, руки спустились ниже, медленно поглаживая живот, лаская бедра, и еще ниже...

— И я хочу узнать, какой ты будешь, ангел, — он прижал ладонь к чувствительному месту между ее ног и начал поглаживать круговыми движениями, застонав. — Глубоко внутри.

Она задохнулась, что только возбудило его еще больше.