Она понимала меня, как никто другой. Она никогда не кричала на меня, умея воздействовать иначе. За внешней мягкостью скрывалась стальная жёсткость её слов и поступков. Мы всё ещё были двумя свободными и независимыми людьми, не стремясь целиком и полностью принадлежать друг другу. Наш брак оказался равноправным партнерством, а не иссушающей зависимостью. Отношения, не упирающиеся в быт. Я долго избегал брака и длительных отношений вообще, потому что у меня перед глазами стоял пример моих родителей, сломавших свои жизни друг о друга. Я никогда не видел, чтобы они были счастливы. Между ними стоял я, тот, кого они ненавидели, но вынуждены были любить, потому что так надо. Мы с Кэт были свободны от всего этого.

Я до сих пор не знаю, что она нашла в таком идиоте, как я. Я не понимаю, чем заслужил такой подарок судьбы. Может быть, что-то хорошее во мне есть.

Я бросил наркотики и почти полностью отказался от алкоголя. Всё произошло само собой, без какого-либо давления со стороны Кэт. Я просто понял, что хочу жить, хотя бы просто ради неё. Я не хотел расстраивать свою любимую женщину собственным полумёртвым состоянием. Я всегда успею сдохнуть, а пока что настало время жить. И я жил, понимая, что всё, что происходило со мной раньше, было просто кошмаром и адом. Я был счастлив по-настоящему, и это оказалось сильнее героина в тысячи раз. Уйти с пути саморазрушения на самом деле легко, когда ты обретаешь смысл.

Мне кажется, что брак стал для меня самой большой авантюрой. Просто так похмельным утром взять и выйти замуж за первого встречного — отличное начало дня. Поначалу мы присматривались друг к другу, испытывая странную смесь страха и интереса. Кто же на самом деле этот человек, с которым я теперь делю стол и кровать? А потом ты забиваешь на всё и бросаешься в эту пучину эмоций. Просто весело проводишь время, забывая, что это и есть те самые узы брака, которых ты так боялась. Макс был очень странен в своих привычках, стремясь разграничить своё личное пространство. Мы с ним даже спали в разных комнатах, потому что он мучился от жары и мог спать только один. Он говорил, что он индивидуалист до мозга костей и для поддержания нормальных отношений, надо уметь чётко проводить свои границы. И семейные пары вовсе не обязаны срать и спать вместе.

Любила ли я его? Я не знаю. Любил ли он меня? Мы упорно казалось, что наш брак просто попытка игры в нормальных людей. «Смотрите мы нормальная пара! Мы ходим вместе на светские тусовки и обедаем в лучших ресторанах».

А в целом мы были несчастными людьми, которых общество по-прежнему не желало принимать, несмотря на всю свою либеральность. Он бывший наркоман, я бывшая порноактриса. Мы просто две опустившиеся знаменитости, которым ничего не остаётся кроме как держаться друг за друга. Ходили слухи, что он женился на мне только для того, чтобы снять с себя клеймо гомосексуалиста. Не сказала бы, что это действительно так.

Макс не стеснялся быть со мной. Его совершенно не волновала моя репутация. Людям моей профессии трудно найти себе пару вне индустрии.

Я знала, что должна оставаться с ним, потому что без меня он бы сторчался и умер. Ему нужно было жить для кого-то, потому что он не видел иного выхода.

Тот стал тухдым, эта бабища его испортила. Не пить, быть вегетарианцем и заниматься спортом не очень в его духе. После его удивительного прозрения я понял, что вообще не знал этого человека. Он начал толкать на трезвую голову совершенно дурацкие телеги.

Помнится, как-то раз Кэт завалилась к нам на студию и сказала:

— Напоите кто-нить Макса, а то он стал каким-то скучным.

Но теперь-то его просто так не напоишь. Нужен весомый повод. Затем заколотить все двери и окна, чтобы он не полез за героином по-синьке. У бывших торчей так всегда.

«Лучше бы ты и правда умер!», — бросил я сгоряча. Не было теперь неуютно рядом с ним. Он притворялся счастливым и рассказывал всем об этом. Он много жрал, потому что оргнизм после отказа от наркотиков требовал слишком много. Вообще становился жирным. Не брился и не красил волосы. Выглядел отвратительно. Как можно было за полгода превратить себя в такое. А до этого у него всегда спрашивали паспорт в алкомаркете, не веря, что ему есть восемнадцать. Теперрь ему можно дать все сорок. Потом ему в голову ударила другая шиза — спорт и ЗОЖ. Мы все время от времени тусили в качалке, но фанатами штанг и турников не являлись. У Макса это была новая альтернатива героину.

Часть 3

Глава 1

Герман сидел на репетиционной базе и курил траву. Ему надо было как-то унять боль в колене, когда перестали действовать анальгетики. Марихуана оставалась самым верным и надёжным лекарством. Он всегда приходил раньше, чтобы повозиться со звуком, потому что уже не было сил торчать дома одному, там посреди всякого хлама и воспоминаний. Иногда становилось невыносимо слушать треск пластинок и шум дождя, пусть даже они стали самыми любимыми звуками жизни. «Старость не в годах, — подумал он. — Она в голове. Она приходит тогда, когда ты болен и никому не нужен». Когда тебе одиноко и холодно внутри, мысль о том, что тобой восхищаются тысячи, а может быть, и миллионы людей, ничуть не греет.

Пришёл Дани и сел рядом на диван. На нём была какая-то яркая майка с кислотными разводами, хотя обычно он всегда ходил в чёрном. Герман зажмурился, его глаза не переносили даже простой насыщенности цвета. Эти яркие пятна стали чем-то враждебным для его мира, тем, чего не должно было быть. Все намёки на радость казались Герману невыносимыми на фоне его культа страдания.

— Как ты? — спросил басист.

— Разве ты не видишь, что всё отлично? — саркастически ответил Герман.

— Так что с тобой?

— Моё проклятое колено продолжает ныть.

Герман вдруг припомнил тот день пару месяцев назад, когда Макс потащил его кататься за город. Закатное солнце, бескрайние поля, полупустое шоссе. В глазах его играла дьявольщина с примесью опиатов и транквилизатора. И всё прекрасно. Только Герман вдруг некстати припомнил шутку Дани, что Макс водит как Винс Нэйл и за руль с ним садится себе дороже. Они ехали по бескрайним полям, солнце следило за ними своим единственным глазом. Шоссе заливал золотой свет. В колонках играло «Knocking on heavens door» в исполнении Боба Дилана. Германа немного коробило от этой песни. Он вообще в последнее время предпочитал что-то потяжелее. Макс подпевал вполголоса.

Ветер развивал его выгоревшие соломенные волосы. Он спрятал глаза под тёмными очками. Становилось трудно понять, о чём он думает на данный момент. Что за дурацкая тяга к открытым машинам? Герман не видел здесь ничего кроме желания покрасоваться. Тем не менее, они были счастливы, словно вновь вернулись на семь лет назад, когда между ними ещё царило полное взаимопонимание.

— Скорость — одна из немногих вещей, которые способы сделать меня счастливым, за исключением музыки и наркотиков, — сказал Макс, обращаясь скорее к себе самому, сильнее нажимая на педаль газа.

Засвистело в ушах от ветра.

— Бля, это же собака! — закричал он вдруг, стараясь со всех сил вывернуть руль.

Герману показалось, что в тот момент кто-то тряхнул земную твердь. Оскаленный зверь планеты стремился стряхнуть их себя словно парочку вшей. Герман знал, что скоро последует столкновение и постарался на время покинуть своё тело. Секунды размотались словно кишки. Удар о столб был чем-то привычным и ожидаемым. Треснуло лобовое стекло, рассыпаясь градом осколков. Хорошо хоть подушка безопасности сработала.

— Ебать мой мозг! — Макс выскочил из машины, оглядывая повреждения.

С досады он ударил ногой по колесу.

— Что сидишь? Вылезай отсюда, — обратился он к Герману, который досадно потирал ушибленный лоб. Удар пришёлся ближе к пассажирскому сиденью.